Сеньора - Жозе де Аленкар

о них только потому, что в силу обстоятельств вынужден ждать момента, когда смогу их осуществить. Моя карьера зависит от некоторых событий, которые состоятся в этом году. Если их исход будет благополучен, я смогу предложить Аурелии будущее, которого она достойна и которому позавидуют самые элегантные светские дамы. Тогда я буду вправе просить ее руки. Однако прежде, пока моя судьба столь неопределенна, я не смею вынуждать Аурелию связывать свою жизнь с моей. Я искренне люблю вашу дочь, и эта любовь дает мне силы противостоять эгоистичной страсти. Я предпочту потерять Аурелию, чем обречь ее на страдания.

– Это очень благородно с вашей стороны, сеньор Сейшас. Действительно, ничто не доказывает вашего уважения к Аурелии больше, чем ваша готовность отречься от нее, чтобы не быть препятствием для брака, который сделает ее счастливой.

Сказав это, дона Эмилия, у которой разговор с Фернандо отнял все силы, удалилась в свою комнату. Оставшийся в гостиной Сейшас был потрясен: такого завершения беседы он никак не ожидал.

Он рассчитывал, что дона Эмилия, пленившись надеждой на блестящее будущее дочери, которое он приукрасил позолотой своих слов, и растрогавшись его благородными устремлениями, позволит ему, как и прежде, ухаживать за Аурелией, как за прекрасной незабудкой, цветущей в полумраке скромной гостиной, освещенной тусклым мерцанием лампы.

Наконец он поднялся и направился к Аурелии, которая шила, сидя в углу комнаты; полностью погруженная в свои мысли, она не слышала разговора, предметом которого была и жертвой которого могла стать.

Чем вызвано было столь необычное безразличие девушки? Наверное, она сама не знала тому объяснения. Вероятно, последствия разговора были для нее важнее, чем слова, которыми обменивались ее мать и Фернандо.

– Аурелия, что хотела сказать мне дона Эмилия? – спросил ее юноша.

– Дона Эмилия – моя мать, и поэтому она вправе тревожиться о моем будущем. Что до меня, вы знаете: я люблю вас беззаветно. Не стану спрашивать вас, куда приведет меня эта любовь. Я счастлива тем, что люблю вас, и этого мне достаточно.

На следующий день Эмилия передала дочери окончание своего вчерашнего разговора с Сейшасом и, прибегая к своим обычным аргументам, повторила советы, которые всегда ей давала.

– Если бы меня постигло огромное горе потерять вас, матушка, я не осталась бы одна на свете. Со мной были бы воспоминания о вас, а также любовь, с которой я никогда не расстанусь.

На лице вдовы отобразилось недоумение.

– Поверьте, матушка, будет лучше, если я останусь верна мужчине, которого люблю, нежели выйду замуж за нелюбимого.

Эмилия больше не настаивала на своем. Она осознавала, что когда-то, поддавшись велению сердца, пожертвовала собой ради любви, и не могла требовать от дочери твердости, которой сама не имела.

Сейшас, прежде восхищавшийся самоотверженной и искренней любовью Аурелии, узнав о том, что она отказалась от партии, о которой мечтали многие придворные дамы, не мог не прислушаться к порыву своей благодарной души. Он появился в доме Эмилии, просил у нее руки Аурелии и получил согласие на брак.

V

Узнав, что племянница выходит замуж, Лемос решил, что его планы рухнули. Но все же, не имея привычки отступать от своих намерений, задумался о том, как все исправить.

Новый план, родившийся у него в голове, был банален. Однако нередко именно такие планы оказываются самыми действенными, особенно в вопросах того, что касается материальной выгоды.

По пути к дому Аурелии Сейшас, проходя по улице Мангейрас, заметил в окне одну девушку, чью элегантность отмечали при дворе. Нашему журналисту представлялось верхом неблаговоспитанности при встрече с красивой и благородной дамой не выразить ей своего почтения взглядом и улыбкой.

Сейшас принадлежал к категории людей, живущих по правилам современного общества, согласно которым ухаживания понимаются не как выражение любви, а скорее как часть светского этикета.

