Сеньора - Жозе де Аленкар

лелея самые сокровенные надежды. Вновь пережив эти моменты в своих воспоминаниях, она подошла к зеркалу и, посмотревшись в него, увидела отражение своего прекрасного лица, на котором появилась неопределенная улыбка.

Она направилась к двери, около которой недавно стояла, достала ключ и открыла ее. Вскоре из-за портьеры появился Сейшас и, обняв жену за талию, усадил ее на кушетку.

– Я так давно тебя ждал, Аурелия! – сказал он с легким упреком.

– Мне нужно было выполнить одну формальность, чтобы полностью освободиться от опеки и быть всецело вашей, – ответила она.

– Аурелия, мое счастье так велико, что способно погубить меня! О чем еще мне остается мечтать, когда я могу припасть к твоим ногам, поклоняясь тебе, точно божеству?

Сейшас опустился на колени перед Аурелией, взял ее за руки, которых она не отнимала, и стал слагать для нее оду любви, понятную только женщине так же, как лепет ребенка – его матери.

Томно откинувшись на спинку стула, Аурелия, склонив голову, смотрела на мужа ласковым взглядом, полным нежности, и слушала его пылкие речи, в которых он изливал свои чувства, очарованно глядя на свою молодую супругу.

– Скажите, вы действительно меня любите?

– Неужели вы в этом сомневаетесь, Аурелия?

– И вы любили меня всегда, со дня нашей первой встречи?

– Разве прежде я не признавался вам в этом?

– Вы никогда не любили ни одну другую женщину?

– Клянусь вам, Аурелия, мои губы никогда не целовали ни одной женщины, кроме матери. Первый поцелуй любви я берег для своей жены, для тебя…

Поднимаясь, чтобы поцеловать Аурелию, Сейшас не заметил, как изменилось выражение ее лица. Она стала бледна, и ее красота, недавно ослепительная, теперь приобрела холодность мрамора.

– Для меня или для той, кто меня богаче! – сказала она, уклоняясь от поцелуя и отстраняя от себя Сейшаса.

В ее голосе, звеневшем, подобно хрусталю, и твердом, как сталь, звучало эхо острого чувства, поднимавшегося в ее груди.

– Что это значит, Аурелия?

– Мы с вами разыгрываем комедию: каждый исполняет свою роль, причем с таким мастерством, что нам позавидуют самые хорошие актеры! Но теперь настало время закончить эту жестокую пьесу, довольно притворства. Сбросим маски и взглянем в лицо действительности, какой бы удручающей она ни была. Я – обманутая женщина, а вы – продажный мужчина!

– Продажный?! – воскликнул Сейшас, которого слова Аурелии глубоко оскорбили.

– Да, продажный, и это самое подходящее слово. Я богата, очень богата, я обладаю миллионами, и мне нужен был муж, обязательный атрибут порядочный женщины. Вы продавались – я вас купила. Это стоило мне сто конто – не так уж много, вы себя недооценили. Я заплатила бы вдвое, втрое больше, отдала бы хоть все свое состояние, чтобы добиться своего.

Говоря это, девушка развернула перед Сейшасом лист бумаги, в котором он тотчас узнал свою расписку, данную Лемосу.

Невозможно передать всей остроты сарказма, который Аурелия направляла против мужа, смотря ему в лицо неумолимым взглядом, как нельзя найти слов, способных описать гнев ее бунтующей души.

Сброшенный с вершины счастья в пропасть унижения, Сейшас был ошеломлен. Затем негодование охватило его душу, но вскоре этот порыв был подавлен чувством уважения к женщине, которое никогда не покидает благовоспитанного мужчину.

Не желая отвечать оскорблением на оскорбление, которое нанесла ему та, кого он прежде любил, Сейшас слушал Аурелию, не произнося ни слова, и думал, как должен поступить: покончить с собой, убить ее или убить и ее, и себя?

Аурелия, будто прочтя его мысли, остановила на его лице долгий взгляд, полный презрения.

