Хозяйка сгоревшей усадьбы - Гульнара Черепашка

— Позвольте взглянуть! — потребовал скриптор.

— Вот, я переписала, — Фиона выудила нужный листок из кармашка сумки — благо, додумалась взять с собой!

Он пробежал взглядом несколько рядов закорючек, задумчиво хмыкнул. Потеребил прядь волос на виске, хмурясь.

— Так вам, выходит, не письменность их надо, — поведал наконец. — У них была система записи для обычных дел — ведения документов, писем. А была рунная грамота — и для простых писем или бухгалтерских расчетов ее не применяли, — усмехнулся криво. — Это святотатство было для них!

— Для жителей Холеры? — шепнула Фиона благоговейно.

— Для них. А точнее — для, — он запнулся. — Для жрецов.

— Жрецов? — вот это Фиону привело в неподдельное изумление. — Но жрецы и шаманы — только у дикарей! — не сдержалась она. — Разве веру в Творца истинного, и святого Иеронима — проводника и глашатая воли его — мы унаследовали не от далеких наших предков, что пришли со стороны Холеры? Мне так госпожа рассказывала, — прибавила, смутившись. — Книгу дала читать, про историю… и дома книга об истории была у старого священника, что меня грамоте обучал. Та книга была потоньше и не такая богатая, но там было написано похожее.

Ох, не перемудрила ли она? То корчит из себя малообразованную девицу, а то спорит с самим мастером-скриптором.

Впилась взглядом в лоснящееся, словно изваянное из камня, смуглое лицо. Тот глядел чуть насмешливо, с легким превосходством. Нет, кажется, не заподозрил. Если только он — очень хороший актер. Способный спрятать подозрения за маской пренебрежения и насмешки.

— И в Холере были жрецы, — поведал он. — Но вы правы, сударыня. Не из метрополии они прибыли.

— Отступники⁈ — ахнула Фиона. — Были такие среди наших предков⁈

— Кого только не было, — скривился мастер-скриптор. — Как и во все времена. Природа людская неисправима. Немногие, но соблазнились темным знанием, что держали в руках жившие на этих землях дикари. Взяли они это знание, извратили учение всемогущего Творца, силясь сравняться с ним в мощи и мудрости — а то и превзойти. Возвели культы — дикие, хуже дикарей. От них осталось мало письменных свидетельств. Но мы храним те, что остались. В назидание потомкам.

— Так эти руны — это ритуальные письмена, что использовали последователи проклятых культов⁈ — поразилась Фиона.

Скриптор мрачно кивнул.

— Зачем эта грязь леди Брейнстоун? — вопросил он мрачно.

— Я… не знаю, — Фиона запнулась. — Госпожа сказала — она изготавливает артефакты. И изучает для этого руны… а эти ей неизвестны, и она должна знать, какова их природа.

— Природа их мрачна и кровава, — прихлопнул скриптор. — Дерзнете ли узнать больше?

— Госпожа мне не за трусость платит. За то, что буду искать и находить для нее сведения.

— Что ж. С леди я сам поговорю, как объявится. А вас могу лишь предостеречь: ступить на темный путь легко, сойти же с него так просто не выйдет. И вовек не отмоешься перед лицом Творца!

Когда Фиона заверила мастера, что намерена остаться примерной прихожанкой, он, к ее удивлению, согласился показать ей копии старых списков.

— Мастер! — окликнула она, когда он принес кипу свитков. — А руны эти. Они были созданы для проведения ритуалов при зарождении проклятых культов… или существовали прежде, и служили иным целям?

— Этого я сказать не могу, — мастер-скриптор нахмурился. — Я занимаюсь хранением и переписыванием книг и свитков. Вам же с такими вопросами стоит обращаться к мастерам-каллиграфам.

— Что ж, — Фиона кивнула, силясь срыть разочарование. — Думаю, с этим госпожа Брейнстоун уже без меня разберется.

Мастер кивнул и, оставив бумаги на ее столе, ушел. Она взялась разбирать принесенные свитки.

Изумительно, сколько рунных азбук породили проклятые культы одной лишь Холеры! Не один десяток — какие-то были похожи одна на другую, какие-то — не похожи вовсе ни на что. И прообразом для них для всех послужила явно не письменность Холеры. Что же стало для них основой?

Возможно, письменность прежних хозяев далеких восточных земель. Хроники упоминали, что подданным наместника пришлось делить территорию с местными племенами и даже государствами.

Вот только кем были эти местные — не упоминали.

Впрочем, хорошо уже то, что эти исторические справки имелись. Сколько им лет? Даты не указывались. Иными словами, нынешние исследователи — скрипторы и историки — не сумели этого определить даже приблизительно. Впрочем, возраста полулегендарной Холеры тоже никто не знал. Когда там причалили первые корабли из метрополии? Приблизительно известен был лишь период, когда самое первое государство людей распалось. Дат правления самых известных деятелей, которые почти наверняка существовали в реальности, тоже не сохранилось.

Поразительно, что кто-то еще брался утверждать, что Холера — не вымысел. Только немногочисленные документы, что сохранились, и указывали на это.

Даты были проставлены лишь на некоторых из древних документов. И сопоставить их с нынешним летоисчислением не удавалось.

Фиона задумалась. Который день напролет она проводила в скриптории.

Искала… она, по сути, и сама не могла бы сказать, что именно ищет. Кажется, поиски давно отодвинулись на задний план, и теперь она просто запоем читала о старых временах, которых никто и не помнил.

К разгадке появления записей на стенах колодца в ее подвале это чтение не приближало ни на йоту. Как не приближало и к пониманию, кто и когда построил этот подвал, и колодец в нем, и для чего начертал там на стенах письмена… а уж о видении, что она видела несколько недель назад, и говорить не приходилось.

К слову, то видение оставалось единственным.

Которую ночь Фиона укладывалась спать без защитных амулетов в комнатах. Но духи упорно молчали. Ни видений, ни снов, ни теней — ничего.

Призраки былого затихли — словно забыли про нее. Кроме смутной угрозы тогда, в самую первую ночь, полторы седмицы назад — никаких признаков жизни. А может, они просто затаились. Зачем? Покажет только время.

А могла ли их оскорбить попытка исследовать их, как неведомое явление?

Не узнаешь. Хорошо в каком-то смысле быть призраком! Захочешь — объявишься. Нет — и гиены горной тебя найдешь и достанешь!

Фиона поглядела с полминуты в окно, размяла шею и снова опустила взгляд в старые свитки.