Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

на задней стене заметно истрепанном пулями. Между стен на массивных опорах в пятнадцати метрах от линии огня стояли два больших дощатых щита, на переднюю поверхность которых, также обшитую войлоком, крепились мишени, и несколько обрезков бревен разной высоты. У левой стены валялось с десяток металлических банок со следами оборванных этикеток и пулевых отметин, набитых тряпками и залитых оконной замазкой. На одной из банок красной краской была грубо намалевана ухмыляющаяся рожа. В утоптанной траве рыжели отстрелянные гильзы.

На врытый в землю широкий деревянный стол с облупившейся краской выложили два пистолета Ярыгина «Грач» и несколько картонных упаковок с патронами. Захар приволок толстую пачку бумажных силуэтных мишеней и повесил две из них на щиты. Граф вытащил блокнот, раскрыл его, вооружился карандашом и объявил:

– Первая пара: господа Идрисов и Знаменский!

Эльдар и Никита подошли к столу; Прах и Захар споро снарядили обоймы и подали оружие господам. Надо сказать, что стреляли воспитанники очень неплохо: на десяти выстрелах с пятнадцати метров даже не лучшим образом ощущавший себя Никита выбил 75 очков, немного уступив Эльдару, а Лаврентий чуть позже и вовсе неожиданно оказался отличным стрелком, набрав почти 90.

– Господин Шмидт и госпожа фон Зильбер!

Филипп и Машенька подошли к столу с оружием; Филипп стрелял первым: девять пуль легли в круг, очерченный линией «восьмерки», и только последний выстрел ушел ниже и попал в «шестерку».

– Восемьдесят четыре! – подсчитал Граф.

Машенька взяла пистолет обеими руками, направила его в сторону мишеней и стала целиться, прижмурив левый глаз и чуть отклонившись назад. В свете неяркого солнца вокруг темно-русых волос засиял золотой ореол. Она была похожа на юную святую какого-то мистического культа или самую изящную из воинственных мифических дев. Все замерли.

Ударил выстрел, и гильза, вращаясь, отлетела в траву.

– Пять!

Машенька дунула на челку, встала потверже и снова выстрелила. Пуля разорвала бумагу мишени за пределами круга, уйдя в «молоко».

– Мимо!

Она повернулась и жалобно посмотрела на меня.

– Можно?.. – спросил я у Графа.

Тот кивнул.

Я подошел к Машеньке.

– Вы стоите неправильно, – сказал я, – и попробуйте не выпрямлять руки так сильно…

– Нет, – она мотнула головой. – Покажите.

Ее глаза были совсем близко. Я встал позади нее, точно так же как Петька, когда взялся помочь Василию Ивановичу с игрой в городки. Раненая рука мешала; я вынул ее из перевязи и опустил, готовый к резкому приступу боли, но ничего не почувствовал. Машенька ждала, держа пистолет в вытянутых руках, и, когда я высвободил левую руку, прижалась ко мне спиной. Ее тело под тонкой тканью водолазки было горячим и упругим. Волосы нежно щекотали мое лицо и пахли сладковатым цветочным ароматом, который казался странно знакомым. На шее под нежной фарфоровой кожей вздрагивал пульс в такт частому биению сердца.

Я аккуратно приподнял ее руки и прицелился.

– Теперь нажимайте на спусковой крючок, только медленно…

Грянул выстрел, пистолет дернулся вверх; на мишени взлохматилась обрывком бумаги дыра на линии между девяткой и десяткой. Я положил свой палец поверх ее холодного пальчика на крючке и сказал:

– Давайте я теперь сам…

Следующие семь выстрелов легли ровно в центр мишени, полностью уничтожив цифру 10.

– Восемьдесят пять!

Машенька восхищенно вздохнула.

– Послушайте, ну вот это уже и в самом деле нечестно! – протестующе воскликнул Филипп, встряхнув темной челкой.

– Да? – отозвалась Машенька.

Я хотел было отойти, но она меня удержала, и я так и остался стоять, почти обняв ее сзади.

– А Петьке можно было Василию Ивановичу помогать?

– Один бросок всего, – возразил Филипп, – а не восемь выстрелов кряду. Давайте тогда за меня будет Скип стрелять, если уж на то пошло.

– Ну и давайте!

Граф обреченно махнул рукой, но прочим идея понравилась: происходящее явно разнообразило обычное течение тренировочных состязаний, и все с удовольствием наблюдали, как Скип неспеша вышел к огневому рубежу и встал рядом со мной. Машенька и Филипп отошли в сторону. Захар поменял на щитах мишени. Мы со Скипом молча зарядили по десять патронов и вставили магазины в рукояти пистолетов. Он взглянул на меня.

– Начинай, – сказал я.

Скип пожал плечами, шагнул вперед левой ногой, принимая штурмовую стойку, вскинул оружие и, почти не прицеливаясь, без пауз выстрелил десять раз подряд. Грохот частых выстрелов был похож на звук разрывающегося фейерверка. На месте центра мишени образовалась дыра, словно кто-то по линии перфорации вырвал ровный кружок.

– Сто! – объявил Граф.

За спиной засвистели и зааплодировали. Скип равнодушно отложил пистолет и отступил. Когда я досылал патрон, мое левое плечо вновь пронзила острая боль, так что нечего было и думать о том, чтобы стрелять двумя руками, и пришлось встать в классическую стойку, вполоборота, вытянув правую руку. Скоростной стрельбы из такого положения не получится, но с точностью обычно проблем не бывает, и я аккуратно положил десять пуль в центр. Затвор, лязгнув, замер в крайнем заднем положении.

– Сто!

– Ура! – воскликнула Машенька.

– Переставить мишени на двадцать пять метров, – скомандовал Граф.

Захар с Петькой, кряхтя и краснея, с натугой отволокли тяжеленные щиты дальше. Позади воспитанники спорили и делали ставки, причем большинство склонялось не в мою пользу, и только Машенька предлагала заключить с ней пари и выражала готовность побиться об любой заклад на мою победу, чего, впрочем, делать никто не спешил.

– Давай зарядим по полной? – предложил Скип. – А то что мы как дети.

Я согласился, и мы вставили в магазины по 18 патронов. Петька корявой побежкой вернулся назад, за ним, стеная и картинно держась на поясницу, плелся Захар.

– Теперь ты первый, – сказал Скип.

Вообще стрельба из короткоствольного оружия всегда удавалась мне особенно хорошо; отринув никчемную скромность, могу сказать, что в своей жизни встречал только одного, ну двух человек, которые могли бы составить для меня в этом серьезную конкуренцию. Но сейчас приходилось стрелять одной рукой, из менее привычного и удобного для себя положения, боль в плече давала о себе знать, к тому же я довольно долго оставался без практики, поэтому один выстрел все же немного смазался, и пуля отклонилась от центра, попав в правую нижнюю часть «девятки».

– Сто семьдесят девять! – продемонстрировал Граф навыки устного счета.

Скип бросил на меня взгляд, и в его черных глазах мне показалось что-то, похожее на улыбку. Он вскинул оружие и почти небрежно положил семнадцать пуль ровно в центр своей мишени, а последнюю отправил в «девятку», точно в то же самое место, куда попал я.

– Ничья!

Да, теперь я совершенно точно видел, что Скип улыбается, но не успел ни отреагировать на его