Сеньора - Жозе де Аленкар

а еще больше корил себя за то, что просил руки этой девушки. Разрыв отношений с Аурелией казался ему неизбежным и неминуемым, но его совесть не позволяла ему расторгнуть помолвку.

Это противоречие между волей и совестью было свидетельством нравственной болезни, случаи которой нередки в современном обществе. Искажение некоторых принципов морали, происходящее по причине неверного воспитания, а также под воздействием общественной среды, калечит добродетельные души.

Кто не читал Октава Фейе[34], столь искусно изобразившего последние сомнения души, в крайней степени испорченной обществом?

Сейшас, конечно, был далеко не Камор, но и его взгляды на мораль были искажены под влиянием среды, подобно тому как это происходит в высокоцивилизованном Париже, где светские нравы порождают настоящих чудовищ.

Для бразильского светского льва обмануть женщину, внушив ей напрасную надежду на женитьбу, предать друга, соблазнить его жену – все это были шаги в социальной игре, допустимые кодексом изящной жизни. Он полагал, что мораль создана исключительно для семинарий и не имеет ничего общего с правилами, по которым живет свет.

И все же не сдержать данное слово и расторгнуть помолвку без веских на то причин, по мнению Сейшаса, мог только бесчестный человек. Особенно ужасным это представлялось ему в тех обстоятельствах, в которых он оказался.

Позаботиться об Аурелии не мог никто, кроме ее тяжело больной матери, дни которой были сочтены. После ее смерти Аурелии суждено было остаться круглой сиротой, лишенной всякой поддержки. Если бы Сейшас расторг помолвку и оставил девушку в таком тяжелом положении, это непременно привело бы к скандалу.

Сейшас осознавал, что его поступок вызовет неодобрение в кругу людей, к которому он принадлежит, а кроме того, его собственная совесть восставала против подобной несправедливости.

Эта внутренняя борьба нарушила душевный покой жизнерадостного Сейшаса. Его лицо сохраняло приветливое выражение, подчеркивавшее его благородство и ум, на его губах по-прежнему играла улыбка, однако за этой внешней непринужденностью скрывалась темная тоска, которая, должно быть, была очень сильна, поскольку поселилась в столь беспечном и беззаботном сердце и не покидала его.

Аурелия сразу почувствовала перемену, произошедшую в ее возлюбленном, и спросила у него, что его тревожит. Сейшас не сказал правды; Аурелия больше не стала задавать вопросов и, казалось, вовсе забыла о том, что случилось.

Но все же однажды вечером, когда Сейшас был особенно обеспокоен, она сказала:

– Если вы томитесь потому, что сделали мне предложение, я освобождаю вас от взятых на себя обязательств. Мне достаточно вашей любви – любви, которую вы мне отдали. О большем я не стану просить.

Нетвердо возразив Аурелии, Фернандо задал ей вопрос, истинного смысла которого она не поняла:

– Вы полагаете, что девушка может любить мужчину, не рассчитывая связать себя с ним узами брака?

– Да, и доказательство тому – моя любовь к вам.

– А как же мнение общества? – спросил Сейшас, выражая взглядом то, чего не мог сказать словами.

– Общество имеет право требовать от меня соблюдения женской чести, и вам, как никому иному, известно, что я ее не нарушаю. В своей же любви я несу отчет только перед Господом, даровавшим мне душу, которую я вручила вам.

Фернандо удалился еще более печальным и взволнованным. Глубокое, пылкое, возвышенное и самоотверженное чувство Аурелии льстило его самолюбию и вместе с тем все больше связывало его с девушкой, от которой его вынуждали отречься пристрастие к светскому обществу, а также панический страх перед скромной жизнью, полной забот и трудов.

Указывая Аурелии на двусмысленность ее положения, он надеялся пробудить в ней сомнения, которые дали бы ей повод разорвать отношения с ним, настолько нежные, насколько опасные. Однако ответ девушки оказался не таким, как он ожидал.

Вскоре Сейшас получил приглашение от Амарала и, поддавшись его любезной настойчивости, стал посещать его дом.

Если бы этого не произошло, Сейшас продолжил бы мучиться от неопределенности, ожидая, что решение подскажет время, потому что сам он не был способен его принять.

