Мифы Грюндхайма - Денис Нивакшонов

Это и был источник. Источник Шёпота, источник мутаций, источник самого Под-Слоя. Место, где реальность была тоньше всего.

Грюндхайм. Дом у Основания. Они построили свой дом прямо на крыше этого ада.

Эрих понимал, что идти дальше — значит приблизиться к чему-то, что может просто стереть его разум одним лишь чистым актом своего присутствия. Его камень горел в руке как уголёк, его пульсация была учащённой и тревожной, словно он реагировал на близость своего владыки.

Но отступать было некуда. Наверху его ждала тварь. Оставался только путь вниз — к сердцу тьмы.

Он сделал следующий шаг. И тут же почувствовал, как «лестница» под ним дрогнула. Выступ, на который он наступил, мягко подался, словно это был не камень, а хрящ. Пульсация в стенах участилась, свет стал ярче, почти ослепляющим.

И тогда из стен, из самих светящихся прожилок, начало медленно просачиваться нечто. Это не была слизь. Это была густая, сияющая субстанция, похожая на жидкий янтарь. Она стекала вниз, собираясь в капли, которые не падали, а оставались висеть в воздухе, образуя сложные, геометрические структуры. Они переливались, меняли форму, сливались и снова разделялись.

Он замер, заворожённый и испуганный. Это было одновременно прекрасно и чудовищно. В этих переливающихся формах он угадывал намёки на очертания — спирали галактик, структуру кристаллов, схемы сложных машин. Это был язык. Не язык слов, а язык чистых форм и энергий, на котором говорило само это место. И он был слишком сложен, слишком мощен для человеческого восприятия.

Одна из таких «капель», сияющая и идеально круглая, медленно подплыла к нему. Она парила в сантиметре от лица. В её глубине клубились и рождались целые вселенные из света и тени.

И в его сознании, минуя уши, прозвучал Голос. Но это не был Шёпот. Это был чистый, безразличный, всеобъемлющий Звук. В нём не было ни злобы, ни ненависти, ни даже интереса. Только констатация.

«ТОТ, КТО НАРУШАЕТ ФОРМУ. ТОТ, КТО НЕСЁТ ПАРАЗИТА ПОРЯДКА. ТВОЁ СОЗНАНИЕ — АНОМАЛИЯ. ОНО БУДЕТ ИСПРАВЛЕНО.»

Это не было угрозой. Это был приговор. Как если бы лейкоцит идентифицировал вирус.

Сияющая капля начала менять форму, вытягиваясь в острый, идеально прямой шип, нацеленный ему в глаз.

Эрих отшатнулся, прижимаясь к стене. Его рука с камнем инстинктивно поднялась, чтобы прикрыть лицо.

И случилось нечто.

Камень в его руке вспыхнул ослепительно ярко. Волна горячего, почти физического импульса прошла от него по воздуху. Сияющий шип, почти коснувшийся его века, содрогнулся и рассыпался на миллионы сверкающих пылинок, которые погасли, будто их никогда и не было.

Гул в стенах на мгновение смолк. Затем раздался новый звук — низкий, яростный рёв, исходящий откуда-то из глубин, от самого кристаллического улья. Это был рёв не боли, а гнева. Гнева на досадную помеху, на непокорную песчинку в безупречном механизме распада.

Все сияющие структуры вокруг него рухнули, превратившись в безвредную золотистую пыль. Лестница снова стала просто лестницей.

Эрих стоял, дрожа от испуга и изумления. Он не просто защитился. Он вмешался. Он нарушил процесс. Его камень был не просто щитом. Он был… инструментом сопротивления. Возможно, частью чего-то большего, какой-то иной системы, противостоящей Под-Слою.

Но теперь он разозлил хозяина этого места. Тихая, безразличная машина распада обратила на него своё внимание.

Рёв из глубин нарастал. Стены шахты затряслись. Сверху посыпались мелкие обломки. Его путь наверх был отрезан окончательно.

Внизу, у самого сердца улья, он заметил движение. Тени, огромные и бесформенные, отделились от светящегося ядра и начали медленно подниматься ему навстречу. Не слепая слизь, а нечто иное. Древнее. Стража самых глубоких чертогов.

Эрих Вольф посмотрел на камень в своей руке, затем вниз, на приближающиеся из бездны тени. У него не было оружия. Не было сил. Но у него было знание. Понимание природы врага. И крошечный кусочек власти над ним.

Он сделал единственное, что мог. Повернувшись спиной к поднимающемуся ужасу, он начал лихорадочно спускаться вниз, к сияющему улью, к самому эпицентру кошмара. Его единственная надежда была теперь не в бегстве, а в том, чтобы добраться до центра и найти там… что? Слабость? Источник? Или собственную гибель?

Но теперь он шёл не как жертва. Он шёл как тот, кто объявил войну самим основам мироздания.

* * *

Рёв из глубин не стихал. Он превратился в постоянный, низкочастотный гул, который отзывался в костях Эриха и заставлял вибрировать зубную эмаль. Свет пульсирующих стен стал почти невыносимо ярким, заливая всё вокруг ядовитым медовым сиянием. Воздух гудел от энергии, которая была осязаемой и враждебной.

Эрих почти бежал вниз по неестественным ступеням-наростам, не оглядываясь. Его рана горела огнём, но адреналин гнал вперёд.

Лестница внезапно закончилась. Он выскочил на широкий, круглый уступ, опоясывавший гигантскую подземную полость. И замер, поражённый открывшимся видом.

Он достиг дна. Или, вернее, сердца.

Перед ним, в центре колоссальной пещеры, парил тот самый Кристаллический Улей. Вблизи он был ещё чудовищнее. Это не было просто скопление минерала. Это был огромный, пульсирующий орган, сотканный из миллионов шестигранных ячеек, каждая из которых светилась своим собственным ритмом, сливающимся в гигантскую, слепую симфонию безумия. Из него исходили те самые нервные вены, уходящие в стены и вверх, в шахту. В его глубинах копошились, зарождались и угасали тени — протоформы тех самых Искажённых, зародыши бесформенной жизни.

Der Erste Auswuchs. Слепой владыка. Это был не бог, не демон. Это был улей. Мозг. Источник. Анти-творение в самой своей сути.

И именно к нему, к основанию этого монстра, вели мостки из того же светящегося, стеклянно-органического материала. Они расходились от уступа, как щупальца, соединяясь с телом Улья.

Эрих не успел опомниться, как из шахты позади него выплеснулись Тени.

Их было трое. Они не были похожи на ту слизистую массу сверху. Они были плотными, почти твёрдыми, их формы постоянно колебались, пытаясь обрести подобие то ли гигантских скорпионов, то ли спрутов, то ли просто сгустков с острыми, как бритва, краями. Они не издавали звуков. Они просто двигались к нему с ужасающей, неумолимой скоростью, их сияющие тела оставляли за собой следы испаряющейся породы.

Отступать было некуда. Только вперёд, по хрупкому мостку, к самому Улью — на верную смерть.

Инстинкт взял верх. Эрих бросился вперёд по ближайшему мостку. Поверхность под ногами была упругой и скользкой. Мосток был без перил, и пропасть под ним уходила в сияющую,