Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

в темном уголке мира. Годы шли. Его энтузиазм гас, а население оставалось все таким же. Хотя нужно отдать должное: плевать в помещениях перестали, подопечные научились читать и после почти десяти лет работы начали осознавать себя частью советского общества. Грянула война. Вернувшись в тысяча девятьсот сорок пятом году, герой наш увидел грязь, нищету и апатию. Бывает, что излишнее напряжение, отрицающее естественные ритмы человека, порождает душевную цингу. Он не сдался, но, чтобы вернуться к прежним делам, все чаще применялась водка как анестезирующее средство. Что было потом? Уже к тысяча девятьсот пятьдесят третьему году он выглядел старым, больным и в конце концов умер от кондрашки, не осуществив свою мечту.

– Все суета, и ничто не ново. Пыль носит из края в край, и лишь перекати-поле прыгает, как мяч.

– Искра пассионарности упала в необожженную человечину и оставила ожог.

– Один автор планировал трилогию. В начале книги герой был негодяем и по мере развития сюжета менялся. Автор хотел показать – мир не так уж и плох, и добро обязательно победит. У героя были свои взгляды по этому вопросу. Он продолжил спекулировать на несовершенстве налоговой системы. Тогда автор явился к нему лично и надавал увесистых пощечин по упитанным щекам. Он говорил: «Я тебя, мерзавец, не затем создавал, чтобы ты отказывался исполнять свою миссию. Я тебя породил, я же и уничтожу, сотру, если понадобится. Герой в отместку сжег третий и львиную долю второго тома. Автор от расстройства слег и через месяц умер в бреду».

Велимир останавливается. Из кармана он снова достает платок. Оглядевшись и отерев лицо, он чувствует дурноту – то накатывающую, то отступающую. Хочется пить, но даже намека нет ни на реку, ни на поселение. Ему вспомнилось одно полузабытое лето: бабушка, снятая на Черном море комнатушка, соседская девочка по имени Анита, лимонад «Колокольчик», ракушки на песчаном берегу, прохладная горная речка, тысячи бабочек, по вечерам игра живого оркестра в парке, роскошные, наполненные ароматами сухих трав и спелых фруктов вечера, чай с печеньем, варенье, дикий мед, художник, запечатлевший на плотной картонке счастливые лица бабушки и внука, игры в жмурки, прощание и обещание писать друг другу непременно. Где это все? Утонуло. Сгинуло. Растворилось.

– Вот так и умирает человек по глупости своей. Однажды, в тысяча восемьсот сорок пятом году, была отправлена экспедиция на поиски северного пути из Атлантического океана в Тихий, минуя острова Канады. Корабли пропали без вести. Все сто двадцать девять членов экипажа канули в белоснежной равнодушной Арктике. Впоследствии были найдены следы присутствия людей на острове Кинг-Вильяма. Видимо, застряв во льдах, моряки пытались выбраться из них без особых успехов. Кости несли следы каннибализма.

– К чему это?

– Хорошие ли мы? Не понимая, творим зло, принимая за добро. Где найти точку опоры?

– Сам человек и есть она.

– Ха! Тоже мне аргумент. Человек в массе своей труслив. Его взгляд – это мираж.

– Давайте будем реалистами.

– Что есть реальность? В чем истина?

– Она заключена в том, что мы все идем и идем, а конца пути как не было, так и нет. Сизифова тропинка. Нас ждут, а мы говорим, говорим, говорим…

– Так ведь что же можно сделать в этом положении?

– Кони бьют копытами. Гроза надвигается и поток воды устремляется вниз, сокрушая все на своем пути. Мастер несется над землей, и его женщина смеется, извлекая звуки страшные и замысловатые. Ведьма Запада с зеленой кожей. О чем же она мечтает? О мести и о туфлях? На голове у нее корона, а обнаженная плоть в ржавых цепях времен золотого века святого отдела расследований еретической греховности. Ее спутник достает рог и трубит четыре раза, провозглашая откровение.

Велимир приходит в себя и видит темные мазки неба. Он на коне и мчится навстречу вспыхивающим молниям на горизонте.

– Жил-был мастер. Он нашел в грязном белье лотерейный билет и обрел большие деньги. Он пишет роман, но от лукавого. Он, как и его герой, слаб и немощен. В порыве злости он сжигает рукопись в печи за что и наказан силами тьмы не светом, но покоем. За трусость и оскорбление величия.

– Куда мы мчимся?

– В сторону последних глав. В сторону исхода. Семь героев нас уже ждут.

– Один писатель, один из основателей соцреализма как жанра, писал сорок лет роман о пришествии ангелоида[45] в Москву в самое темный и безысходный год двадцатого века. Автор боялся, что цензура догадается о его претензиях на пророческую карьеру, и не без оснований, надо полагать. Годами он добавлял в текст цемент головоломок, доводя рукопись до состояния сумасшествия. На смертном одре мир ничуть не изменился. Человечество в любой момент могло смести само себя в бездну атомной метлой. Не было даже и намека на перестройку и перемены. Отчаявшись закончить книгу (ибо черт разберет, где в почти двухтысячестраничном труде начало, а где конец), вняв советам друзей, он отдает миру свое последнее детище. Стоял тысяча девятьсот девяносто третий год, и мир оказался не готов к появлению нового пророка уровня Ветхого Завета. Кто прочел роман? Единицы. Кто захотел разбираться в нем? Пара человек, может, и была.

– К чему это?

Собеседник его не ответил. Злобно звенел смех, сливаясь с раскатами грома.

Глава 54

Стас. Затмение

Тишина. Она растягивает напряжение, словно струну, которая в конце должна разорваться бурными овациями. Всплеск воды разносится по залу. Кажется, что я улавливаю звук нескольких непослушных капель, которые все-таки вырвались из эпицентра водяного портала, который на мгновение впустил в себя инородное тело. Волна зрителей, сопровождаемая громкими аплодисментами, словно круги на поверхности бассейна, начинает ходить по всем трибунам.

А он хорош. Но не лучше меня. Баллы выставлены хм… с этим можно работать. Я еще смогу победить. Голос из громкоговорителя называет мою фамилию, и она множится эхом под высокими сводами Дворца водных видов спорта.

И-ВАН-НИ-КОВ! И-ВАН-НИ-КОВ! И-ВАН-НИ-КОВ!

Трибуны полностью заполнены. Публика ждет переживаний, красоты, слез и чего-то невероятного. Эмоции – вот тот зверь, ради которого выходят на охоту диванные жители спальных районов, узнающие реальность, искаженную плоскостью экрана. Когда смотришь на что-то своими глазами, у тебя как будто открываются новые возможности для восприятия. В твой мозг поступает в разы больше информации для анализа. Она тщательно оценивается, преобразуется в гормоны и проникает в кровь. Настоящая химия.

Именно с этой целью все эти люди постоянно вскакивают с неудобных пластиковых кресел, забыв о своих делах и проблемах. Да и вы тоже. Я