Сеньора - Жозе де Аленкар

нужно только ее богатство, но я должен убедить ее в искренности своих чувств. О! Если бы только она знала, как я люблю ее! Человек может пожертвовать свободой, но душа не продается!»

Неудивительно, что Сейшас, охваченный подобными мыслями, изливал свои чувства в избытке, не зная меры.

Слушая его, Аурелия тщетно пыталась усыпить сомнения своего сердца. Тоном, в котором к нежности примешивалась ирония, она восклицала:

– Ах! Дайте мне передохнуть хотя бы минутку! Я никогда прежде не была любима и даже не предполагала, что могу стать предметом такого пылкого чувства, поэтому мне нужно привыкать постепенно.

В особняке Аурелии, где пара должна была поселиться после свадьбы, недавно был произведен ремонт, благодаря чему он приобрел еще более роскошный вид, говоривший о состоятельности хозяйки. Значительных приготовлений к свадебной церемонии не потребовалось, и они не заняли много времени, поскольку деньги – это лучший импровизатор.

Когда день бракосочетания был назначен, Лемос озадачился поиском свидетелей. Прежде он уже обдумывал этот вопрос и считал необходимым, чтобы в соответствии с модой, которой следует наше высшее общество, свидетельницей непременно была баронесса, а свидетелями – двое важных господ, кто-то вроде сенаторов или министров.

Ни с кем из людей такого ранга Лемос не был близко знаком, но хорошо понимал, что достаточно и шапочного знакомства или даже рекомендательного письма, чтобы обеспечить их присутствие на свадьбе и таким образом потешить тщеславие сильных мира сего и польстить самолюбию простых людей.

Каково же было его удивление, когда Аурелия заявила, что хочет, чтобы одним из свидетелей был Торквато Рибейро.

– Какой неожиданный выбор! – вырвалось у Сейшаса.

– Вам он не нравится?

Взгляд Аурелии зажегся ярким блеском. Могло показаться, что это сверкнуло кольцо на ее руке, которой она поправляла выбившуюся из прически прядь.

– Не могли бы вы предложить кого-нибудь другого, Аурелия?

– Как же так? Разве Торквато не ваш друг?

– У него нет положения в обществе.

– Именно! – подхватил Лемос. – А положение – это самое главное!

Лемос никоим образом не мог представить простого бакалавра в роли свидетеля на свадьбе у девушки, обладавшей миллионами. Кроме того, это обстоятельство расстраивало все его планы, поскольку важные особы никогда не согласились бы стоять плечом к плечу с молодым человеком, не имеющим ни титула, ни наград.

Однако Аурелия настояла на своем.

На следующий день был подписан брачный договор, согласно которому Сейшасу полагалось сто конто. Аурелия, которая никогда открыто не участвовала в решении финансовых вопросов, предоставляя это Лемосу, смогла избежать любых объяснений с женихом относительно материальных интересов.

Лемос отвез Сейшаса в контору нотариуса Фиальо, заявив, что составление брачного договора было требованием судьи по делам опеки. В этом старик не обманывал Сейшаса, но и не говорил ему всей правды, поскольку на необходимости составить этот документ настаивала прежде всего сама Аурелия.

Подписанный Сейшасом договор был доставлен на дом Аурелии, которая также заверила его своей подписью. О договоре жених и невеста не обменялись ни единым словом.

XII

В день свадьбы в особняке Аурелии собрались немногочисленные гости, удостоенные приглашения хозяйки.

Задавать роскошный бал девушка отказалась, однако понимала, что вовсе без торжества не обойтись, если она хочет, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что она выходит замуж по собственному желанию и что ее брак можно считать счастливым.

Некоторые друзья и знакомые советовали Аурелии справлять свадьбу по европейской моде: сразу после венчания устроить романтическое путешествие, провести медовый месяц на лоне природы, а по возвращении в столицу задать блистательный бал.

Однако Аурелия их предложений не приняла и решила, что, следуя бразильским традициям, будет венчаться в домовой церкви в присутствии тех, кто заменил ей семью, когда она осталась сиротой.

Торжественная свадебная церемония началась в восемь часов вечера. Лемосу удалось найти двух свидетелей: барона – в противовес Рибейро – и монсеньора, чье присутствие добавляло торжеству солидности.

В свидетельницы Аурелия выбрала дону Маргариту Феррейру, почтенную даму, предложившую девушке искреннюю дружбу, когда та впервые появилась в свете.

