Венгерский рассказ - Клара Бихари

— Откуда же мне видеть письмо короля, — отвечала хрычовка. — Я не состою в переписке с королем!

— Ну раз не видели, — говорит гусар, — так я вам сейчас его покажу. Да только не вздумайте бежать, если не хотите быть немедленно насаженной на кончик моих усов!

Гусар моментально скрутил усы в ниточку и так преобразился, что кто не видел этого своими глазами, тот, пожалуй, и не поверит. Затем достал из кармана грамоту и сказал:

— Итак, прекраснейшая фиалка (а про себя: «тощая кляча»), невестушка моя, я ничего не могу поделать — я должен подчиниться воле короля. В этом письме его величество пишет, что первую женщину, которая встретится мне на пути, я должен обнять, поцеловать и скорейшим образом взять в жены, и уж непременно, коль упомянутая особа мне приглянется. А ваша милость меня прямо-таки обворожила и особенно ваша тонкая, худая шейка. А посему, раз и королевская воля такова, мы тотчас обвенчаемся хотя бы вот под этой осиной. Надеюсь, вы меня поняли? Или, может, достать саблю?

Мамаша, как видно, поняла, так как, с большим трудом преодолев страх, она вновь заговорила:

— Раз такова королевская воля, что ж, можно и обвенчаться, тем более что уже двадцать лет прошло, как я овдовела.

Гусар разгладил грамоту и сказал:

— Не торопись, фиалочка. Давай посмотрим сначала королевское письмо, в нем еще кое-что есть. Гм… Гм… вот! Смотри, здесь в последней строчке написано — разумеется, по-итальянски, а в этом ваша милость, конечно, ни черта не смыслит. По-венгерски же сие означает: если вдова не умеет сготовить воину сливовые пампушки, пусть висит, зацепившись рубахой на колу, и даже глянуть не смеет на витязя, особенно на такого молодца, как я, бравый гусар самого Берчени.

— Знай же, прекрасный витязь, — сказала старуха, — у меня есть восемь сундуков с серебряными и золотыми монетами и драгоценностями, да таких тяжелых, что тебе не поднять. Могу зажарить индюшку, сварить рыбу, могу угостить тебя сладким вином, а подаришь меня своим расположением — после кофе можешь отдохнуть за сигарой: дом у меня полная чаша.

— Ух ты, чтоб тебя!.. — не сдержался восхищенный гусар. — Вот это удача! Жаль, не видит этого мой капитан. Скажите, матушка, а вы в самом деле могли бы зажарить индюшку на обед?

— Индюшка уже жарится в кухне, — ответила старая карга. — Все деревни вокруг мои, и они будут твоими, если ты угодишь мне. А что дашь ты мне, если я отдам тебе все, что имею?

— Я бедняк, — сказал гусар, — на войне приобрел только уменье драться, но уж коль я кому дам по шее, он три раза распишется носом в пыли, прежде чем поднимется на ноги. Ничего другого предложить не могу.

— И то хорошо, — говорит карга. — У меня есть триста крепостных; каждое воскресенье вечером они собираются на моем дворе, пляшут и поют под цитру, не дают мне спать. Вот ты и будешь их колотить, когда станешь господином. Я-то только заставлю их стонать, а сундуки богачей наполняются по-настоящему, лишь когда народ навзрыд плачет…

Гусар не совсем понял злые слова старухи, но одно упоминание о богатстве отняло у него смелость и хорошее настроение. Стадо коров с колокольчиками, серебристая отара — все, что он видел по дороге, принадлежало этой женщине, которая тем временем говорила ему:

— Я еще отца твоего помню, крепостным он был у Вербёци. Вон твоя деревня, колокольню отсюда видно. Там ты рос полусиротой, там и матушка твоя живет на чужих хлебах, в нищете перебивается между жизнью и смертью. Помоги ей, пока есть возможность.

При этих словах на глаза гусара набежали слезы. Он посмотрел на старуху как на свою благодетельницу. И в самом деле, кроме умирающей матери, у него не было никого: были еще теплые воспоминания, но они причиняли одну боль.

Старуха схватила опечаленного гусара за ментик и повела его через луг к замку. На лугу работали крестьяне: на измученных лошаденках подвозили они снопы сена к огромной скирде. Пастухи гнали к замку огромное стадо, во дворе вокруг кусков вареного мяса валялись разжиревшие псы, со стороны кухни неслись ароматы жареного и пареного. Миновав двор, старуха и гусар вошли в дом. Внутреннее убранство поражало роскошью.

— Все, что ты видел и видишь, мое, — говорила хозяйка. — Девять деревень вместе с полями и лугами! И все это будет твое, только и ты дай мне что-нибудь. Солнце греет землю, под его лучами распускаются цветы, мне же всегда холодно и невесело. А я хочу радоваться вместе с тобой. Отдай мне свое сердце!..

Гусар расстегнул огненно-красный мундир и достал из-за рубашки поблекшее зеркальное сердечко, которое он носил на шнурке. Некоторое время держал он сердце в руке, любуясь его потускневшей глазурью. Можно было еще спрятать его обратно… Но он вообразил себе бедную мать в мягкой карете, запряженной четверкой, подумал о том, что когда-нибудь и ему должно улыбнуться счастье… Старуха протянула свою сморщенную руку и взяла сердце, такое теплое, словно оно было настоящее. Теперь зеркальце отражало сразу похорошевшее лицо старухи и грело ее холодную кровь.

Гусар отдал сердце, и было у него такое чувство, будто вырвал он что-то из собственной груди. Напрасно он застегивал и затягивал свой мундир — его трясло, как и ознобе. Но он был солдат, страху поддаваться не привык и решил, что напала на него болотная лихорадка. Прошел он в убранную по-турецки комнату и потребовал вина у стоявшего около двери лакея. Прибежали поварята и стали наперебой подливать ему в стакан горячее, дымящееся сладкое вино. Но ничто не могло согреть место, где висело зеркальное сердечко. В этом месте словно разверзлась ледяная пропасть и сковала мертвящим холодом все тело гусара. У него не было сил даже добраться до постели. Слуги уложили умирающего гусара на лежанку и вынесли на солнышко, в сад, туда, где благоухали цветы.

Старуха видела мучения гусара и, чтобы исцелить его, приказала втащить в сад все свои сундуки с драгоценностями. Затем она навалила перед гусаром груды золота.

— Сними с меня порчу, — умолял гусар. — Верни мне зеркальное сердечко. Я дал над ним святую клятву и умру, если ты не вернешь мне его до вечерней зари!.. Верни мне зеркальное сердечко!..

— Не верну, — ответила старуха, — ведь ты отдашь его молоденькой. Завтра я прикажу пряничнику, чтобы он сделал тебе другое сердце и вставил в него настоящие алмазы. Радуйся, что ты богач, тогда вылечишься. Меня ведь вылечила радость.

Гусар потянулся к сабле и хотел приподняться, чтобы силой овладеть своим зеркальным сердечком,