Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

тебе: «Защитим, в обиду не дадим!» Эти шайтаны, Байдалы и Бай-сал, со своими длинными руками и широкими объятиями! Но пусть только попробуют увести тебя из-под моей власти - этим самозваным мырзам всажу в их задницы острую пику! - Май-басар трясся от ярости, глаза его безумно вытаращились, в бешенстве он кричал, уже ничего не соображая. - Проучу их, как в прошлый раз в Токпамбете! Стяну штаны, всыплю плетей по голым задницам!

Из всех пятерых «каска» самым горячим и вспыльчивым был Садырбай - он заерзал на месте, тяжело задышал, но произнес вполне спокойным голосом:

- Не надо, почтенный, вспоминать про Токпамбет. Ничего славного ни мырза, ни ты не совершили тогда.

В это время в дом вошел Пушарбай с двумя молодыми джигитами. Это был тот Пушарбай, который в прошлую осень в Токпамбете, накрыв своим телом Божея, объявил «араша», защищая истязуемого и беря его вину на себя. Пушарбай оказался первым из котибаков, кто содействовал переходу всего рода во главе с Байсалом на сторону Жигитек. С густой окладистой бородой, с огромным могучим телом, Пушарбай был смелый, гордый человек, он не забыл про ту расправу, когда тоже был избит кунанбаевскими людьми.

При его появлении сыновья Кулыншака как-то по-особенному переглянулись между собой, привстали на одно колено и, видимо, к чему-то приготовились. И тут снаружи послышались шаги множества ног, вокруг юрты ходили какие-то люди. Жорга-Жумабай насторожился: «Кто это пришел? Что они задумали?» - и тревожно посмотрел на старшину Майбасара. Снаружи послышался мужской голос:

- Уа, есть кто-нибудь дома?

Пушарбай, живо обернувшись к двери, ответил:

- Уа, я дома!

В тот же миг в юрту вошли человек десять во главе с Ма-насом, решительно направились к тору. Их опередили братья «бескаска» и Пушарбай - набросились на Майбасара и его людей.

- Прочь! - рявкнул Майбасар и, откинувшись назад всем телом, замахнулся плетью.

Садырбай кинулся на волостного, опрокинул его на спину, придавил коленом.

Остальных, всех троих, джигиты также свалили и прижали к земле. Здесь готовилось что-то похуже, чем расправа над посыльным Майбасара.

Пушарбай, Садырбай и Мунсызбай зверски избивали волостного, от всей души работая плетками. Та же участь постигла и его спутников, но Кудайберды избежал плетей - его успел выдернуть из свалки Кулыншак и, прижав к себе, накрыл его голову полой чапана. Какое-то время стегали Майбасара молча, с яростным придыханием, но кто-то вдруг крикнул:

- Вытащим на улицу! Ну-ка, хватай его!

И Майбасара выволокли из юрты на двор.

Возбужденный, неистовый Садырбай вскричал:

- Он грозился: стяну штаны и всыплю плетей по голым задницам. Это он хотел так наказать Байсала и Байдалы. А мы его самого и на самом деле так накажем! Снимай с него все!

Он первым набросился на избитого Майбасара, стащил с него чапан, потом сапоги, содрал штаны, - ударом ноги по голой спине свалил волостного наземь и принялся пинать его, катать по земле, приговаривая:

- Ты чего только с нами ни делал! Как только ни издевался! И с чего так обнаглел, а? С чего? - приговаривал Садырбай с каждым ударом. - Я не так еще опозорю тебя! - Перевернул Майбасара ничком. - Острую пику хотел всадить им в задницы? А вот сейчас тебе самому будет острая пика! - И с этим Са-дырбай, ударами сапога раздвинув ноги лежавшему старшине, стал пинками набивать ему в пах сухие катышки верблюжьего помета, валявшиеся на земле.

- Майбасар! Если в тебе есть хоть капля мужской гордости, ты должен сдохнуть после такого позора! - крикнул он и еще раз пнул его ногой.

В ту же ночь аул Кулыншака, надругавшись над братом мырзы и унизив его сына, разобрал юрты и поспешно снялся с места. Оповещенные Манасом еще с вечера, вооруженные конники из родов Жигитек и Котибак прибыли к началу кочевки и затем сопроводили аул до своих джайлау. В ту же ночь были переправлены через воды реки Караул и препровождены до земель Жигитек и Котибак караваны и других аулов рода Торгай.

Майбасар, его люди и Кудайберды были освобождены только к утру, когда караван Кулыншака удалился уже на значительное расстояние. При первых лучах солнца пленники увидели своих лошадей, привязанных к столбам брошенной коновязи, - а до Жидебая они добрались и предстали перед Кунанбаем только к середине дня. Все его сторонники находились здесь. Вокруг Жидебая верст на десять тесно расположились аулы родов Иргизбай, Топай, Жуантаяк, Карабатыр. «Жигитеки избили и опозорили Майбасара, унизили Кудайберды, насильно увели к себе аул Кулыншака» - весть эта быстро облетела всю округу. Кунанбай отдал срочный приказ, и сто пятьдесят джигитов мигом сели на коней,- не успело бы пройти время, за которое вскипает чай. Во главе ополчения был сам Кунанбай, рядом с ним его братья Изгутты и Жакип.

К полудню Кунанбай, который знал о ежедневных передвижениях аулов Жигитек, отдал новый приказ сидевшим в седлах ополченцам:

- Они хотят набегов и нападений - пусть получают. Приказываю: догоните, нападите и захватите уходящий по долине караван жигитеков.

Он послал свой отряд на кочевой караван, двигавшийся по Мусакульской долине. Как дикая орда, налетели конники Кунан-бая, не разбираясь, на кого нападают. Разъяренный Кунанбай уже ничего другого не разумел, кроме одного: «Это кочевка жигитеков. Значит, надо ударить!»

Действительно, это был кочующий аул жигитеков, но оказалось, что это траурный караван Божея.

Вначале отряд обрушился на косяк лошадей и стадо крупного скота, следовавшие впереди кочевья. Быстро сбросив на землю джигитов, ведущих стада, тех, которые пытались сопротивляться, и рассеяв по степи остальных, иргизбаи угнали лошадей и коров. Далее они хотели напасть на караван и разграбить его, но Изгутты и Жакип, находившиеся впереди отряда, увидели, что это траурный караван, - и на всем скаку отвели отряд в сторону. Две дочери Божея, которые шли, ведя в поводу остриженного коня покойного, обратили внимание на верховых только с тем, чтобы затянуть свое заунывное пение, и, не глядя на них, зашагали дальше. Но байбише Божея остановила своего коня, встала на дороге, задерживая следующий за нею караван верблюдов, и гневно прокричала вслед удалявшимся иргизбаям:

- Уа, нечестивцы! Изверги! Напали на траурную кочевку! Чтоб вам вечно выть в своих могилах, вероотступники!

Как только доложили Кунанбаю, что это траурный аул Божея, он сразу приказал:

- Караван не захватывать! Но аул не должен двигаться дальше. Пусть ставит юрты там, где находится сейчас.

Кочевой караван распался, сбился в беспорядочную кучу. Через некоторое время начал разгружать верблюдов,