Приключения трех джентльменов. Новые сказки «Тысячи и одной ночи» - Фанни ван де Грифт Стивенсон

Был уже почти полдень, когда я, оборванная и измученная, добралась до отвесного прибрежного склона, откуда открывался вид на раскинувшееся внизу море. Прибой, взволнованный ночным торнадо, с яростью обрушивался на берег и отступал, оставляя снежную кромку. У ног моих лежала гавань, окруженная обрывистыми, поросшими пальмами утесами. Прямо у входа в гавань на большой волне вздымался корабль, такой новенький, с такими белоснежными парусами, надраенный до блеска, сверкающий металлом, что я невольно залюбовалась. На мачте его развевался английский флаг, и, пока он покачивался на тяжелом, медлительном валу, я заметила его безупречно-белую обшивку и поблескивающие на солнце медные детали палубных механизмов. Так вот каков собою корабль, пришедший меня спасти, а из всех трудностей мне осталось преодолеть только одну: подняться на его борт.

Спустя полчаса я наконец вышла из леса на окраину небольшой бухты, вход в которую заливали беспокойные синие волны, разбиваясь о ее берега и поднимая на удивление громкий шум. Яхту скрывал поросший лесом мыс, и мне пришлось пройти какое-то расстояние вдоль побережья, как я думала, в полном одиночестве, но вдруг я заметила шлюпку, заведенную в естественную гавань, где она тихо покачивалась на волнах, совершенно пустая. Я поискала взглядом ее команду и вскоре, прямо на опушке леса, различила красные угли костра и растянувшихся вокруг него дремлющих моряков. Я осторожно приблизилась: большинство из них были чернокожие, некоторые белые, но все были одеты с безупречной благопристойностью яхтсменов, а в одном, по фуражке и сверкающим пуговицам, я угадала офицера. Его-то я похлопала по плечу. Он тотчас же вскочил, а от его внезапного движения проснулись остальные, и все с удивлением уставились на меня.

– Что вам угодно? – осведомился офицер.

– Взойти на борт яхты, – отвечала я.

Мне показалось, что это требование их несколько обескуражило, а офицер довольно резко спросил, кто я такая. Я же исполнилась решимости скрывать свое настоящее имя до тех пор, пока не встречусь с сэром Джорджем, а первое имя, которое мне вспомнилось, было «сеньора Мендисабаль». Услышав его, матросы явно пришли в смятение, негры воззрились на меня с неописуемым подобострастием, словно готовясь выполнить любое мое поручение, и даже на лицах белых изобразилась смесь удивления и испуга; и тут бес озорства и лукавства точно толкнул меня в бок, заставив добавить:

– А если вы никогда не слышали этого имени, можете называть меня Метамнбогу.

Никогда прежде я не видела, чтобы слова возымели столь чудесное действие. Негры вскинули руки тем же жестом, что я заметила ночью, у ритуального костра худу; сначала один, потом и другие бросились ко мне, упали на колени и принялись благоговейно покрывать поцелуями рваный подол моего платья, а когда белый офицер кинулся на них с бранью, спрашивая, уж не сошли ли они с ума, цветные матросы схватили его за плечи, оттащили в сторону так, чтобы я не могла их расслышать, и, обступив его, стали нелепо размахивать руками, что-то повторять и указывать на меня. По-видимому, офицер изо всех сил сопротивлялся; он громко рассмеялся, и, судя по его жестам, не соглашался и возражал, но в конце концов, побежденный то ли их вразумлениями, то ли просто устав от борьбы, сдался, обратился ко мне довольно вежливо, но не без иронии и, притронувшись к козырьку фуражки, произнес:

– Миледи, – произнес он, – если вы и вправду та, за кого себя выдаете, шлюпка ждет вас.

На борту «Неморозы»[46] (именно такое название носила яхта) мне был оказан столь же смешанный прием. Не успели мы оказаться в пределах слышимости этого большого, элегантного судна, покачивавшегося из стороны в сторону и взбивавшего белые буруны на синей морской глади, как фальшборты усеяли головы множества матросов, чернокожих, белых и желтых; они и немногочисленная команда шлюпки принялись перекрикиваться на каком-то лингва франка[47], мне непонятном. Все глаза были прикованы к пассажирке, и я снова увидела, как негры вскидывают руки к небу, но на сей раз словно бы в восторге и радости.

Наверху сходней меня встретил другой офицер, по виду джентльмен, с пушистыми белокурыми бакенбардами; у него я тотчас потребовала, чтобы меня отвели к сэру Джорджу.

– Но это же не… – воскликнул было он и осекся.

– Знаю, – отвечал другой офицер, тот, что привез меня с берега. – Но что же нам, черт побери, делать? Только посмотрите, что творится с неграми!

Я проследила за его взглядом, и, когда стала переводить глаза с одного матроса на другого, бедные, невежественные африканцы принялись кивать головами, кланяться и всплескивать руками, точно в присутствии существа божественной природы. Судя по всему, офицер с бакенбардами тотчас же признал правоту своего подчиненного, поскольку обратился ко мне со всем возможным уважением.

– Сэр Джордж на острове, миледи, – промолвил он, – куда, с вашего позволения, мы прямо сейчас и отправимся. Каюты готовы. Стюард, проводите леди Гревилл.

Нареченную этим новым именем и столь потрясенную, что не в силах была издать ни звука, меня провели в просторную, изящную каюту; на стенах здесь висело оружие, обстановку составляли диваны. Стюард спросил у меня, будут ли какие-то приказания, но я к этому времени почувствовала себя настолько уставшей, смущенной и озадаченной, что только отпустила его, махнув рукой, а оставшись одна, опустилась на гору подушек. Вскоре по изменившейся качке я поняла, что корабль вышел в море; мысли мои отнюдь не прояснились, но напротив, стали путаться и рассеиваться, потом начали перемежаться какими-то виденьями и странными картинами, и наконец, и сама не поняв как, я погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Когда я проснулась, оказалось, что прошел целый день и целая ночь и вновь настало утро. Мир, в который я вернулась, странным образом то подлетал вверх, то оседал; драгоценные камни в кошеле, что лежал рядом со мной, то и дело позвякивали, сталкиваясь; часы и барометр непрерывно покачивались наподобие маятника, а наверху матросы пели за работой и по палубе гремели и грохотали кольца травимых канатов. Однако я не скоро догадалась, что я в море, не скоро вспомнила, одно за другим, все трагические, таинственные и необъяснимые события, что привели меня туда, где я очутилась.

Осознав наконец, где я, я поспешила спрятать драгоценные камни, на которые, к моему удивлению, никто не посягнул, за пазухой и, увидев рядом на столе серебряный колокольчик, громко позвонила. Тотчас же явился стюард; я велела принести мне поесть, и он принялся накрывать на стол, то и дело бросая на меня подозрительные, недоверчивые взгляды. Чтобы преодолеть смущение, я с самым непринужденным