Комикс - Ксавье О. Холлоуэй

– Мне потом бармен сказал, чтобы я не связывался с ним.

– Ого!

– Я там еще остался после ухода Люмино, заказал поесть и еще пару пива и, когда остался один, бармен подошел ко мне и сказал: «Я слышал, как этот мистер звал тебя к себе на работу. Не соглашайся ни за какие деньги. Он очень опасный. Особенно если дело касается его женщины. Поверь мне».

– Уже интереснее.

– Ну, я ему сказал: «Спасибо, брат, но уж очень он хорошие деньги предлагает, а тебя я первый раз вижу». А он: «Ты и его первый раз видишь. Я просто решил тебя предупредить. У меня отец был копом. Не веришь, пробей контору этого мужика и сам все поймешь».

– Пробил?

– Нет, вы же запретили. Но по косвенным данным она засветилась в нескольких мутных делах по наследствам, в паре частных судебных разбирательств. Они оказывали юридическое сопровождение при продаже каких-то картин и еще поставках какого-то оборудования и средств, связанных с безопасностью.

– Какого оборудования?

– Я же по косвенным смотрел. Да и засекречено там, скорее всего.

– Во-от. Во-от. Вот с этого и надо начинать, а то ты мне пропел про зарплатный фонд и благотворительность. Ты хорошо поработал, Джеймс.

– Наконец-то доброе слово.

– Мне не жалко, когда есть, за что. Но я повторяю: дальше туда не лезь. Достаточно. Я сам попробую посмотреть, что это за Майкл Люмино такой.

– Обидно терять такую ниточку. А если в будущем пригодится? Ну, вдруг?

– Ты ему сказал, что тебя уволили из полиции?

– Нет, отстранили.

– Вот и отлично. Позвони ему и скажи, что тебя вернули на службу и тебе некогда теперь этим заниматься. Если он тебя пробил, а, скорее всего, так и есть, то ты не будешь выглядеть подозрительно.

– Хорошо.

– А у меня есть для тебя еще одна задача. Поприятнее. Нужно встретиться и поговорить с некой Валери Фенуа. Она импресарио королевского театра. Бывшая жена Антуана Гомеса. Может быть, она его видела или знает, где его искать. Ну, в общем, поговори с ней подольше и подробнее. Тебе надо понять, что она за человек.

– Хорошо.

– Попутно переговори с ней о смерти Рэя Тассилиана и вообще про него узнай что-нибудь. Ну, так, ненароком. Тассилианы – меценаты в нескольких поколениях, у них там театры, галерея и прочая хрень. Эта Валери работает на них последние два года, а недавно как раз умер один из наследников. Взрыв газа – слышал, наверное? Только осторожно выясняй. Покажи, что в первую очередь тебя интересует Гомес, что, в общем, и правда.

– Хорошо. А этот умерший Тассилиан связан с нашим расследованием?

– Это я и хочу выяснить. Но связь какая-то есть. Эвила скрутили как раз у могилы Тассилиана.

– Его так и не нашли?

– Нет. Как и Винни Купера, и Эллу Томпсон, которые, судя по всему, причастны к исчезновению Эвила. Но к расследованию меня до сих пор не допускают и подробности долетают только урывками. В том числе поэтому будь осторожен. Я даже не знаю, кто опаснее – наши федералы или те, к кому в пасть мы сейчас лезем.

– Понятно.

– У Валери Фенуа офис не то в отеле «Гранд», не то в Городской галерее, а может, и там, и там.

– Хорошо, сегодня займусь.

– Вот ты заладил «хорошо-хорошо», как мало тебе надо, чтоб успокоиться. Ты – молодец, конечно, но только вот этой гордой придури в тебе слишком много. Не обижайся. Хочешь, возьми выходной, а к бабе завтра пойдешь.

– Нет, лучше сегодня ей позвоню, а там видно будет.

– Ну ладно. Денег много потратил? Еще нужны?

– Было бы неплохо.

– Ладно, пойдем поедим нормально – там и разберемся.

– Но там же десять минут отгонять гребаного официанта?

– Ха-ха-ха, ничего не попишешь.

Кабинет Макса

– Как дела? – Гомес устало садится на диван, достает пистолет и кладет на журнальный столик перед собой. – Сядь ко мне поближе. И хорошо бы, чтобы он не мешал. – указывает на Старину Брауна.

Мона усмехается, кивком отсылает бармена, встает из-за рабочего стола, закуривает и садится в кресло напротив.

– Дай сигарету.

Мона бросает пачку – она скользит и упирается в пистолет.

– Огонь?

Мона бросает зажигалку – Гомес ловит, закуривает, рассматривает название сбоку:

– «Синие глазки Риты»… Мне сразу не понравилось это название. В ту ночь, когда ты убила Тони Инокса.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Хотя дерьмово, конечно. А почему ты спрашиваешь?

– Неважно выглядишь.

– Да? Ну, может быть. Давно не сплю.

– А что так?

– Кошмары мучают и рука болит. – Он показывает забинтованную руку. – Я на таблетках. Может быть, они так действуют.

– Откуда у тебя кошмары, если ты не спишь?

– Неважно.

– Зачем ты пришел?

Гомес усмехается, затягивается, откидывается на спинку и выдыхает дым в сторону портрета Иисуса.

– Когда ты для меня танцевала, мне показалось, что ты особенная. Запала мне в сердце…

Мона принимается хохотать, но осекается:

– Извини, не смогла сдержаться. Ты меня врасплох застал…

– Чем это?

– Мы с девочками коллекционируем такие истории. Но ты пришел такой грозный, с пистолетом.

– Какие истории?

– Когда в нас влюбляются клиенты. У каждой за сезон по несколько случаев. Мы даже соревнование устраиваем. Только представь: скоро финал, я иду на первом месте, но Зои меня догоняет. Не то чтобы я расстроилась… И тут ты! Ха-ха-ха.

– Мне показалось, что ты особенная. Тогда… Ты танцевала так…

– Знаешь, сколько раз я это слышала?

– Может, если столько раз говорили, стоит прислушаться?

– Я стриптизерша и еще проститутка. Это моя работа.

Гомес замирает на пару секунд. Кажется, что он вот-вот заплачет, но все же улыбается:

– С Уэйдом ты тоже проститутка?

– О, да ты следишь за мной?

– Я видел вас. Прямо голубки.

– Ты, похоже, действительно с катушек съехал.

– Конечно. Кто еще придет к проститутке выяснять отношения? С пистолетом. – Он передвигает пистолет к левой руке.

– Убить меня собрался?

– С Уэйдом ты тоже проститутка?

– Хочешь знать, в курсе ли он? Конечно, в курсе.

– То есть, он тебе платит?

– Нет.

– Ты танцевала для него?

– Зачем ты пришел?

– Я не выдал тебя Джеку. Неужели тебе неинтересно, почему?

– Вообще-то, нет. Мы решили, что у тебя слегка крыша поехала от увиденного.

– Мы? Вы с Уэйдом?

– Ого! У нас что, семейная сцена?

– Кто мы?

– Тебе лучше не знать.

– То есть, это не Уэйд?

– Я же сказала, тебе лучше не знать.

– Это Уэйд.

– Черт возьми,