Сеньора - Жозе де Аленкар

На самом же деле влюбленные обвенчались в главной церкви Энженью-Велью. Брак был заключен тайно, однако все необходимые условия его законности были соблюдены, а поскольку жених и невеста достигли совершеннолетия, они не нуждались в обязательном одобрении родственников.

Тем временем плантатор, Лоуренсо де Соуза Камарго, от одного своего друга узнал, что его сын живет с девушкой, которую выкрал из родительского дома. Участливый друг добавлял, что Педро называет себя женатым человеком, и предполагал, что безрассудство юноши действительно могло увенчаться настоящим безумством, то есть заключением крайне нежелательного брака.

Плантатор тотчас послал к сыну одного из своих доверенных, приказав ему передать Педро, что тот должен вернуться в отчий дом не позднее чем через неделю. Если Педро не согласится, посланнику было велено привезти его силой.

Педро Камарго был вырван из объятий Эмилии, но обещал, что скоро вернется к ней, чтобы никогда больше с ней не расставаться. Дождавшись, когда гнев отца утихнет, сын при первой возможности намеревался во всем ему признаться. Тогда любящий отец простил бы ему непоправимую ошибку – невыгодный брак, освященный церковью.

Однако юноше не хватило смелости, чтобы исполнить свое намерение. Боясь рассердить отца, он не открывал ему правды. Он готовился, собирался с духом, но в решающий момент мужество его покидало.

Дни шли, а Педро Камарго все не возвращался к Эмилии. В своих длинных письмах, полных нежности и возражений против несправедливости, он обещал возлюбленной, что вскоре заберет ее в свое поместье.

Кроме того, через одного своего друга Педро передавал Эмилии деньги, обеспечивая ее средствами к существованию.

В одиночестве Эмилия очень страдала; более всего ее мучила не двусмысленность положения, в котором она оказалась, а тоска по мужу. Она любила Педро самозабвенно и беззаветно, в письмах к нему она ни разу не жаловалась на свою судьбу. Эмилия никогда не упрекала его за то, что по его вине ее будущее было столь неопределенным, но, напротив, поддерживала его, и поэтому ее письма были утешением для юноши, неспособного преодолеть собственной нерешительности.

Через год, когда недовольство отца рассеялось или по меньшей мере стало не так велико, как прежде, он позволил сыну ненадолго вернуться в столицу.

Муж и жена воссоединились после долгой разлуки, и те немногие дни, которые они провели вместе, были полны любви и счастья.

Тогда Педро Камарго в первый раз увидел своего сына, которому было несколько месяцев. Ребенка назвали Эмилио, как хотел отец, несмотря на то что мать настаивала на имени Педро.

– Нет, Педро не подходит: это несчастливое имя, – говорил отец мальчика со слезами на глазах.

Так и жили супруги в маленьком домике на улице Санта-Тереза: проводили вместе несколько недель, а затем расставались на многие месяцы.

Долгие разлуки разжигали пламя любви, которое все разгоралось, обретая прежде неведомую супругам силу. Дни, которые Педро проводил в столице, были счастливым временем для двух сердец, живших друг другом.

Эмилия покорилась судьбе, которую выбрало для нее Провидение, и даже считала себя в некотором смысле счастливой, поскольку ее избранник был к ней так нежно привязан.

Она понимала, что плантатор, отец Педро, может разгневаться на сына, и тогда они лишатся даже того немногого счастья, которое у них есть.

Хотя Педро был родным сыном плантатора, тот по-прежнему не признавал законность его рождения, а значит, будущее юноши всецело зависело от воли отца, который в любой момент мог лишить его наследства и оставить ни с чем, обрекая его на нищету. Это обстоятельство очень тревожило Эмилию, которая волновалась не за себя, но за мужа и детей.

К тому времени у нее родилась дочь, которую назвали Аурелией, в честь матери Педро Камарго, несчастной женщины, совершившей роковую ошибку и умершей от горя.

