Жабья царевна - Екатерина Валерьевна Шитова

– Да что ты, женка! – шепнул он в ответ. – Ей всего-то семнадцать годков! И хорошо, что по вечоркам не бегает! Это, знаешь ли, ни к чему хорошему порой не приводит!

Василий цокнул языком и покачал головой, укоризненно взглянув на жену, залившуюся румянцем. В это время Василиса, как обычно, подошла поцеловать мать с отцом перед сном. Ложилась она рано, сразу после ужина уходила в свою комнатку и велела ее до утра не тревожить. Вставала девушка тоже раньше всех и к тому времени, как поднималась Иринушка, она уже успевала переделать кучу дел по дому.

– Ты моя умница! Опять все за меня сделала: и скотину накормила, и хлеб испекла! Золотце ты мое!

Иринушка всякий раз обнимала дочь, целовала ее бледные щеки, гладила волосы. Василиса ловко уворачивалась от материнских объятий, ссылаясь на то, что руки ее в муке или в мыле, улыбалась Иринушке, но при этом взгляд ее был холодный и отчужденный. Иринушка все это подмечала, все видела, материнское сердце чуяло неладное, но до поры до времени женщина гнала прочь переживания, утешая себя тем, что у Василисы такой характер от природы, а не от того, что она ее в детстве опоила ведьминым зельем…

Все в семье Иринушки и Василия было ровно да гладко. Так в их доме было хорошо, что не хотелось этот мир и порядок рушить, вот Иринушка и закрывала глаза на многое, даже на то, что вызывало у нее явное беспокойство. Меньше знаешь – крепче спишь. И все же однажды произошло нечто такое, после чего выдуманный мир Иринушки чуть было не рухнул.

Как-то летом, засидевшись допоздна за шитьем, Иринушка почувствовала себя плохо – то ли от духоты, то ли от усталости. Она вышла на улицу и присела на крыльцо подышать воздухом. Ночь стояла тихая и безоблачная, в темном небе висели звезды, яркий месяц сверкал холодным светом, серебря крышы спящей деревни. Иринушка наслаждалась прохладой, опустив ноги во влажную от росы траву. Прислонив голову к деревянным перилам, она прикрыла глаза и задремала. И тут, сквозь сон, до нее донесся шум – где-то совсем рядом, наверное, в кустах крыжовника, заквакала жаба. Женщина вздрогнула, открыла глаза и прошептала:

– Кыш, пошла отсюда, мерзкая тварь!

После случая в лесу она жаб на дух не переносила и до ужаса боялась. Собравшись пойти в дом, женщина ухватилась за перила. Внезапно скрипнул деревянный ставень, окно в комнатке Василисы резко распахнулось, и с подоконника свесились голые девичьи ноги.

– Иду, сестрица! – послышался из окна тихий голос Василисы.

– Ой, что ж такое творится? Куда Василиска наша собралась посреди ночи? – испуганно прошептала Иринушка.

Жаба снова тревожно заквакала в кустах, и Иринушка замерла на месте, прижавшись спиной к перилам. Благо, светлую ночнушку она еще не успела надеть, а темное платье сливалось с деревянными досками, делая ее практически невидимой в темноте. Взволнованная женщина прижала край фартука к губам, чтобы ни единым звуком не выдать своего присутствия.

Спустя несколько мгновений Василиса ловко спрыгнула с подоконника в траву. Иринушка смотрела на дочь, округлив глаза от изумления – Василиса стояла под окном совершенно нагая, ее тонкое, гибкое тело озарял тусклый свет месяца, и бледная кожа, казалась, светилась в темноте. Девушка улыбнулась, вытянула вперед руку, на которую в следующий миг запрыгнула большая жаба. Иринушку передернуло от отвращения, она сморщилась и крепче зажала рот рукой, глаза защипало от подступающих слез. Ей хотелось закричать, что есть мочи, подбежать к дочери и отбросить в сторону противную жабу, которая сидела на ее руке и громко квакала.

Она резко выпрямилась и уже хотела окликнуть Василису, но жаба уже сама прыгнула в кусты, а Василиса, вытянув вперед вторую руку, разжала кулак. На ладони девушки лежало что-то темное и сморщенное, похожее кусок старой тряпки. Она подбросила эту тряпицу в воздух, а сама закружилась вокруг себя быстро-быстро. Иринушка ахнула от изумления, ноги ее подкосились, и она снова осела на крыльцо. Тряпица, брошенная в воздух, увеличилась в размерах, раздулась, будто парус и накрыла Василису с головой. И девушка в тот же миг исчезла, будто испарилась! Вместо нее из травы выпрыгнула… жаба.

– Василиса! Дочка! – не своим голосом закричала Иринушка и бросилась бежать за прыгающей к лесу жабой.

Но пробежала она совсем немного – упала без сил в траву, уронила голову на землю и зарыдала от горя и бессилия.

Глава 5

Василий проснулся от жутких криков жены и выбежал на улицу в одних портках.

– Иринушка! Что стряслось? – закричал он.

Подбежав к жене, он принялся судорожно ощупывать и осматривать ее.

– Воры? Напали на тебя? Покалечили?

Убедившись, что одежда на Иринушке сухая, а ранений и крови нигде нет, он обхватил ладонями ее заплаканное лицо.

– Ты чего, женка, орешь тут, как недорезанная? Я уж решил, что убивают тебя!

Иринушка всхлипнула, прижалась к мужу, уткнулась лицом в его грудь.

– Ох, Васенька… Я тут это… Да просто… Сон мне нехороший приснился! – запинаясь на каждой фразе, выговорила она сквозь слезы.

– А что же ты на улице-то делаешь? – удивленно спросил Василий.

Иринушка пожала плечами, отстранилась от мужа.

– Да почудилось, видать, спросонья, вот и выбежала! Пойдем скорее в дом!

Василий помог жене подняться и под руку повел ко крыльцу.

– Надо бы к Василиске заглянуть, поди разбудила ты девку своими дурными криками! – шепотом сказал он, остановившись возле комнаты дочери.

– Не надо, Вася, не тревожь ее! – испуганно воскликнула Иринушка, – Если бы она проснулась, то уж давно бы сама выбежала. А так, спит девка, и пусть спит. Сам знаешь, что она раньше петухов поднимается!

– И то верно, – задумчиво ответил Василий.

Широко зевнув, он лег на постель и закинул руки за голову.

– Ложись уже и ты, женка! Хватит по ночам бродить, дня тебе мало?

Иринушка кивнула, стала расплетать косу и вскоре услышала храп мужа. До сна ли ей было? Конечно, нет! Опустившись на лавку, она сцепила руки в замок и стала ждать. Мысли в ее голове роились дикими пчелами, лицо то бледнело, как у покойницы, то становилось ярко-пунцовым, брови то хмурились, то удивленно ползли вверх. Василий крепко спал и не слышал, как Иринушка тяжело вздыхала, охала и всхлипывала время от времени.