Девушка придерживалась тех же взглядов, что и он. Как и Фернандо, она была помолвлена, но это нисколько не помешало ей любезно ответить на его галантное приветствие. Более того, если бы он и она случайно встретились на балу, а тех, с кем они помолвлены, не оказалось бы рядом, они могли бы приятно провести вечер вместе, наслаждаясь невинной идиллией.

Та девушка была дочерью Тавареса ду Амарала, таможенного служащего. Лемос часто наведывался к одному своему старому знакомому, жившему неподалеку, и из его дома уже давно наблюдал за Сейшасом. Так он заметил взаимный интерес, который проявляли друг к другу Фернандо и Аделаида.

Как-то раз встретившись с Амаралом на Судейской улице, Лемос, войдя к нему в доверие, принялся убеждать его в том, насколько выгоден брак между его дочерью и Сейшасом.

– И не сомневайтесь, жених хоть куда! – заключил Лемос, прежде чем попрощаться.

Амарал с неодобрением смотрел на то, что за его дочерью ухаживает Торквато Рибейро, который тогда был беден и не имел высокого положения в обществе. Идея, поданная Лемосом, Амаралу приглянулась, и вскоре он пригласил Сейшаса в свой дом. Новое знакомство молодого человека очень воодушевило.

Как только рассеялось чувство глубокой и искренней радости, охватившей Фернандо после того, как он, послушав свое сердце, сделал предложение Аурелии, он задумался о предстоящем браке и о тех переменах, которые за ним последуют.

Сейшас рассчитал, во сколько ему обойдется обустройство дома и его содержание. Кроме того, он подумал, что на одни только наряды, необходимые светской даме, тратится так много, что средств, которыми он располагает, точно не будет достаточно, чтобы обеспечить жизнь красивой и элегантной девушки, несомненно мечтающей о роскоши, которая придает особый блеск бабочкам, чьи крылья сотканы из шелка и тюля.

Домашний уют, нежные и светлые чувства супругов, забота о семье, которая растет благодаря появлению на свет рожденных в любви детей, – эти высшие радости Сейшасу были чужды. Такая супружеская жизнь казалась ему каторгой и вызывала у него несказанный ужас.

Он никогда не смог бы покинуть высшее общество, к которому привязался душой, словно к своей родине. Многих влечет за собой та или иная непреодолимая сила. Так предначертано судьбой. Одни жаждут славы, другие – богатства. Мечтой Сейшаса была утонченная светская жизнь.

Иногда, беспокоясь о своем здоровье, которому явно были не на пользу некоторые аристократические привычки и нервный образ жизни, Сейшас отправлялся в имение одного друга, жившего в Кампос, с намерением провести там два месяца в полном покое, вставая вместе с солнцем и ложась спать, когда оно заходит.

Если он оказывался в имении в период праздников, когда там устраивались балы и приемы в подражание столичным, он задерживался недели на две; этого времени было достаточно для знакомства с какой-нибудь местной девушкой и нежного пасторального романа, который обычно заканчивался стансами в духе Ламартина.

Когда же в имении не происходило ничего примечательного и оно погружалось в размеренность каждодневного труда, Фернандо с неутомимым пылом предавался тому, что называл сельской жизнью. Он вставал на рассвете, принимал ванну, объезжал плантации и возвращался к обеду с охапкой орхидей и бромелий. В самый солнцепек он отправлялся смотреть, как просеивают кофе или мелят кукурузную муку.

Его энтузиазма хватало дня на три. На четвертый Фернандо находил любой повод, чтобы незамедлительно уехать, и не более чем через неделю появлялся при дворе. Первый бал или прием возвращали его к жизни.

От человека такого склада, от юноши, неспособного обойтись без роскоши и привыкшего ко всему утонченному, напрасно было ждать огромной жертвы, какой стал бы для него отказ от светской жизни. Это было выше его сил, против его природы. Он скорее покончил бы с собой в расцвете лет, когда жизнь еще так много ему обещала, нежели пошел бы на подобное моральное самоуничтожение, отрекаясь от собственных взглядов.

Придя к выводу, что брак с Аурелией невозможен, Сейшас оказался в разладе с самим собой. Он не мог простить себе неосмотрительности, состоявшей в том, что он полюбил бедную девушку, у которой никого не было на свете, кроме матери;