Убежденная в том, что брак следует хранить в тайне, Эмилия обрекла себя на затворничество, вызывавшее разного рода подозрения. Неодобрительные взгляды окружающих, пересуды и насмешки ранили душу добродетельной жены, но она была готова переносить выпавшие на ее долю страдания ради мужа и детей. От злых языков она укрывалась в уединении и не переставала надеяться на лучшее будущее, находя в этом единственное утешение.

Дети росли, и Эмилия позаботилась о том, чтобы и сын, и дочь получили отличное образование. Свобода, которую плантатор предоставил Педро, позволяла последнему содержать семью, тем более что на самого себя он тратил очень мало, покупая только самое необходимое.

Со дня свадьбы Эмилии и Педро прошло двенадцать лет. Педро Камарго исполнилось тридцать шесть, и тогда ему, слабому характером и нерешительному, предстояло пройти жестокое испытание.

Много раз отец говорил, что сыну пора жениться, правда, обычно подобные мысли занимали Лоуренсо ненадолго, поскольку о семейных делах его заставляли забыть хозяйственные вопросы, постоянно требовавшие его внимания.

Но вот наступил момент, когда отец всерьез решил женить сына и нашел ему невесту. Это была дочь другого богатого плантатора, жившего по соседству. Недавно ей исполнилось пятнадцать лет, и прежде, чем слухи о ее огромном приданом дойдут до императорского двора, Камарго-старший договорился с ее отцом о свадьбе девушки и Педро. Тот не принимал воли отца, оказывая ей пассивное сопротивление. Педро не хватало мужества сказать «нет», но вместе с тем он не выполнял пожеланий, или, скорее, требований, отца. Камарго-старший настаивал, иногда переходя на крик; сын, опустив голову, молча смотрел перед собой, а пережив бурю, вновь впадал в бездействие.

Осознав, что, несмотря на приказы и упреки, сын не спешит знакомиться с невестой, плантатор пришел в ярость и пригрозил Педро выгнать его из дома, если он тотчас не оседлает коня и не отправится в соседнее поместье, чтобы просить руки девушки у ее отца и тем самым подтвердить договоренность, которой прежде достиг Камарго-старший.

Не сказав ни слова, Педро собрал вещи, оседал коня и отправился в путь, но только не в соседнее поместье, а на небольшую ферму. Там он рассчитывал провести некоторое время в уединении, чтобы все обдумать и решить, в какое русло направить свою жизнь.

Он продолжал писать жене, но, не желая огорчать ее, ни в одном из писем не сообщал ей о произошедшем.

Противодействие воле отца, которого Педро глубоко уважал, а также внутренняя борьба между совестью и страхом раскрыть правду подточили силы его организма, приспособленного к физическому труду, но не подготовленного к душевным потрясениям. У Педро Камарго началась мозговая горячка, от которой он умер на ферме, где ему не от кого было ждать помощи. В последние дни его жизни рядом с ним не было никого, кроме погонщика скота, который перегонял стадо, двигаясь к Рио-де-Жанейро.

Несчастный Педро имел при себе три конто, накопленные им в надежде приобрести небольшую ферму и поселиться там с семьей. Но судьба отказала ему в этом. Перед смертью он успел отдать деньги погонщику, которого попросил доставить их Эмилии, не сообщая ей ужасных подробностей его смерти, чтобы не удручать ее еще больше.

Погонщик выполнил поручение честно, как это все еще свойственно некоторым людям из простонародья, особенно если они живут в глубинке.

Эмилия надела траур и носила его до самой смерти. Однако еще более темной, чем ее одежды, была тоска, в которую погрузилась ее душа, больше не знавшая радости.

II

Вдовство сделало Эмилию еще более замкнутой и нелюдимой, будто целый мир стал ей безразличен. Единственное, что держало ее на этом свете, были сын и дочь, однако она предчувствовала, что ей недолго осталось жить на земле. Эмилия не боялась смерти, видя в ней освобождение от страданий, которыми была наполнена ее жизнь, подобная долине слез, и надеясь, что в лучшем мире она воссоединится с любимым мужем.

Лишь одна мысль огорчала ее, когда она думала о приближении смерти: мысль о том, что ее красавица-дочь Аурелия в свои шестнадцать лет