Водяной - Константин Паули

вроде меня — второго, посмотрели на меня, как на грязь под ногтями. Наследники космоса, с телепатической связью между звёзд, строители нового мира на костях старого, гниющего. И в их пустых, фанатичных глазах я не увидел ни капли сомнения и ни грамма вежливости. Только железобетонную уверенность в своей правоте и готовность любого ради собственного величия закопать и поглубже. А за этой уверенностью — пустота. Тёмная, вязкая, холодная, как дно Чёрного моря.

Я выкатился из полевой колеи на разбитую грунтовку, ведущую в поселок. Ветер бил в лицо, но не охлаждал. Он лишь раздувал внутренний пожар.

Я заставлял себя успокоится, потому что разгневанная вода слишком разрушительна, а я старался не давать себе творить зло.

Но, зато я представлял себе, что делать и направлялся я не домой и не на почту, а прямиком в резиденцию местной власти. В опорный пункт охраны правопорядка, к участковой Светлане.

Если, конечно, она на месте.

Если играешь по правилам мира людей — используй эти правила себе во благо. Например, его законы. До тех пор, пока они не перестанут работать.

Уже знакомый мне опорник был всё таким же, а его дверь призывно открыта и даже подпёрта половинкой кирпича.

Неподалёку от входа, на брошенном колесе от трактора «Беларус», как на троне, восседал дядя Толя. Он курил, пуская в серое небо колечки дыма, и созерцал окружающую действительность с философским спокойствием человека, которому уже некуда спешить.

Ещё бы, вчера он вкусил двенадцатилетний коньяк «Дагестан», то есть был многократно ближе к нирване и тайнам космоса, чем все сектанты, вместе взятые. Дядя Толя знает прямой путь к дзену.

Увидев меня, он не удивился. Лишь приветливо помахал рукой. Я подъехал, слез с велосипеда и, чувствуя, как дрожат от напряжения ноги, пожал его протянутую, вялую ладонь.

— Здоров, почтальон. А ты быстрый. Уже всё разнёс?

— Почти, — буркнул я. — Что нового, дядя Толя?

Он кивнул подбородком на чёрный микроавтобус без номеров, припаркованный у самого крыльца опорного пункта. Стекла были наглухо тонированы, и от машины веяло казённой, безличной угрозой.

— Гости, — сказал он с усмешкой. — Из самого Краснодара. Большие люди. Сидит там у нашей Светки один в костюмчике. Смурной, как туча. Следователь, точно тебе говорю. Ещё и наверняка по особо важным. Ни с кем не общается, только зыркает. И если он не собирается Павла Семёныча закрыть, как в тридцать седьмом году, то это явно ищут тех стрелков, что перестрелку в ковбойском стиле на Озёрной учудили. Жалко я ничего не видел, сейчас бы можно было стать ценным свидетелем.

Я кивнул.

Цитировать Высоцкого, который в мудрости своей пел: «Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах», я не стал.

Очевидно, что это те люди в чёрном, что допрашивали меня.

— Старый?

— Кто?

— Ну, следователь, про которого ты говоришь, тот, что с микроавтобусом?

— Да ну, глупости ты говоришь, Вадимка. Молодой, конечно. Ковбойская тема — это про молодость. «Война — дело молодых», слышал?

— Да, слышал.

Я прикинул что, если местные не видели второго, значит, он укатил, оставил того, что помладше. Так сказать, на хозяйстве. В любом случае мне до него дела нет, у меня нет информации про участников гангстерских разборок, а только про сектантов, то есть уровень вполне себе участковой.

Значит, дело было серьёзнее, если хотя бы один остался.

Чем больше внимания со стороны официальных структур, тем сложнее будет местной нечисти проворачивать свои тёмные дела.

Я прислонил велосипед к крыльцу и решительно шагнул внутрь.

За дверью передо мной предстала тесная, вытянутая в длину приёмная. В ней под потолком обитала одинокая лампочка Ильича, около которой крутилась настырная мошка, пахло растворимым кофе и старыми бумагами.

Хозяйка кабинета, участковый Светлана Изольдовна, стояла, оперевшись мощным бедром о свой стол, и задумчиво пила ароматный растворимый кофе. Из большой керамической кружки со странной надписью «За отличную стрельбу. Царская Россия».

Глава 14. Сарказм как форма религии

Она держала в руках кружку, но в кружке был не только кофе, там была суровая полицейская доля, крепость чёрного растворимого кофе, там был (весьма возможно) виски «Манчестер», который изготавливали не в Англии, а внезапно, в городе Дмитров в Мособласти, там был сахар марки «Чайкофский», там таилось молчание, мудрость и колдухинская водопроводная вода с привкусом китайского пластика от дешёвого чайника.

Её лицо ничего не выражало, а это значило гораздо больше, чем любая мимика. Могло показаться, что Светлана Изольдовна могла читать мысли не хуже, а даже много лучше, чем читают протоколы и рапорта. И потому, предоставленная сама себе, она была молчаливой, как буддистский монах.

Я бросил короткий взгляд на второй стол, который как запасной полк князя Юрия Долгорукого притаился в засаде. Там, как и в прошлый раз, сидела юная и чего уж греха таить, безумно красивая помощница участковой с модным сейчас именем Василиса и опять что-то заполняла.

Не надо было быть гением, чтобы понимать, Светлана запрягла девушку-стажёра разгребать бумажные завалы, коими полицейская работа полна, как улочки Нью-Йорка наркоманами.

— Светлана Изольдовна, — поздоровался я для начала. Мелкие формальные вещи (руль, звонок, рукопожатия) и всё это служило только для того, чтобы потом перейти к делу.

Она развернулась ко мне всем корпусом, как линкор, готовый если не дать бой, то просто как следует чихнуть из парочки боковых орудий и прогнать назойливого нарушителя морского спокойствия.

— А что это мы сюда пришли, а, Вадичек? — спросила она. В её голосе была хорошая порция искренней симпатии, убойная доза сарказма, а под слоем этого имелось и официально-законное равнодушие.

— Эээээ…. Докладываю голосом. Я был на территории кирпичного завода и там подвергся нападению со стороны граждан сектантов.

— Стоп! — прервала меня она, подняв вверх палец. — А что это мы делали на Кирпичном заводе, а, Вадичек? Наркотики искали, где приобрести?

— Нет! Я не наркоман. Я же почтальон, по служебной надобности проезжал.

— А кому это ты там доставлял почту? Или я что-то пропустила и завод после двадцатилетнего простоя начал свою работу?

— Мне нужно было на Пескосклад отвезти бандероль, можно сказать, что территорию я посетил «транзитом». Ну, вернее не посетил, а пытался посетить.

— Кирпичный завод — это тебе не Диснейленд, — вздохнула Светлана. — Так, попёрся ты на закрытую территорию и что случилось?

— Она не закрытая. Я же говорю, на меня напали сектанты.

— Ой! Прям напали? Покажи тёте Свете, за какие места они тебя трогали?

— Светлана Изольдовна!

— А