Неожиданный поворот судьбы помог ему выбраться из омута, направив его жизнь в новое русло, двигаясь по которому она устремлялась в прекрасные дали.

Торквато Рибейро искренне любил Аделаиду. Непостоянство девушки оскорбило его, и он перестал появляться в ее доме, не препятствуя сопернику, который и без того превосходил его в глазах Амарала.

Сам же Амарал, следуя советам Лемоса, принялся, как говорится, ковать железо, пока горячо. Однажды в воскресенье он принимал Сейшаса у себя. Расположившись за столом, уставленным изысканными угощениями, Сейшас покуривал отличную гаванскую сигару и бросал томные взгляды на стройный стан Аделаиды, которая улыбалась ему, сидя за фортепиано и исполняя нежный ноктюрн. Тогда Амарал подсел к гостю и без всяких вступительных слов, не желая ходить вокруг да около, сказал ему, что готов выдать за него свою дочь, приданое которой составляло тридцать конто.

Сейшас согласился. Ему казалось, что этот брак сделает его жизнь счастливой, такой, какой ее рисовало ему воображение, подогретое не столько выпитым шампанским, сколько соблазнительной красотой Аделаиды.

Однако основная причина, заставившая его принять предложение, была иной. Он поступил подобно должнику, который, чтобы освободиться от обязательств, объявляет себя банкротом и перекладывает свой долг на других, чтобы они выплачивали его как свой собственный.

VI

Теперь Аурелия проводила вечера в одиночестве.

Фернандо лишь изредка заходил к ней, придумывая всевозможные оправдания, чтобы объяснить свое отсутствие. Девушка принимала его слова, не пытаясь узнать правду. Напротив, она старалась как можно скорее сменить тему разговора.

Аурелия понимала, что чувства Фернандо к ней убывают, но ее гордое сердце не позволяло ей сетовать на его холодность.

Кроме того, у нее были особые представления о любви, вероятно, сложившиеся под влиянием среды, в которой она росла и воспитывалась.

Аурелия считала, что не имеет права на любовь Сейшаса, поэтому его чувства к ней, сильны они или нет, воспринимала как дар. Воспоминания о том, что его любовь спасла ее от брака по расчету, заставляли ее боготворить Сейшаса, в котором она видела своего спасителя.

Может показаться странным, что девушка, любящая так пылко и преданно, наблюдала спокойно и даже безучастно за тем, как угасает ответное чувство ее возлюбленного, которого она отпускала, не произнося ни единой жалобы и не предпринимая ни малейшего усилия, чтобы побороться за свое счастье.

Должно быть, этот феномен был вызван некоторыми психологическими причинами, точно установить которые нам вряд ли удастся, поскольку невозможно объяснить хаос чувств, правящий сердцем, особенно сердцем женщины. Никто не знает, какие чудеса и каких чудовищ оно таит.

Впрочем, осмелюсь предположить, что причина этого необычного явления уже упоминалась. Для Аурелии было важнее само чувство любви, а не возлюбленный; она была скорее поэтом, нежели женщиной, и любила сильнее свой идеал, а не его живой прообраз.

Тем, кому эта причина кажется неубедительной, следует задуматься над вопросом, почему одни, стоя на земле, поднимают голову, чтобы полюбоваться звездами, в то время как другие, достигнув высот, склоняются, чтобы подобрать монеты, упавшие на землю.

Согласившись взять в жены дочь Амарала, Сейшас решил навсегда разорвать нить, связывавшую его с Аурелией. С таким намерением он каждый раз приходил к ней.

Сначала девушка не чувствовала этого, она думала, что Фернандо возвращается в ее дом просто потому, что все еще ее любит, и эта надежда заставляла ликовать ее сердце. Однако вскоре иллюзия рассеялась. Заметив, что во время их коротких встреч Фернандо был задумчив и держался отстраненно, Аурелия поняла, что его приводило к ней вовсе не желание ее увидеть и побыть с ней рядом.

– Мне кажется, вы хотите мне что-то сказать, но боитесь меня огорчить, – с ангельской кротостью произнесла она однажды вечером.

Фернандо воспользовался возможностью разрешить кризис.

– Моим самым горячим желанием,