Мифы Грюндхайма - Денис Нивакшонов

Одна из Теней ринулась за ним. Её форма уплотнилась, превратившись в нечто удлинённое, с копьеподобным наконечником, направленным ему в спину.

Эрих обернулся, сжимая в одной руке фонарь, в другой — камень. Он прижал артефакт к груди, снова выстраивая в голове барьер из логики и порядка. Но на этот раз Тень не остановилась. Копьё пронзило его ментальную защиту, как раскалённый нож масло. Сила, исходящая от существа, была на порядки выше.

Он отчаянно отпрыгнул в сторону. Копьё чиркнуло по его плечу, прошивая униформу и оставляя на коже длинный, тонкий порез, из которого не пошла кровь, а выступили крошечные, светящиеся пузырьки. Боль была леденящей.

Он откатился по мостку, а Тень, по инерции пронесшись вперёд, развернулась для нового удара. Две другие перекрыли путь назад.

Эрих оказался в ловушке на сияющем мосту над бездной. Его взгляд метнулся по сторонам. И тогда он увидел их.

В теле самого Улья, в ближайших к нему ячейках, были заключены люди. Вернее, то, что от них осталось. Он узнавал форму — вот торчит рука, вот обрывок гимнастёрки, вот лицо, навеки застывшее в беззвучном крике и медленно растворяющееся в сияющей субстанции ячейки, как кусок сахара в воде. Это были и советские солдаты, и немецкие, и крестьяне в простой одежде. Пленники Улья. Топливо. Материал.

И в одной из ячеек, совсем близко, он увидел знакомое лицо. Молодой парень из его патруля, пропавший накануне. Его глаза были открыты и полны не ужаса, а пустоты. Его рот беззвучно шептал, и из него сочился тот же светящийся «мёд» Улья.

У Эриха перехватило дыхание. Это был конвейер. Фабрика по переработке всего живого, всего имеющего форму, в сырьё для Под-Слоя.

Тени снова начали сходиться. Камень горел в руке, но его силы было недостаточно против стражей ядра. Он был всего лишь насекомым, забравшимся в механизм.

Отчаяние охватило Эриха. Он был так близок к разгадке, чтобы просто стать удобрением для этого чудовища.

И тут взгляд упал на ячейку с его солдатом. На его груди, наполовину растворённой, висела стандартная граната-«колотушка». Ручка была ещё цела.

Безумный план молнией пронзил сознание.

Тени двинулись к нему.

Эрих, не раздумывая, бросился не от них, а к ним — к краю мостика, к самой стене Улья. Он прыгнул, ухватившись одной рукой за край ячейки, в которой был его солдат. Тёплая, липкая субстанция обожгла пальцы.

Одна из Теней, не ожидавшая такого манёвра, пронеслась над ним. Другая остановилась, её форма колебалась, выбирая способ атаки.

Эрих, вися над пропастью, сунул фонарь за пазуху и судорожно потянулся к гранате. Пальцы скользнули по склизкой поверхности тела солдата, но нащупали рукоятку. Он дёрнул за неё.

С треском граната отделилась от ремня. Эрих оттолкнулся от Улья, скатываясь обратно на мосток, и сжал в руке гранату. Он выдернул чеку.

Стражи поняли его намерение. Они ринулись вперёд, чтобы остановить его, их формы вытягиваясь в острые лезвия.

Но было поздно.

Эрих, собрав последние силы, швырнул гранату не в Теней, а в само тело Улья, в основание той самой ячейки.

Раздался оглушительный взрыв. Огненная вспышка, на мгновение заполонила пещеру. Осколки и куски светящейся массы разлетелись во все стороны.

Улей содрогнулся. Раздался звук, который нельзя было назвать ни криком, ни рёвом — это был вопль самой реальности, получающей рану. Гулкое, многотональное визжание, от которого кровь хлынула из носа и ушей Эриха.

Ячейка, в которую он попал, и несколько соседних разорвало. Из пролома хлынул поток густой, светящейся жидкости, а вслед за ней вывалилось несколько полуразложившихся тел.

Тени, атаковавшие его, вдруг замерли. Их формы потеряли чёткость, заколебались, как пламя на ветру. Они не были ранены, но их связь с ядром была на мгновение нарушена. Эрих увидел возможность.

Он поднялся и, шатаясь, побежал обратно по мостку, к уступу. Он не оглядывался. Он знал, что ярость, которая теперь исходила от раненого Улья, будет неописуемой.

Он достиг уступа и ринулся к стене пещеры, ища укрытия. Вокруг царил хаос. Свет пульсировал хаотично, гул превратился в пронзительный вой. Из пролома в Улье продолжало изливаться содержимое, образуя на дне пещеры сияющее, кипящее озеро.

И тогда он увидел проход. Он зиял за другой группой мостков, на противоположной стороне уступа. Не естественный и не рукотворный. Он выглядел как… шрам. Гигантская, неровная трещина в самой реальности, край которой светился багровым светом.

Die Alte Leere. Древняя Пустота. Та самая, о которой писали в дневнике. Не цель, не место назначения. А состояние. Небытие.

И этот шрам был активен. Он расширялся.

Взрыв гранаты не просто ранил Улей. Он нарушил хрупкий баланс, ускорил процесс. Рана в реальности зияла, готовая поглотить всё.

Эрих понял. Он не остановил зло. он его усугубил. Его попытка сопротивления лишь приблизила конец.

Сзади послышался новый звук — скрежет камня. Тени, оправившись, снова начали преследование. Но теперь их форма была иной — более острой, более яростной.

Он был ранен, почти без сил, загнан в угол. Перед ним — расширяющаяся пропасть небытия. Сзади — стражи разъярённого бога.

Но в его руке всё ещё был тёплый, пульсирующий камень. И в голове, вопреки всему, горел огонь ясности. Он видел механизм. Он понимал цель. И он знал, что его единственный шанс — не бегство. Его шанс — сделать следующий шаг. Не в безумие, а в самое сердце тьмы, используя её же оружие.

Он посмотрел на багровый шрам Пустоты, затем на поднимающихся к нему Теней.

И принял решение.

* * *

Время замедлилось. С одной стороны — трое Стражей, их формы, отлитые из ярости раненого Улья, заострялись в идеальные инструменты убийства. Они скользили по уступу, не бежали, а смещались, сокращая дистанцию с неумолимой точностью механизмов.

С другой стороны — багровый шрам. Он не светился, а скорее поглощал свет, был окном в абсолютное ничто. От него не исходило ни звука, ни запаха, лишь немое, всепоглощающее обещание небытия. Края разрыва ткани реальности пульсировали, медленно, но верно расширяясь, пожирая камень уступа, на котором стоял Эрих.

Мысли в голове проносились с безумной скоростью, но уже без паники. Его учительский ум, доведённый до предела, анализировал, сопоставлял.

Граната ранила Улей. Значит, физическое воздействие на него возможно. Стражи — часть его. Их сила исходит от него. Шёпот пытался стереть мой разум, но камень помогал. Пустота — это их цель. Их божество. То, чего они жаждут.

И последняя, самая безумная мысль: Они ненавидят форму.