Райская обитель - Екатерина Валерьевна Шитова

– Я хотел проверить тебя на прочность, моральную и психологическую выносливость.

– И как прошла проверка? – спросил я, ожидая того, что моё бегство из обители сейчас подвергнется жестоким насмешкам.

– Я не ошибся в тебе. В стрессовых ситуациях я увидел твои сильные стороны. За эти шесть дней я узнал о тебе больше, чем мог узнать, даже если бы ты прожил здесь год. Я убедился в том, что ты сможешь…

Дядя снова замолчал, выпустил из рта дым, и я, не в силах ждать, взмолился:

– Что смогу? Говорите же, не томите!

– Я убедился в том, что ты сможешь остаться в обители.

Сердце моё оборвалось, упало вниз, в пятки. Вместо радости и облегчения, которые я ждал от сегодняшнего дня, душу наполнило горькое разочарование. Все шесть дней меня опаивали галлюциногенной травой и дурили, как последнего дурака. Я много раз думал, что умираю, я много раз боялся так, что был уверен, что сердце моё не выдержит, остановится! И для чего все это было? Чтобы какой-то богатый чудак проверил, сгожусь ли я для его любительской "театральной труппы"?

Дядя внезапно поднялся из-за стола, подошел к буфету и взял оттуда листок бумаги.

– Ты заслужил это, Филипп, – Рудольф протянул мне документ с подписью и печатью, – это не завещание, умирать я пока что не собираюсь, но этого хватит на то, чтобы достойно и благополучно прожить счастливую жизнь где-нибудь в Европе или на берегу океана – где пожелаешь.

Это был чек на крупную сумму денег. Очень крупную! Мысли, одна за другой, быстро заметались в моей голове. Я прикинул, на что мне может хватить этой фантастической суммы. Взгляд мой застыл на написанной от руки цифре. Стоит ли ради денег превратиться в марионетку? Наверное, стоит…

Богатство одурманивает разум. В некоторых случаях, оно пьянит сильнее самого крепкого спиртного напитка. Я протянул руку и хотел взять бумагу, но дядя не торопился выпускать ее из рук.

– Учти, что это будет означать твое согласие, Филипп. Забрав чек, ты, тем самым, дашь мне согласие на то, что останешься в Райской обители на ближайшие пять лет, – Рудольф усмехнулся, и уголки его губ поползли вверх, – Мы подпишем с тобой договор, в котором будет указан этот срок.

– Пять лет? – я округлил глаза, нахмурил брови, пытаясь найти очередной подвох в предложении Рудольфа.

– Видишь ли, Филипп, – Рудольф взглянул на Арсения, и мужчина кивнул ему в ответ, словно разрешая говорить, – ты уже не молод, тебе тридцать пять. После сорока мы отправляем обительцев на пенсию, так сказать. Наше счастье не приемлет старости, я всего лишь исключение. Так что через пять лет, когда ты вернешься к обычной жизни, ты заживешь так, как никогда бы не смог позволить себе, работая продавцом бытовой техники. Всё это время деньги будут лежать на твоём банковском счету. Ты согласен?

Деньги… Они манили меня, с детства привыкшего считать каждый рубль. Я ведь никогда не позволял себе лишнего, всегда экономил. А тут на кону безбедная жизнь. Вот только пять лет в обители. Как вынести?

– Вы всем обительцам платите такой откуп? – я поднял глаза и пристально посмотрел па Рудольфа.

Мужчина грустно улыбнулся и покачал головой.

– Конечно, нет. Ты не "все", Филипп. Ты особенный.

Я отдернул руку от заветной бумаги, потом снова протянул к ней дрожащие пальцы, а потом снова убрал. Взглянув на бледное, прозрачное лицо Серафимы, я увидел, что она смотрит прямо на меня и едва заметно кивает.

Взгляд мой скользнул на поднос, который она держала в руках, и все внутри меня похолодело – на подносе лежало сырое мясо. Большие и маленькие окровавленные куски были аккуратно разложены и украшены зеленью. Но то, что заставило меня содрогнуться в приступе истинного отвращения – это глаза… На подносе, в обрамлении листьев петрушки и цветов счастливицы, лежали человеческие глаза.

Галлюцинации? Бред, вызванный озерной травой или все-таки явь? Все перемешалось в моей голове в единую вязкую "кашу". Нет, так дело не пойдёт.

– Поговорим позже, – тихо ответил я, еле ворочая языком.

С трудом добравшись до двери, я вышел из гостиной.

***

Позже, находясь в огромной гостевой спальне дядиного дома, я сидел у окна и пил красное сухое вино, взятое без спроса из его погреба. Отставив бокал в сторону, я отхлебывал пряную жидкость прямо из горла. Если я соглашусь остаться в Райской обители, то через пять лет у меня начнётся новая жизнь. Я смогу ни в чем себе не отказывать. Но эти пять лет…

Шесть дней превратились для меня в годы, а тут целых пять лет! Я точно сойду с ума, если уже не сошел. Я сделал несколько больших глотков вина, чувствуя, что пьянею все сильнее. В дверь постучали, и я вздрогнул от неожиданности. В душу мою закралась тревога, мне не хотелось сейчас никого видеть.

– Кто там? – тихо окликнул я.

Дверь распахнулась, и в спальню вошла Серафима, точнее не вошла, а впорхнула внутрь, словно светлая бабочка – легко и бесшумно. Увидев любимое лицо, я облегченно выдохнул. Конечно, только Серафима может мне подсказать, что делать. Мой ангел…

– Боюсь, ты решишь уехать отсюда, а мы ведь с тобой так ни разу и не поговорили по душам, – ласково произнесла девушка, – Филипп, мне будет очень горько, если ты уедешь…

Я не мог отвести пьяных глаз от прекрасного лица девушки. Меня переполняли сейчас самые разные чувства: негодование, сомнение и даже злость, но я старался не поддаваться им и сосредоточился лишь на Серафиме и ее выразительных, добрых глазах, которые сейчас были наполнены светлой грустью. Я отпил глоток из бутылки, для храбрости, и сказал восторженно:

– Знаешь, я давно хотел тебе сказать. Ты чистый ангел, Серафима. Я ведь полюбил тебя с самого первого взгляда. Во всей этой жуткой истории ты единственная была моей путеводной звездой. Благодаря тебе, я выжил. Я хочу отказаться от предложения Рудольфа. Завтра я уеду отсюда, но я хочу чтобы ты уехала вместе со мной. Я мечтаю лишь об одном – чтобы ты всегда была со мной, милая Серафима.

Девушка ничего не ответила, смущенно улыбнулась, подошла ко мне и обняла крепко. Я почувствовал запах луговых цветов – это был ее запах, самый сладкий и притягательный в мире. Выскользнув из моих объятий, Серафима села напротив меня.

– Мне нужно тебе кое в чем признаться, – тихо проговорила она.

– Да-да, конечно, – перебил я, – я уже и сам понял, что ты все