Водяной - Константин Паули

Я покрутил спутниковую карту. Узкая нитка грунтовых дорог к Пескоскладу действительно была, к одинокой точке посреди полей. Но маршрут, предложенный бабой Машей, представлял собой огромный крюк. А вот если напрямик…

— Мария Антоновна, а не проще ли будет здесь перемахнуть? — я показал ей на экран. — Через реку, через территорию Кирпичного завода, там по карте мост обозначен. А оттуда до этого склада рукой подать.

Мария Антоновна посмотрела на меня с сочувствием, как на безнадёжно больного.

— Я же тебе уже говорила про мост. Горячая голова, короткий ум. Было бы неплохо, милок, было бы неплохо. Да только мост тот, который ты видишь на карте, что к заводу ведёт, вернее сказать «вёл», состоял из трёх бетонных пролётов. И средний из них благополучно рухнул ещё когда мы конца света по версии майя в две тысячи двенадцатом ждали. Так что, если ты, милый друг, не научился летать или по воде ходить, аки библейский герой, то бери свою депешу и шуруй на велосипеде кругом. И не умничай мне тут. В качестве компенсации я могу взяться за всю остальную корреспонденцию, заодно старые косточки свои разомну.

Я не стал спорить.

Мария Антоновна забрала у меня большую часть почты, а я взял бандероль, кивнул и вышел на улицу.

План Марии Антоновны был логичен, безопасен и крайне долог в исполнении. А потому совершенно мне не подходил. Я поехал напрямик.

Дорога, ведущая от посёлка к кирпичному заводу, когда-то была широкой и важной транспортной артерией. Наверное, по ней сновали грузовики, возили кирпич, стройматериалы, на работу ходил народ.

Сейчас от былого величия не осталось и следа. Асфальт потрескался, и сквозь него проросла цепкая травка, а кое-где и ростки берёз, высокие лопухи и чертополох. Они стояли, как армия варваров-завоевателей на руинах павшей цивилизации. Ехать было не особенно удобно. Колёса вязли в скоплениях травы, колючки цеплялись за модные московские штаны.

А ещё тут царила давящая на уши тишина. Тишина стояла такая, что было слышно, как гудит в ушах. Это была дорога в никуда, дорога в прошлое.

Но она быстро закончилась, как и говорила баба Маша, мостом.

Вернее, тем, что от него осталось. Не особенно широкий, метров десять или около того, он был перекинут через реку, которую местные называли Малая Атаманка. Два бетонных «быка»-основания ещё стояли, и на них лежали две, примыкающие к берегам крайние секции моста. А посредине зияла дыра. Середина, третья пара плит, тех, что по центру, лежали в воде, накренившись под углом, как подбитый линкор. Из воды и со стороны опорных быков торчали ржавые концы арматуры. Мост был разорван и оттого не функционировал. Он больше не соединял берега Атаманки, а разделял.

Наверное, поэтому жителям посёлка не было дела и до самого завода, и до обитавших там сектантов. Естественная преграда разделила миры.

Но эта самая водная преграда меня ничуть не смутила. Для кого-то река препятствие. Для меня вода в каждом её проявлении — родной дом.

Я отошёл чуть назад, к началу моста. Протащил велосипед через густые заросли сорняков и спустился по крутому откосу к самой воде, к бетонному основанию. Огляделся. Вокруг ни души. Только ветер шелестел в камышах, да где-то далеко кричала чайка.

Интересно, это чайки прилетающие со стороны моря, или обитают прямо тут?

Не считая чайки, я был один. Моих действий никто не увидит.

Я закрыл глаза. После того, как я по-настоящему «познакомился» с озером, почувствовал его болезнь, впустил её в себя, но и установил с ним контакт, управлять своей стихией здесь стало гораздо проще.

Я был уже не просто гостем, а частью этой водной системы. Я протянул свою волю, свое сознание к неспешным, зеленовато-мутным потокам Малой Атаманки.

Вода моментально откликнулась.

Она перестала быть просто текущей массой. Она напряглась. Потоки, только что лениво омывавшие камни на дне, сжались в тугие, упругие жгуты. Они были подобны мышцам невидимого гиганта. Эти жгуты вонзились в илистое дно, вспарывая его, поднимая облака мути. Муть меня не интересовала, это была всего лишь помеха. Там, под слоем ила и грязи они нащупали то, что я искал. Крупные валуны, которые лежали тут сотни, если не тысячи лет, погребённые под слоем грунта, песка и глины.

Вода взревела. Неслышно для человеческого уха, но я ощущал этот рёв каждой клеткой. Направленные, плотные, как штопоры, водовороты ввинтились под камни. С чудовищной силой они начали выворачивать их из донного плена. Вода поднимала глыбы весом в несколько тонн так легко, будто ребёнок переворачивал в песочнице кубики.

Вода очень сильна. Вода может снести город за несколько минут. Как Водяной, я считаю воду самой мощной стихией на Земле.

Первый камень. Второй. Третий. Они поднимались из глубин, окутанные тиной и с глухим, утробным стуком становились на дно там, где я приказывал. Я выставлял их в линию, от одного берега к другому. Их было девять. Девятка — сакральное, мистическое число для водяного. Трижды три. Число завершённости, число силы.

Потратив некоторое время ещё и выставил камни под определённым углом и расстоянием. Они стояли плоскими частями вверх, расстояние между ними было не более чем метр, чтобы вода спокойно проходила мимо них.

Камни встали в ряд, как редкие, разрозненные зубы в челюсти дракона. Между ними бурлили потоки воды, но сами валуны стояли прочно, как забетонированные. Теперь по ним можно было, широко шагая, перебраться на другой берег.

Я открыл глаза и огляделся. Всё ещё никого. Ну и хорошо, пусть никто не видит и не знает. А узнает, как связать эти камни и меня? А никак, скоро они подсохнут и будут выглядеть так словно их поставил здесь талантливый крановщик, не более того. Моя работа была закончена.

Насвистывая себе под нос незамысловатую мелодию песни, которая вдруг всплыла в памяти, я взвалил велосипед на плечо, в другую руку взял почтовую сумку с бандеролью.

С причала рыбачил апостол Андрей,

А Спаситель ходил по воде.

И Андрей доставал из воды пескарей,

А Спаситель — погибших людей…

Иронично. Я не спасал утопших, я просто строил мост. Но в этом действии было что-то схожее. Я соединял то, что было разорвано, хотя и делал это для собственного удобства.

Глава 13. Сектанты

Широко шагая с камня на камень, я пересёк реку. Вода бурлила у моих ног, но не смела коснуться