Повести монгольских писателей. Том первый - Цэндийн Дамдинсурэн

— Повезло тебе, значит! Ладно, попробуем вытащить твой драндулет… Только надо камней побольше под колеса набросать и будет порядок!

Я вылезаю из машины, поднимаюсь на ближайший холмик и с трудом здоровой рукой хватаю большой камень, но он выскальзывает у меня из пальцев и, подпрыгивая, катится вниз.

— Мастер, оставьте! — останавливает меня шофер. — Не вам с вашей больной рукой камни таскать.

Я вижу, Дондог явно смущен, отводит глаза. Шофер сам подбирает и приносит камни, а мы с Дондогом укладываем их под колеса грузовика. Я чувствую, как он украдкой косится на мою покалеченную руку, и кровь приливает к его лицу.

Возможно, он раскаивается в своем, мягко говоря, безответственном поступке, стыдится низости давнишних своих чувств… Я не хочу бередить прошлого и молчу. Дондог тоже молчит — не нашел, видно, темы для разговора. Так в молчании мы укладываем камни, затем зацепляем трос, заводим мотор и, дернув несколько раз, выволакиваем машину Дондога из грязи.

Дондог, о чем-то переговорив с нашим шофером, лезет в кузов, достает канистру с бензином и подает нам.

— Берите и наливайте сколько надо, — говорит он с унылым видом. — Долг платежом красен.

Шофер заливает бензин в бак, затем мы желаем друг другу счастливого пути и разъезжаемся в разные стороны.

Так вот и провел я вместе с дочерью свой отпуск в родных местах. Больше я там не бывал, хотя с тех пор прошло много лет. Но обязательно побываю. Лишь бы только не было войны. Это мое сокровенное желание. Ибо я знаю, что такое война, хотя лично в ней не участвовал.

Перевод М. Гольмана.

ДОРЖИЙН ГАРМА

Доржийн Гарма — прозаик, драматург, очеркист, детский писатель. Родился о 1937 году в семье скотовода. Окончил финансово-экономический техникум в Улан-Баторе (1958), Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького в Москве (1966). Первые произведения Д. Гарма опубликовал во второй половине пятидесятых годов. Один за другим вышли его сборники рассказов и повестей о жизни молодежи — «Метель», «Разбитый кувшин» (1964), книга для детей «Веселые повести» (премия СП МНР), кинокомедии «Мне бы коня», «Пора кукования», повесть «Тень войны» (1968) и некоторые другие.

В семидесятые годы получили известность «Повесть о капитане милиции» (1971), посвященная трудной судьбе и сложной работе сотрудника народной милиции; «Птичье ненастье» (1972), повесть о горожанине-старшекласснике, принявшем решение стать животноводом в провинции; повесть «Две звезды», где создан образ страстного коммуниста-агитатора; повести «Горячее дыхание», «Дедушкино солнце», романы «Белый источник» (1972, русский перевод 1977), «Голубые туманы тайги» (1977), сборник рассказов «Ононская переправа» (1973), книги для детей «Серебряное ведро», «Пастушок».

Кроме романа «Белый источник» на русском языке публиковались многочисленные рассказы Д. Гармы для детей и взрослых, очерк «Мелодия родного города» (1971), Готовится к изданию новый роман писателя «Земля и небо».

ТЕНЬ ВОЙНЫ

Стояла одна из прозрачных августовских ночей 1953 года. Нагретая за день, истомившаяся земля, казалось, теперь блаженствовала, наслаждаясь ласковым ветерком, поглаживающим ее травянистый покров. Из глубинной высоты неба мигали тусклые летние звезды, то вдруг отчетливо обозначаясь, то исчезая, как давнее воспоминание.

По ту сторону сопки дзинькал колокольчик, привязанный к шее жеребенка. Его звонкий в ночной тиши, нежный звук навевал какое-то странное чувство, похожее на что-то среднее между сном и явью и еще на туманную осеннюю ночь. Сон у Дагдана вдруг пропал, голова стала ясной, как лист чистой бумаги, приготовленный для письма.

Хажидма не вынула руки, просунутой ему под шею; она спала, прильнув щекой к его груди. Ее ровное дыхание как бы свидетельствовало о душевном покос подруги, и даже обычная слезинка, застывшая с вечера в ее ресницах, давно уже высохла, что, собственно, говорило о том же самом.

Да, Хажидма спала. Она обняла своего друга так, как будто обнимала весь мир, и спала тем безмятежным крепким сном, каким засыпают только очень счастливые люди, у которых осуществились все желания и мечты. Она умела спать крепко и без сновидений. И когда она спала, лицо ее пылало, а в редких ресницах всегда поблескивала прозрачная, как летняя роса, слезинка. Это была слезинка любви к Дагдану, которого она даже во сне не забывала.

Она была еще совсем девочка. Пусть ей исполнилось уже восемнадцать лет, пусть перешагнула она порог чужой семьи и стала кипятить для этой семьи чай, как подобает всякой снохе, но выглядела она на четырнадцать или пятнадцать лет. У нее несколько удивленные большие глаза, стан как тоненькая березка, ноги стройные, тонкие, белые, которым, кажется, очень шли бы высокие сапожки. Шелковый, с узорами из цветов, с короткими рукавами, халат делал ее еще более стройной. Вечерами, когда бывали танцы, она надевала этот халат и праздничные черные туфли сестры, выпускала свои длинные косы через плечо и выходила с Дагданом на улицу…

В это время красные лучи заходящего летнего солнца ощупью ползали по земле, и тени от каждого бугорка становились все длиннее и длиннее. Дагдан и Хажидма любили смотреть на заходящее солнце. Молодые люди раз и навсегда решили, что оно напоминает им лицо шаловливой девушки: кокетливо подмигивая, она прячет за сопку свою круглую, озорную рожицу… А может быть, вселенная смотрела на их юную любовь, а солнце было ее глазом.

Солнце скрывалось. С пологих склонов сопки спускался легкий ветерок, неся с собой звуки леса. А навстречу им из красного уголка слышалась негромкая мелодия. Это Гомбо играл на стареньком баяне. Но на танцы, куда он приглашал, редко кто шел. Одни аилы откочевали на летники, молодежь из других предпочитала гонять мяч по мягкой траве, чем шаркать подошвами в пахнущем сыростью красном уголке. Словом, Гомбо долго играл в одиночестве. Но он не унывал, он наслаждался собственной игрой. Он сидел, склонившись к мехам, надвинув на брови кепку, как тот залихватский парень из русской деревни, которого показывают в кино. Все быстрее и быстрее перебирал он пальцами по рядам белых пуговиц…

Красный уголок размещался в приземистом старом доме с высоким каменным крыльцом. Дом стоял на западной стороне заводского поселка. Когда в нем устраивались танцы, Гомбо расставлял вдоль стен длинные скамейки и начинал играть. И сегодня по обыкновению он играл в одиночестве, когда вошли Дагдан и Хажидма. Не обращая на Гомбо внимания, они обнялись и начали танцевать. Охваченные ощущением какого-то радостного волнения, они были как в тумане и не имели представления, сколько времени протанцевали. Вдруг Дагдан