Тайны старого дома - Ульяна Каршева

— Чего ты хочешь? — прошептала Нина. — Чего?

Она ожидала, что после её вопроса старуха снова приложит ладонь к стеклу.

Как же…

Призрак резко размахнулся и ударил бы по стеклу, если бы мог! И не только ударил, но разбил бы — судя по замаху и невероятной решительности.

Нина отшатнулась.

А лицо призрака прижалось к стеклу, ужасая свой злобой…

— Не хочешь — больше не приду на могилку, — шёпотом пообещала перепуганная Нина, уняв растревоженное сердце.

Злоба на лице старухи держалась несколько секунд, а потом сменилась безнадёгой. Теперь, когда она чуть отпрянула от окна, на лице читалось нечто, близкое отчаянию.

— Хочешь — я выйду к тебе? — внезапно предложила Нина и заморгала глазами: «Я это сказала ей?!» Но покачала головой: — Ты же манила меня! Хочешь? Выйду?

Смелости для этого предложения добавляло лишь одно — память о детях и стариках. Она, Нина, ни те, ни другие.

Но старуха, отплывая от окна и смешиваясь с остальными смутными тенями, почудилось — покачала головой. Отрицательно.

«Но что-то я должна же была сделать, если она рассердилась? — съёжившись под одеялом, раздумывала Нина. — Ведь она решила, что я её поняла. Но я ничего не понимаю! Правда… Чего она от меня хочет?»

И решила: завтрашней ночью она выйдет за пять минут до полуночи и будет ждать. Пусть ей тётя Матрёна в лицо хоть что-то… ну, не скажет, так… как-то по-другому объяснит! Хватит жить в ожидании неопределённости. Пора что-то делать.

Глава 9

Решить-то решила. Но после долгих раздумий, когда во вторник, поутру, проснулась, снова впала в сомнения — при свете-то дня… И в следующую ночь, со вторника на среду, не то что на улицу — к окну подойти не сумела. Лежала, проснувшись ровно в полночь, и даже на покрывала, которыми увешала окно, смотреть не могла. И не страшно вроде, а всё же что-то удерживало на месте. Может, глаза старухи. Лицо-то у неё, у призрака, на эмоции выразительное, а глаза — пустые. А если вглядываться… будто в чёрную пустоту падаешь… А когда заставила себя приблизиться к окну, когда заставила себя поднять руку, чтобы отодвинуть «штору», за окном было темно. Ни единого смутного столба, не считая иной раз проезжающего чуть сбоку по холму света от фар — тех машин, что двигались внизу, на дороге

…Дни в бараке не тянулись, а ровненько так ехали. По установленному расписанию. Как обычный транспорт, они систематически останавливались и, набрав пассажиров, уезжали дальше. Никаких колдобин, никаких резких торможений — не считая воспоминаний Нины о предстоящих ночах.

С начала вселения в барачную комнату Нина ужасалась про себя: как здесь люди могут жить?! По углам сыро, центрального отопления нет. Газовой плиты нет… Но, постепенно узнавая соседей и их быт, она понимала, что, даже мечтая о лучшем жилище, жильцы уже настолько привыкли к имеющимся условиям, что, возникни такой вопрос: «Как здесь можно жить?», они бы только пожимали плечами: «Ко всему привыкнуть можно». Со временем убеждалась в этой истине и она.

Начиная со следующего дня после понедельника, со вторника, Нина наконец запомнила всех жильцов своего коридора. Заметила, что по вечерам, пока сухо, некоторые из жильцов любят посидеть на той самой сдвоенной угловой скамье. Возвращались с работы, ужинали и выходили на улицу, неторопливо болтая о прошедшем дне, рассказывая о том, что было на работе, да и обсуждая новости политики. Узнала она о посиделках, когда её пригласила посидеть у входа в барак соседка справа — Лариса, Ларка по-здешнему. Поначалу Нина отказалась — во вторник это было. Но из любопытства несколько раз подходила к окну и наблюдала: взрослые сидели на скамье, болтали, хохотали, спорили, в то время как дети и подростки, тоже высыпавшие из барака, привлечённые тёплым и сухим вечером, играли перед домом в свои игры: катались на верёвочной качели, укреплённой на дереве; азартно стукая по битке, по очереди прыгали в «классики», начерченные на утоптанной земле; кто-то вытащил мячи и скакалки…

И — не выдержала. Забрав своих детей из «группы» няни Галюшки и спустившись к бараку, она с сомнением потопталась перед входной дверью. Её Ларка и заметила. Она следила за своими мальчишками и приветливо пригласила соседку посидеть на скамье. Присмотревшись и узнав большинство сидящих (всего-то семь человек!), Нина велела своим обрадованным детям присоединиться к компании малолетних, куда их уже звали Ларкины детишки: их с соседским Гришкой оказалось слишком мало для «казаков-разбойников», а побегать, поиграть хотелось.

А когда Нина присела на скамью, к пододвинувшимся жильцам, буквально через минуту тут же сел Николай, вернувшийся с работы. Народ потеснился, давая и ему место сесть — и вот как-то так оказалось, что сел он возле Нины. Его начали спрашивать, как прошёл день. Так Нина узнала, что он работает в бригаде, которая ремонтирует квартиры. А беседу с ним начали, как сами смеялись — из корыстных побуждений: кто-то хотел узнать о хороших стройматериалах, кто-то — о том, как сделать мелкий ремонт дома. Нина ещё удивилась: что это на него накинулись именно сегодня? Времени до сих пор было достаточно, чтобы не раз спросить о необходимом.

Она слушала многочисленные вопросы сидящих на скамье, слушала спокойные ответы Николая. И чем дальше, тем в большее недоумение приходила. Полное впечатление, что Николай очень редко приходит с работы в это время — время активного гуляния жильцов на улице перед сном. Либо он сразу проходит в свою комнату, а потом вообще сидит дома до утра.

Загадку пристального внимания жильцов к Николаю разрешила соседка Тоня.

Когда Нина возвращалась со своей первой прогулки (Николай шёл рядом и, пропустив её впереди себя, открыл ей дверь), Тоня в это время набирала воду. Как раз заканчивала, так что её кивок Нина поняла правильно и, загнав детей в комнату, остановилась, выжидая, что скажет соседка.

Поставив десятилитровый бидон возле своей двери и широко улыбаясь, Тоня чуть насмешливо сказала:

— Ах, как хорошо, что ты сюда въехала! Марья Егоровна не нарадуется прям-таки!

— С чего бы это? — искренне удивилась Нина.

— Как с чего? Николай-то раньше к матери заезжал — ладно, если раза два в месяц! А то и раз! А сейчас — уж несколько дней у неё живёт!

— А разве он не здешний? Не из барака? — не поняла она.

— Какое там — из барака! Он на такой работе работает, что ещё года полтора назад трёхкомнатную купил. Марья-то давно бы к нему переехала, да привыкла