Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

Кунанбай не знал этого и отступил. Байдалы не увлек своих людей на преследование отступающего врага. В его войске было совсем мало секир и стальных копий.

Так завершилась трехдневная Мусакульская битва. Кунан-бай не смог подавить противника. Жигитеки доказали, что способны отразить любое нападение Кунанбая и защитить себя с оружием в руках.

Военные действия закончились, но грозное эхо битвы, шумная молва, невероятные слухи и разноречивые толки все шире разносились по всей великой степи.

Родовые вожди, аткаминеры враждовавших с Кунанбаем племен, стали намного значительнее в глазах народа. Окружение Байдалы воспряло духом и стало высоко держать головы. Приближенные же Кунанбая, наоборот, вели себя намного сдержаннее и стали разговаривать заметно тише, чем раньше. Уже одно это доказывало, что Кунанбай, в общем-то, потерпел поражение.

Что делать? Как снова заставить повиноваться тех, кто осмелился открыто выступить против него, и даже с оружием в руках? Они почувствовали вкус борьбы и неповиновенья! Кунанбаю жить не давали эти мысли.

Прошло дней десять мирной тишины после большой Маса-кульской битвы. Выступившие против Кунанбая вожди родов и племен торжествовали. «Рухнул утес Кунанбая, дух его надломлен» - повсюду шумели они. Начались поездки друг к другу с поздравлениями, с принесением на жертвенный стол овец, лошадей. Это еще теснее сплачивало всех, противостоящих Кунанбаю. Они совершали совместные благодарственные молитвы, братались и кумились, устраивали сговоры и сватовство. Шли бесконечные тои.

Не напрасно торжествовал Жигитек.

На десятый день после отъезда Тусипа прибыло из Каркара-линска казачье подразделение из пятнадцати русских и казахских джигитов. Тусип к этому времени успел вернуться уже домой.

Все знали, что по жалобам рода Жигитек приехал разбираться специальный «чиноулык» Чернов, под охраной вооруженных казаков.

Приехавший чиновник Чернов был командирован дуаном, корпусом. Для прибывших было срочно поставлено десять юрт на одной из стоянок между Жидебаем и Мусакулом. В продолжение трех дней шло следствие. Чернов с самого начала держался начальственно и строго по отношению к Кунанбаю. Вопрос о том, усидит ли на должности ага-султана Кунанбай, уже был ясен, очевидно, для Чернова. Хотя ничего еще не объявлялось по этому поводу, чиновник обращался с ним как с обыкновенным подследственным. А жалобщикам ничего и не надо было пояснять, они сами все видели, и жигитеки, бокенши, борсаки, котибаки стали усердно заваливать следствие все новыми жалобами и обвинениями.

Однако сторонники Кунанбая тоже не дремали и, как говорится, готовились ударить «той же палкой по тому же горбу». «Убивали людей. Грабили по аулам! Выжигали пастбища! Пугали беременных женщин, доводили их до выкидыша!» - эти и другие, самые невероятные жалобы на главных старейшин Жигитека и присных с ними обрушились на стол «чиноулыка» Чернова. В этих же заявлениях говорилось, что Кунанбай вел беспощадную борьбу с преступниками, и что эти-то преступники и обрушили клевету на их гонителя. Друзья Кунанбая защищали его как могли.

Чернов не стал выносить своего заключения, находясь в степи. Он только выслушал и собрал все жалобы и приговоры с обеих сторон. На третий день следствия объявил Кунанбаю:

- Поедешь с нами в Каркаралинск. Выезжаем завтра утром.

Это уже был дурной знак.

Вернувшись от чиновника, Кунанбай в тот же вечер созвал десять самых близких родственников и друзей. Из старших были Изгутты, Жакип, Майбасар, из молодых - Кудайберды и Абай.

Кунанбай, сидя во главе совета, сообщил о грозящей опасности. Родич Ирсай, из почтенных аксакалов, впал в слабость и начал хныкать, но Кунанбай прикрикнул на него:

- Нечего сопли распускать! Ты, если можешь, совет дай! Помоги! А слезы твои мне не нужны!

Настала тишина. Все молчали. Понимали, что красноречие здесь ни к чему. Решить дела никто не мог. А Кунанбай, понимая беспомощность своих людей, стал рассуждать сам:

- Значит, дело передается на рассмотрение в дуане. Теперь все зло, направленное против меня, накопится в бумагах. А разве бумага знает о чести, заслугах, именитости человека? Вот вы, если сумеете, то остановите поток этих бумаг! Остановите жалобщиков, преследующих меня по пятам. Ничего для этого не пожалейте, но остановите! - решительно закончил он.

Даже в душе согласившись с его доводами, никто из присутствующих родичей, заурядных и неграмотных степняков, предложить ничего не мог. И все продолжали молчать. Абай был поражен безволием и никчемностью людей, окружавших его отца. Раньше Абай избегал говорить на советах, высказывать свое мнение, но теперь решил высказаться.

- Чтобы остановить жалобы, прежде всего нужно расположить к себе тех, кто жалуется,- негромко произнес Абай.

Кунанбай одноглазо метнул на него тяжелый взгляд:

- Это как, сынок, - прикажешь, может быть, мне поклониться им в ножки?

- Этого не нужно, отец. Надо просто вернуть отнятое у них и возместить убытки, которые они понесли из-за нас. Иначе жигитеки никогда не смолкнут.

Кунанбай тут задумался. Однако по поводу высказанного сыном он хотел послушать других и обвел их сумрачным взглядом.

Остальные высказались: признали слова Абая вполне уместными. Но говорили неуверенно, с оглядкой на Кунанбая. Один Изгутты решительно поддержал Абая и добавил от себя:

- Эти жигитеки, бокенши и котибаки - все просто изнывают о потерянной земле, ничего, кроме своих пастбищ и зимовок, знать не хотят. Попробуем, поделимся с ними землей. Ничего другого не остается.

Такое решение, в сущности, было бы равносильно тому, чтобы принести повинную роду Жигитек. Гордость Кунанбая была сильно задета. Внутри он весь клокотал от бессильной ярости, но ни звуком, ни движением не выдал себя. Он тоже понимал, что надо идти на уступки.

- Если их успокоит только земля и скот - пусть нажрутся и успокоятся, - сказал он глухо. И опустил голову. - Но как это унизительно: дожить до такой собачьей жизни! - с горечью закончил он.

Отпустив всех, Кунанбай оставил только своих братьев, Из-гутты и Майбасара. Вместе с ними стал уже спокойно, деловито обсуждать, каким образом, через кого начать переговоры с жигитеками.

Посредники нужны были надежные. Пойти на поклон врагу - дело нелегкое, а ведь первым делом придется выходить на Байдалы, что явится для Кунанбая не просто унижением. Здесь эти родственники, мало на что пригодные, все-таки могут пригодиться. Среди них и надо искать посредника для переговоров. Кунанбай сам стал называть имена - первым упомянул Байгулака, самого толкового джигита из молодых. Вторым назвал аткаминера Каратая из рода Кокше. Он, конечно, в ссоре с Кунанбаем, но на второе сражение жигитеков с иргизбаями не привел своих джигитов в ополчение Байдалы. Кунанбай отправил ему с