– А теперь я открою вам причину, по которой выбрала именно вас, а не кого-либо другого. Будьте любезны выслушать меня, конечно, если вам это не безразлично. Мне нужно высказать все, что есть у меня на душе, все, что уже целый год меня мучит и не дает мне покоя… Прошу, садитесь, супруг мой.

Последнюю фразу Аурелия произнесла особенно жестоким и язвительным тоном, стремясь ужалить мужа ядовитой иронией.

Сейшас сел на кушетку, стоявшую рядом с кушеткой Аурелии. Он был сражен и не мог поверить во все происходящее.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Сделка

I

Двумя годами ранее на улице Санта-Тереза жила одна женщина, которая была бедна и больна. Ее звали Эмилия Камарго. Вся ее семья состояла из нее самой и ее дочери, юной девушки.

Эмилия называла себя вдовой, хотя поговаривали, будто она никогда не была замужем и хотела скрыть, что ее оставил любовник.

В этих слухах, по сути своей несправедливых, все же заключались крупицы истины.

В юности дона Эмилия Лемос полюбила одного студента, учившегося на медицинском факультете. Педро де Соуза Камарго, так его звали, тоже был к ней неравнодушен и, не сомневаясь во взаимности чувств, решил просить ее руки.

Тогда Эмилия жила со старшим братом, сеньором Мануэлом Жозе Коррейей Лемосом, на которого были возложены обязанности главы семьи. Собрав сведения о женихе, он выяснил, что Педро – сын одного богатого плантатора, который отправил его в город учиться и обеспечивал его всем необходимым, давая ему возможность жить на широкую ногу. Однако, что немаловажно, Педро был незаконнорожденным; мать юноши была жива, она жила где-то в Минас-Жерайс, но его отец, который был еще в самом расцвете лет, вполне мог жениться на другой женщине и обзавестись законными наследниками.

Узнав об этом, Лемос пришел к выводу, что не стоит отказываться от выполнения некоторых формальностей, которыми можно пренебречь, если жених – единственный наследник. Брат Эмилии был обеспечен, но не богат, поэтому содержать семью, состоявшую из двенадцати человек, ему было непросто. Брать на себя ответственность еще и за новых родственников, которые появились бы у него после замужества Эмилии, он не мог и не желал.

– Друг мой, я, со своей стороны, ничего не имею против того, чтобы вы взяли Эмилию в жены, но вам необходимо выполнить некоторые условности, а именно: получить от отца официальный документ, подтверждающий ваше родство, а также его письменное согласие на брак. Обо всем остальном мы договоримся.

Эти требования для Педро Камарго были равносильны отказу, потому что он никогда бы не отважился поведать о своей любви к Эмилии отцу, чей суровый и непреклонный нрав с детства заставлял сына трепетать от ужаса.

– Ваша семья меня не принимает, Эмилия, потому что я беден и не могу быть уверен в том, что отец сделает меня своим наследником, – сказал он возлюбленной.

– Ваша бедность представляется непреодолимым препятствием для моей семьи, сеньор Камарго, но не для меня. Я готова принять ваше предложение.

– Вы по-прежнему хотите стать моей женой? Даже если ваши родственники против этого брака? Даже если я всего лишь бедный студент?

– Если бедность – единственная причина, по которой мои родные ответили вам отказом, я сумею найти в себе силы бороться за нашу любовь. Все, о чем я мечтаю, – жить с вами одной жизнью, разделяя ваши радости и горести.

– Я никогда не сомневался в вашей любви, Эмилия, но даже не смел мечтать, что услышу от вас такие слова. Вы – ангел!

Через две недели экипаж Педро Камарго появился у дома, где жила Эмилия. Было время пить чай, и поэтому вся семья собралась в столовой. Однако Эмилия, сославшись на плохое самочувствие, удалилась и незаметно ото всех покинула дом.

На следующий день, когда Лемос просматривал объявления в газете, с чего начиналось каждое его утро, ему вручили письмо. Раскрыв плотный конверт, он достал лежавший в нем лист атласной бумаги и прочел следующее:

«Педро де Соуза Камарго и дона Эмилия Лемос Камарго

имеют честь сообщить Вашей милости о своем венчании.

Рио-де-Жанейро, etc.».

В доме Лемоса никто не поверил, что Педро