Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

Вот и обозначили два часа от обеда до полдника как личное время – каждый занимается чем хочет. Можно помыться, можно почитать или просто посидеть поболтать небольшой компанией.

Они впятером почти так и сделали, только устроились не в комнате, а опять там, где никто их точно не потревожил бы. Как и в прошлый раз, лампы включать не стали, обошлись направленным в потолок лучом фонаря. Расселись вокруг.

– А вы молодцы, – произнес Павел, посмотрел на каждого серьезно и уважительно. – Я же говорил, вы крутые ребята и на многое способны. Организовать, повести за собой. Задумали, взялись за дело, и всё у вас получилось. Даже довольно легко. А думаете почему?

– Почему? – повторил за ним Бармута.

– Потому что вы действовали не каждый по отдельности, а вместе. Сообща. Когда сообща, вы гораздо сильнее и быстрей добиваетесь успеха. Вот ответьте, какой удар мощнее и эффективнее. Кулаком или открытой ладонью?

– Кулаком, конечно.

Павел приподнял руку, продемонстрировал ладонь с растопыренными пальцами, потом сжал их, плотно, до четко выступивших и побелевших от напряжения костяшек.

– Понимаете? – спросил и, увидев, как мальчишки дружно кивнули, добавил: – Важна не только дисциплина, но и сплоченность. Согласен, Дим?

– Согласен.

– Дисциплина и сплоченность, – словно подводя важный итог, с нажимом произнес Павел, и Бармута опять эхом повторил за ним:

– Дисциплина и сплоченность.

А следом и Сарафанов, поймав нацеленный на него ожидающий взгляд:

– Дисциплина и сплоченность.

Жека тоже шевельнул губами, но беззвучно, зато наверняка проговорил про себя, сосредоточенно внимая смыслу, словно в первый раз задумался над ним или наконец осознал всю глубину.

Ведь реально эти слова мальчишки слышали, наверное, уже миллион раз. Взрослые любили их повторять при каждом удобном случае, особенно «дисциплина», но, скорее, машинально, по привычке, ничего не вкладывая от себя. Вот их призывы и пролетали мимо, не задевая, а часто даже раздражали, именно потому, что воспринимались исключительно формальностью и пустозвонством.

– И вот еще. – Павел вытащил из кармана и развесил на ладони узкие короткие кожаные ремешки типа браслетов с мелкими металлическими клепками и с завязками.

– Это что? – спросил Сарафанов, а у самого уже глаза загорелись, будто увидел невесть какие сокровища.

– Это, – не успев начать, Павел почти сразу сделал паузу, затем пояснил таинственно и весомо: – Вроде как знаки отличия. Как орденская цепь у рыцарей. Или зеленые капюшоны у благородных разбойников из Шервудского леса[10]. Или колпак свободы у французских революционеров[11].

– Или пионерский галстук, – неожиданно дополнил Илья, чуть заметно скривив уголок рта.

– В какой-то мере да, – подтвердил Павел, невозмутимо уставился Храмову в глаза, напомнил: – Но ты же сам недавно сказал, их всем дают, без разбора. Даже в обязательном порядке. Ничего особенного. Ведь так?

Так. Трудно не согласиться. А браслеты и правда совсем другое. Мальчишки это и без лишних объяснений прекрасно поняли. Разобрали, стараясь не торопиться и сохранить солидный вид, помогая друг другу, завязали на запястьях.

И волнительно было, даже очень волнительно. Как будто и правда эта тонкая кожаная веревочка, несмотря на невзыскательный внешний вид, имела какое-то особенное значение. Поэтому некоторое время они сидели и молча рассматривали браслеты.

– Это особая отметка посвященных, – опять заговорил Павел. – По которой легко сразу узнать своих. И только те, у кого она есть, могут сюда приходить.

Жека обхватил запястье рукой, сжал, потом поднял глаза на Павла.

– А может, еще Танюху возьмем? Каширину. Чтобы тоже с нами. И Майку. Они нормальные, хоть и девчонки. Не подведут.

– К тому же сообразительные и отчаянные, – Павел улыбнулся, – судя по тому, что они придумали с пастой. Но… – Жека замер. в ожидании ответа. Да и не только он. А Павел покивал, заявил:

– Думаю, можно не только их. Чем больше единомышленников, Жень, тем лучше. Тем мы сильнее. – А после вытащил еще несколько браслетов, протянул Жеке: – Вот. Раздайте тем, кому посчитаете нужным. И пусть в следующий раз тоже сюда приходят.

Когда втроем вернулись в собственную комнату, Жека разложил их на столе, по Сарафанову только скользнул взглядом, потом остановил его на лучшем друге Димке.

– Кого еще позовем? Кроме Танюхи и Майки.

Кандидатура Кашириной даже не обсуждалась. Свой в доску человек. Они в интернате вместе с первого класса. И вообще.

Майка появилась позже. Кажется, уже после началки, когда ее мать в первый раз отправили на лечение, а отец не захотел менять вахтовую работу, надеясь, что это ненадолго. Но зато она сразу и крепко подружилась с Таней. Или, скорее, Таня с ней, как магнитом притянутая к необыкновенному сочетанию одновременной схожести и противоположности. Поэтому без Бессмертновой тоже никак.

– Мокиевского можно, – принялся перечислять Бармута. – Травина, Шалаева. Снегирь тоже пойдет.

Сарафанов насупился, но не возразил. Он же постарался, преподал этому болтуну хороший урок, который тот наверняка запомнил и сделал правильные выводы. А если не сделал, так Игорь может и повторить, объяснить еще более доходчиво.

– Добриков и Васильев, – продолжил Бармута, затем, помолчав задумчиво, уточнил: – А девчонок других будем?

– Надо с Танюхой посоветоваться, – откликнулся Жека. – В принципе, они тоже пригодятся. Павел же сказал, что чем нас больше, тем лучше.

– А Храмов, по-моему, все равно лишний, – упрямо заявил Димка, нахмурился. – Не понимаю, зачем Павел вообще его позвал. Еще и браслет дал. Он только рожу вечно кривит. Всё ему не так.

Жека с пониманием глянул на друга, произнес миролюбиво:

– Да ладно тебе, пусть. – Независимо дернул плечом, добавил, хмыкнув: – Пока посмотрим, а если что, решим. – Обернулся к Игорю: – Да, Сарафанов?

Тот, довольный, что о нем не забыли, что тоже спрашивают согласия, охотно поддакнул:

– Ага, не проблема, решим.

* * *

После полдника с прогулкой тоже не сложилось. К снегопаду прибавился еще и ветер, довольно сильный, порывистый. Он сбивал хлопья снега в комки, швырял их в окно, словно издеваясь и насмешничая. А в четырех стенах время тянулось и тянулось, как будто кто-то неведомый, но могущественный переключил его в замедленный режим.

Настолки быстро надоели, как и другие игры. «Супероригинальную» и «совершенно непредсказуемую» идею Руслана Юнировича провести шахматный или шашечный турнир никто не поддержал.

– Давайте лучше телевизор посмотрим, – предложил кто-то.

На том и остановились. В конце концов, каникулы же, в телепрограмме наверняка должны быть и мультики, и нормальные фильмы. Стоило включить телевизор, именно на такой и наткнулись – про индейцев, с Гойко Митичем[12]. А приключения любили все, даже взрослые.

Расселись кто где: некоторые опять устроились прямо на полу,