Водяной - Константин Паули

— Да ну? И что вы мне сделаете?

— Это скромное место, наша обитель, наша территория, — он обвёл рукой руины. — Мы никого сюда не пускаем. Мы очистили это место от скверны прошлого и строим здесь новый мир. У нас тут фермы и места для духовных практик.

Он указал рукой на крышу жилого корпуса. На плоской крыше действительно была сооружена какая-то теплица из плёнки и реек. Жалкое, кустарное сооружение, которое, очевидно, не могло прокормить и пяти человек, не то что всю эту ораву.

Зато сам корпус, в котором они жили, действительно был приведён в порядок. Мусор вокруг был расчищен, окна вставлены, из труб в крыше шёл дымок. Оазис порядка посреди вселенского хаоса. Но этот порядок был пугающим. Такое ощущение, что они не стали дожидаться апокалипсиса, а поселились в его центре.

— Мы здесь живём в гармонии с природой и космосом, — продолжал Кронос. — И если гармония нарушается, мы вынуждены применять понятные нарушителю меры убеждения.

По его знаку из толпы вышли трое. Если остальные сектанты были обычными, измождёнными людьми, то эти трое выглядели как профессиональные вышибалы.

Огромные, накачанные, с бычьими шеями и абсолютно пустыми, фанатичными глазами. В руках каждый из них держал увесистую деревянную дубину, сделанную, похоже, из мебельной ножки от фундаментального стола.

Кронос посмотрел на меня с выражением вселенской печали на лице.

— Уходи, чужак. Мы не желаем тебе зла. Уходи, если только ты не хочешь отринуть мирскую суету и вступить в нашу космообщину. Но для этого тебе сначала нужно будет заполнить анкету на нашем сайте. Мы рассмотрим твою заявку и, возможно, свяжемся с тобой.

Последние слова он произнёс другим тоном и, вероятно, совершенно серьёзно. У них тут, похоже, своя бюрократия и проверка службой безопасности.

Тем временем здоровяки шагнули вперед, поигрывая дубинами. Это было недвусмысленное приглашение покинуть территорию или получить «мзды».

Я мог бы, конечно, попытаться раскидать их всех и даже, скорее всего, преуспел бы. Однако, что мне делать с остальной толпой? Бить этих фанатичных визгливых тёток? Это было бы глупо. Это привлекло бы ненужное внимание и, возможно, спровоцировало бы их на нечто более серьезное.

Я пришёл сюда за информацией, а не за дракой.

— Всё-всё, я ухожу, — я примирительно поднял руки. — Никаких проблем. Пойду в обход. Гармонию вашу нарушать не стану.

Лидер секты развернулся, и толпа сформировала для меня нечто вроде коридора. Многие смотрели на меня с осуждением, словно я должен пройти по коридору позора. Коридор, что характерно, был направлен в сторону рухнувшего моста, то есть я должен был убраться в том же направлении, откуда пришёл, а значит пройти хотя бы транзитом по территории завода не смогу.

Я медленно развернулся, сел на велосипед и поехал обратно по старой дороге. За спиной я чувствовал несколько десятков пар глаз, а иные сектанты провожали меня добрую сотню метров и, остановившись у невидимой черты, продолжали стоять и смотреть, пока я съехал с моста.

Не знаю, что они решили, может подумали, что я форсирую реку вплавь, а может быть, проследят и узнают про новый мост… Не знаю. Время покажет.

Матерясь, я перебрался через реку по камням и действительно поехал в обход, по длинному маршруту, который мне указывала баба Маша. Пока велосипед трясся на ухабистой полевой дороге, я думал.

Итак, что мы имеем? Слова кикиморы про «Колдун-камень». Можно было бы списать это на фольклор.

Анализировал. Как это соотносится с убийством девушки? А это явно связано? А сектанты, зачем они тут нарисовались? И почему их никто не прогоняет, это же бред! Кто станет терпеть секту у себя под боком? Павел Семёнович и участковый Светлана не показались мне глупыми или слабыми людьми.

Почему они поселились именно здесь? На проклятой, мёртвой земле. Может, они не чувствуют этой мертвечины? Или наоборот, она их притягивает? Или… или они и есть часть этой болезни? Очередной её симптом. Как грибы-трутовики, растущие на умирающем дереве.

И мой «Волчок»… Мой советчик, артефакт, которым я пользуюсь уже более двухсот лет, который выдернул меня из старческого покоя и отправил в путешествие. Он ведь не просто так отправил меня сюда. На почту отправил? Допустим, он послал меня найти этот «мегалит»? И что тогда? Охранять его? Очистить? Уничтожить?

Я склонялся к исследованию. Больше фактов, тогда можно будет делать выводы. Я никуда не спешу. Я — дух воды. Моя суть — проникать, изучать, заполнять пустоты, находить трещины. Прежде чем действовать, я должен был понять всю картину. Увидеть все течения, все подводные камни.

Вода могла бы мне помочь найти мегалит, вода течёт повсюду, если бы мегалит не умел прятаться от чужих глаз или, например, поисковой магии любого уровня.

С этими мыслями я, совершив громадный крюк, доехал до Пескосклада. Это был небольшой карьер, вырытый на пустыре, как язва. Жёлтый песок, пара ржавых вагончиков-бытовок и одинокий, сонный экскаватор. Я постучал в дощатые ворота. В районе ворот стояла ещё одна снятая с колёс бытовка, около которой дремал сонный пёс.

— Эй! Есть кто живой? Почта!

Из-за ворот донеслось кряхтение, а потом из дверей на свет божий появился сторож. Заспанный мужичок в выцветшем камуфляже. Несмотря на то, что был день деньской, он зверски зевнул, так, что, казалось, мог проглотить мой велосипед целиком.

— Чего надо? — хрипло спросил он.

Я помахал ему квитанцией и показал бандероль. Он приоткрыл ворота, молча взял коробку, с подозрением её потряс.

— Мне надобно её вскрыть, проверить, — нахмурился он.

— Это после подписи, — проворчал я в ответ.

— Ладно, давай свой документ, — он нехотя чиркнул в бумажке неразборчивую закорючку и, не говоря ни слова, скрылся за воротами. Задание было выполнено.

Моё единственное задание, раз уж баба Маша забрала остальные газеты и письма, было выполнено, но сил и, что немаловажно, желания, оставалось ещё вагон и маленькая тележка.

* * *

Я был зол. Зол, как сто чертей, которым поддали жару в аду.

Это была такая холодная, ядовитая злость, которая кипела где-то глубоко внутри, под рёбрами. Велосипед подо мной стонал. Я давил на педали с такой силой, что, казалось, старая советская сталь вот-вот не выдержит и согнётся. Каждый оборот педалей был как испытание на прочность.

Сектанты оказались не сборищем безобидных фанатиков, которые ведут душеспасительные беседы про какого-нибудь Говинду.

Эти искатели тайных истин и, без сомнения те, кто считал себя людьми первого сорта, а остальных,