Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

– Женщина, наоборот, приземлилась на ноги. Там помимо переломов костей нижних конечностей и разрывов внутренних органов еще и сильнейший компрессионный перелом позвоночника по всей длине столба. При исследовании, может быть, я бы могла установить, есть ли прижизненные переломовывихи в шейном отделе, но визуально, конечно, такое не определить. Но это все не так важно. В квартире наверху была девочка. Вот, посмотрите, я распечатала фото.

Увиденное напомнило Алине посмертные фотографии викторианской эпохи, на которых усопшим придавали вид и позы живых: в кресле с высокой спинкой, напротив большого зеркала, чуть склонив на бок прелестную голову, сидела девушка изумительной красоты; длинные темные волосы обрамляли лицо, чьи застывшие черты не смогла обезобразить даже смерть – казалось, что юная красавица лишь слегка задремала, утомившись созерцанием собственного совершенства. Вокруг кресла лежали длинные белые лилии, словно подношение самой прекрасной из покойниц, принцессе царства теней. Ее глаза были прикрыты, голова поникла к плечу, а на стройной шее темнело что-то, похожее на ожерелье.

«…мягкие ткани органокомплекса шеи окружены темно-красными кровоизлияниями, переломы подъязычной кости и щитовидного хряща с разрывом трахеи в ее нижней трети…»

– Укус на задней стороне шеи, в выйной области, под волосами, – сказала Лера. – Такой же, как у Белопольской, с травматической ампутацией фрагмента кожных покровов и тканей. Я сфотографировала его и тоже распечатала, вы найдете фото в бумагах. Но в заключении экспертизы об укусе нету ни слова.

Мимо них прошел одутловатый мужчина в распахнутой куртке поверх кофты с капюшоном и в стоптанных кроссовках. Он покосился на разложенные фотографии и листы экспертизы, зацепился взглядом, да так и пошел дальше, скосившись, пока едва не врезался в дверь. Алина стала складывать бумаги обратно в пакет.

– Алина Сергеевна, это все, – решительно сказала Лера.

– Что именно?

Лера стиснула руки так, что побелели тонкие пальцы.

– Я, конечно, вас очень боюсь…

– Звучит как-то не очень, – усмехнулась Алина.

– … но есть кое-что, чего я боюсь еще больше.

– Кое-что или кое-кто? Неужели Эдик?

– Нет, – отмахнулась Лера. – Это неважно. Вам лучше не знать. Я сегодня встретилась с вами потому что, не только боялась всегда, но и уважала, и сейчас уважаю, а еще очень благодарна за то, что вы для меня делали все эти годы. Но я прошу, пожалуйста, не звоните мне и не пишите, я не смогу больше помогать вам, не стану. Вы видели, наверное, что я удалила всю нашу переписку, а еще все файлы, которые слала вам, со своего телефона, и вот эти фотографии тоже – распечатала, чтобы вам принести, и удалила сразу. Я знаю, вам это дело по какой-то причине представляется важным, и вы, в отличие от меня, очень смелая, я всегда восхищалась этим, но, поверьте, вам тоже лучше отойти от всей этой истории в сторону, как можно подальше, пока не случилось непоправимого. А бумаги, что я дала вам, просто сожгите. Прощайте.

Дверь приоткрылась, впустив в духоту кафе прохладный, пропитанный влагой воздух, и снова закрылась за Лерой. Мужчина в черном пальто уснул, засунув руки в карманы. Следующая встреча была запланирована на десять утра, ехать в офис не имело смысла, и Алина, взяв себе большую кружку черного кофе и порцию блинчиков, размышляла, глядя в окно, за которым на набережной понемногу уже собиралась будничная автомобильная пробка. Наверное, стоило бы обдумать слова и поведение Леры, но Алину они странным образом нимало не обеспокоили, даже наоборот: она была бы удивлена более, если бы ничего такого не происходило, по городу за ней не катались бы черные джипы с номерами, которых нет ни в одной базе, а бывшая ассистентка, пугаясь собственной тени, не назначала бы внезапных встреч и, замаскированная, как девушка Бонда, не передавала бы тайком откопированных документов, чтобы потом распрощаться и пропасть навсегда. Она была готова к чему-то подобному с того самого момента, когда взялась, вопреки здравому смыслу и повинуясь исключительно некоей подсознательной тяге, помочь милейшей преподавательнице сольфеджио снять груз неправедных обвинений с возлюбленного ее погибшей дочери. Алина чувствовала, что все странности последних дней как-то связаны с тем, что она прикоснулась к одной из бесчисленного множества нитей таинственной паутины, весь масштаб которой пока невозможно было представить, где в центре угнездился зловещий бессмертный душитель, а потому не удивилась и тому, что сообщила ей Зоя, когда она набрала ее в девять утра:

– Буквально только что звонили из «ПетроСпецПроектМостоСтрой», – сказала она.

– Откуда? – не сразу сообразила Алина.

– Ну, помнишь некоего весьма представительного господина Безбородко, который внезапно появился у нас в офисе и сообщил, что мы выиграли тендер на неприличную сумму? Так вот, он проявляет настойчивость. Точнее, не он, а его менеджер, который с ним приезжал: поинтересовался, нет ли у нас замечаний и корректировок по тексту контракта, уточнил, когда можно ожидать ответ, а еще пообещал рассмотреть увеличение стоимости наших услуг дополнительно на пятнадцать процентов, представляешь? Ну, разумеется, на условиях эксклюзивности, ибо обещано, что работой нас просто завалят, ничем другим заниматься не сможем. Так вот и выделил прямо – ничем другим! – и добавил, что, если возникнут сложности, они сделают предложение, от которого нельзя отказаться. Мне даже как-то не по себе стало. Как думаешь, что он имел в виду?

– Наверное, предложат войти в правление своего «Петро-Как-Его-Там» и контрольный пакет акций в придачу.

Зоя рассмеялась.

– Кстати, через полчаса снова придет клиентка, которой неудачно в губу гиалуронку вкололи. Некроза в итоге не состоялось, но она поймала кураж и продолжает попытки подтвердить ущерб для здоровья: с психикой и сосудами разобрались, так что теперь работаем с версией, что из-за того укола у нее начались проблемы со щитовидкой и стали выпадать волосы. Думаю, там еще на полтора десятка дополнительных исследований наберется.

– Кормилица наша, – с чувством сказала Алина. – С такой нам никакой Безбородко не нужен. Береги ее, Зоя.

Кофе был недурен, а блины несъедобны. Дождь то падал редкими холодными каплями, то растворялся в воздухе, превращаясь в стылую морось. Прохожие дышали ею и выдыхали влажный туман. Алина дошла до парковки у алтарной стены собора, села в машину и неторопливо поехала через город на север.

* * *

– Не возражаете, если я закурю?

Елена Владимировна Адамова, в девичестве Сидорова, когда-то имевшая известность под именем Леночки Смерть, распечатала красную пачку классического «Marlboro», бледными изящными пальцами извлекла сигарету и щелкнула старинной позолоченной зажигалкой. Тихо затрещал, разгораясь, табак; она