Водяной - Константин Паули

легко уклонился. Полетел второй кирпич. Я снова ушёл с линии атаки. Парень явно нервничал. Он потянулся за третьим, и в этот момент я сократил дистанцию. Один шаг, второй. Он только успел поднять глаза, полные животного страха. Я нанёс ему такой же короткий удар в лоб, как и Фазану. С первого раза и нокаут.

Всё было кончено. Четыре тела в разных позах были разбросаны вокруг меня. В воздухе повисла тишина, которую нарушали лишь чьи-то всхлипывания.

Девушка. Я и забыл про неё. Она стояла у фундамента и плакала в бессилии.

— Ты… ты… ты зачем моих друзей убил? — пролепетала она. — Они у меня хорошие… Особенно Славик…

Я подошёл ближе.

— Хорошие и миролюбивые, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Ты не кричи. Живы они, просто устали, отдыхают. Они же сказали, что играют? Вот я с ними и поиграл. Или ты считаешь, что я был не прав?

Она подняла на меня заплаканные глаза. Посмотрела на меня, потом на своих «хороших» друзей. И потупилась.

— Извини… Ты прав, ты защищался. Я не знаю, что на них нашло. Это все… соль.

Катиноны, мефедрон, соль. Я хоть и старый (до недавнего времени), но слышал об этой дряни. Дешёвый, но мощный наркотик, популярный среди не особо умных сограждан. А ещё он сжигает этим самым согражданам жизнь.

— Только не сообщай участковой Беккер, — торопливо добавила она. — Она их снова на пять суток закроет. У нас… у нас не принято сообщать в случае драк. Это не по-пацански!

— Я уже разобрался с ними по-пацански, — кивнул я.

Подошёл к ней вплотную. Заглянул ей в глаза, чуть глубже, чем позволяют правила человеческого приличия. Я не был сильным магом-гипнотизёром, это не моя стихия. Но напуганную и растерянную человеческую девчонку я мог продавить. Я чуть-чуть сгустил свою волю, направляя её прямо ей в сознание.

— Откуда вы берёте соль?

Ее зрачки на мгновение расширились. Она ответила механически, безвольно:

— Из райцентра… приезжает пацан один… цыган, Баро… он и привозит. Мы покупаем…

— Понятно, — я отпустил её сознание. Она моргнула, словно очнувшись. — Ладно.

Я вздохнул и пошёл приводить в чувство эту компанию. Без всякого колдовства. Тех, кто был в сознании, я просто поднял, отряхнул. Тех, кого вырубил, похлопал по щекам. Виктор и тот, кого я бросил через бедро, пришли в себя первыми. Они смотрели на меня с недоумением и страхом. Последним я растолкал Фазана.

Когда они все сидели на земле, потирая ушибленные места, я громко и от всей своей двойной души рассмеялся. Не зло, а весело, как смеются над нелепой шуткой.

Слегка побитые парни были сконфужены. У них треснул шаблон. Их, грозу посёлка, раскидал какой-то дредастый почтальон, а теперь ещё и смеётся над ними.

— Ну вы, парни, даете, — сказал я, отсмеявшись. — Любители шуток. Что, хорошо поиграли? Вам понравилось?

Виктор, которые вероятнее всего был их вожаком, поднял на меня тяжёлый взгляд. В нем уже не было дури, только удивление и что-то похожее на уважение.

— Ты… крутой парень оказался, почтальон, — прохрипел он. И добавил, с трудом выдавив из себя: — Извини. Попутали, были не правы.

— Да брось, какие проблемы, — легко согласился я. — Меня Вадим зовут, кстати. И второе «кстати» — с сегодняшнего дня мы начинаем жить без наркотиков. Мы — это включая меня и вас. Не люблю я это дело. Понятно я мысль выражаю?

Они молча переглянулись и кивнули. Спорить со мной им почему-то больше не хотелось.

— А пока, подскажите мне. Я тут налоговое уведомление везу Тамаре. Знаете её и где она?

— Знаем, — мотнул головой Виктор. — Тамарка дальше живёт, последний дом по Желанной. Но ты не напрягайся, Вадим, её дома нет. Они с дочками в администрацию двинула, что-то там по субсидиям узнавать. Так что дома никого нет.

— Ладно. Тогда попозже ей занесу. А вы, как проветритесь от дури, заходите. Потрещим. Всё, пока. Будем знакомы.

Я поднял свой велосипед, закинул на плечо сумку и, не оглядываясь, поехал прочь, оставляя за спиной притихшую и задумчивую компанию.

Работа была закончена. Последнее, кроме налогового уведомления, письмо, адресованное какой-то давно почившей старушке, так и осталось в сумке, Мария Антоновна разберётся.

Солнце перевалило за горизонт, но до вечера было ещё далеко.

Вместо того, чтобы сразу ехать домой и обустраивать свой быт, я решил немного покататься и проехаться вдоль кромки леса. В конце концов, я тут веду профилактику потребления наркотиков, нужно проверить молодую голову.

Старенький «Урал» поскрипывал, но послушно катил по тропинке. Воздух был чистым, пах прелой листвой и грибами. Эта тишина, это умиротворение были обманчивы.

Под тонкой плёнкой красивой и нормальной реальности здесь бурлил мутный, тёмный бульон местных страстей, в том числе магического характера.

И подтверждение этого ощущения не заставило себя ждать. На выезде из лесополосы, метрах в ста от меня, я увидел женщину и трёх девочек-подростков. Они стояли у обочины и просто смотрели в мою сторону. Не махали, не пытались подойти. Просто стояли и смотрели. Ежу понятно, что это не случайность. В их неподвижности была невысказанная хищная сосредоточенность.

Я узнал её, хотя и никогда не видел. Это определённо была Тамара. Чёрная вдова, о которой говорила Мария Антоновна. А рядом с ней — её потомство.

Я сделал вид, что не заметил их, и свернул на свою улицу Озёрную.

Боковым зрением я видел, что они тронулись с места и пошли следом, сохраняя дистанцию. Не бежали, не прятались. Шли открыто, демонстративно.

Я заехал во двор, бросил велосипед у крыльца и вошёл в дом. Закрывать дверь не стал. Внутри всё ещё пахло сыростью и тленом, но с моими первыми попытками сделать ремонт ощущения от дома уже начали меняться.

Я ждал.

Почти сразу же мир за окном начал меняться. От озера пополз туман. Не обычная вечерняя дымка, а нечто основательное, молочно-белое, живое, плотное, непрозрачное.

Необычно для середины дня, но если в деле участвует водяной, всё что касается воды, возможно.

Туман родился сразу плотным и потому катился по земле беззвучным валом, как густая пена, пожирая цвета и звуки. Через пару минут мой дом оказался посреди туманного моря, отсечённый от всего остального мира белой пеленой.

Туман много чем хорош.

Калитка тихо скрипнула. Я вышел на крыльцо. Они уже стояли посреди заросшего травой огорода, Тамара и её три дочери. Туман клубился вокруг них, делая их похожими на призраков.

Тамара была красива, той зрелой, хищной красотой, от которой у мужчин слабеют колени и отключается мозг. Длинные