Опустившись на колени перед священником и произнося слова клятвы, навеки соединявшей ее судьбу с судьбой ее избранника, Аурелия со свойственным ей достоинством, проявлявшемся в каждом движении и жесте, целомудренно склонила голову, и ее лицо скрылось за легким кружевом подвенечной фаты.

Однако ее сердце тогда было исполнено гордого удовлетворения, отражавшегося в блеске ее взгляда и ликующей улыбке. Выражение благородного лица Аурелии, сиявшего красотой, передавало чувство триумфа, которое испытывает женщина, когда добивается того, о чем страстно мечтала и к чему долго стремилась.

Гости, всегда восхищавшиеся необыкновенной грацией Аурелии, в тот вечер находили ее красоту ослепительной, полагая, что любовь с присущим ей одной мастерством добавила очарованию девушки новых красок, сделав ее неотразимой.

– Как же она счастлива! – восклицали мужчины.

– Это вовсе не удивительно! – отвечали дамы, обращая взгляды на жениха.

Лицо Сейшаса было озарено счастливой улыбкой. Гордость, которую приносило ему осознание того, что он стал избранником этой блистательной женщины, подчеркивала присущие ему благородство и элегантность.

Действительно, будущий муж Аурелии обладал природным изяществом, которое не выражается в наигранных жестах и манерности, а происходит из глубины души и, подобно тонкому аромату, чувствуется во всем, пусть даже скромность иногда стремится его скрыть.

После церемонии, как это принято, гости стали поздравлять новобрачных и их родных. Только тогда внимание было обращено на одну немолодую сеньору, присутствовавшую на свадьбе с самого начала. Это была дона Камила, мать Сейшаса. Привыкшая к скромной жизни, она чувствовала себя неловко в роскошном особняке среди знатных особ, а потому вскоре после венчания поспешила удалиться вместе с дочерьми.

Для того чтобы оживить вечер, устроили кадриль, а в перерывах между танцами один известный пианист, когда-то учивший Аурелию музыке, исполнял лучшие отрывки из модных в то время произведений.

Около десяти гости разошлись. Тогда Лемос провел Сейшаса в ту часть дома, где располагались покои, которые Аурелия предназначила для своего мужа. В его комнатах, обставленных роскошно и со вкусом, все дышало новизной.

– Итак, вы стали мужем Аурелии, с чем я вас сердечно поздравляю; теперь мне остается исполнить последнюю обязанность, возложенную на меня как на ее опекуна и как на человека, который в этот вечер заменяет ей отца.

– Пользуясь случаем, хочу поблагодарить вас за участие, проявленное к Аурелии, и заботу о ней, а также засвидетельствовать вам свою искреннюю дружбу.

– Опека над Аурелией была моим долгом перед любимой сестрой. Аурелия для меня как родная дочь, я знаю ее с рождения.

Достав из кармана связку ключей, старик Лемос начал один за другим открывать кленовые шкафы, оставляя распахнутыми их дверцы. Делая это, он говорил:

– С большим удовольствием я помогу вам разместиться в ваших новых покоях. Вот ваш рабочий кабинет, вот гардеробная, здесь – ванная комната с видом на сад и небольшая курительная зала с отдельным входом, чтобы принимать друзей. Все просто загляденье!

– Сразу видно, что вся эта роскошная обстановка создана благодаря стараниям Аурелии. Ее утонченный вкус чувствуется в выборе каждого предмета, – сказал Сейшас, опьяненный радостью.

– Вы правы, сеньор Сейшас. Обустройством ваших покоев она занималась лично. Но вы еще не видели главного – свадебных подарков!

Тогда Лемос подвел его к раскрытым платяным шкафам и комодам, где хранилась всевозможная одежда из лучшей материи, скроенная по последнему фасону. Здесь было все, о чем только может мечтать мужчина, привыкший следовать моде.

На мраморной столешнице туалетного столика располагалась целая коллекция мужских ароматов, а в выдвижных шкафах лежали разнообразные украшения, которые носят элегантные кавалеры. Некоторые изделия, например рубиновое кольцо и бриллиантовые запонки, были очень дорогими.

– Теперь все это ваше, – заключил старик Лемос. – Благодарите Аурелию. Наша сделка тут ни при чем.

Услышав слово «сделка»,