Хозяйка сгоревшей усадьбы - Гульнара Черепашка

Фиона растерялась. И опустила глаза, не выдержав пристального колючего взгляда. Милн понял по-своему, с раздражением хлопнул ладонью по калитке, возле которой оба они остановились.

— Я пойду, — спохватилась Фиона.

И тяжело вздохнула, когда длинная худая рука оперлась на столбик калитки, перегородив ей путь. Вид у нее наверняка растерянный! Поделать она с этим ничего не может, а этот тип явно сделал из этого какие-то свои выводы. Да еще и перед этим — пыталась уйти от него в дом, не выдержала прямого взгляда в глаза.

Он себе что-то напридумывал, а она невольно это своим поведением подтвердила.

— Никуда вы не пойдете, пока мне всё не расскажете, — уронил Милн.

Фиона подняла на него угрюмый взгляд. Смотреть в лицо соседа было тяжело — от пронизывающего взгляда делалось не по себе. Можно подумать, она и правда — бедовая девица, вляпавшаяся в неприятности!

Нет, по сути-то оно верно. Только совсем не так, как он представляет.

— Что, прямо здесь, посреди улицы? — хмуро переспросила она. — Да к тому же я ничего вам рассказывать не собираюсь! — прибавила тут же.

— Упрямая девчонка!

— Уберите руку, — Фиона вздохнула, стряхивая наваждение. — Я хочу попасть к себе домой. А вы себя ведете неприлично, в конце концов!

К ее изумлению, он послушался. Отцепился от ее калитки, сдвинулся на пару шагов в сторону. Фиона с облегчением шагнула внутрь и захлопнула створу.

— Фейла! — окликнул он ее.

— Ну, что еще? — она не сдержалась, закатила глаза.

— Будьте осторожны. А лучше — бросьте вовсе ваши дела с аристократами! Оно того не стоит, поверьте.

— Вот только вас я об этом не спросила!

Круто развернулась на каблуках и направилась во флигель. Не ворвется же он следом? Тем более, для этого ему придется перепрыгивать калитку. Кстати, этот невозможный тип назвал ее только что по имени. А незадолго до этого — так же точно назвал по имени ее соседку, почтенную Луин!

Мало того, что грубиян — еще и позволяет себе возмутительную фамильярность. Хотя забавно не это. Забавно то, что эта встреча, кажется, заставила его сменить отношение к ней на более дружеское. Насколько Милн способен был на дружеское отношение.

Очутившись дома, выглянула в окошко прихожей. Сосед стоял по-прежнему перед калиткой, переминаясь с ноги на ногу. Фиона досадливо фыркнула и, шагнув к двери, решительно заперла ее. Не хватало, чтобы пошел следом! Бесцеремонный тип — с него станется. Когда вернулась к окну — макушки Милна над калиткой больше не было.

И хвала святому Иерониму!

А теперь — в кабинет. Приводить в порядок свои записи. Солнце еще высоко, а завтра с утра она отправится в скрипторий. И несколько дней, а то и седмиц дни у нее будут заняты чтением книг, названия которых перечислила в списке Агнес. А вечера — все теми же записями.

* * *

Фиона разложила записи по столу и на несколько секунд откинулась на спинку кресла, обозревая получившуюся картину. Давно она мечтала о том, чтобы вот так, без спешки, заняться значками неизученного языка! Последние дни занималась этим урывками, по вечерам. Да и то — не каждый день. Занята была то плесенью, то садом.

Придвинула к себе последние листки, где записывала значки, увиденные не то во сне, не то в бреду, когда последний раз спускалась в подвал. Задумалась.

Нижняя доля принадлежала прежде тем, чьи потомки ныне ютились среди бесплодных скал на юге. Люди выдавили их с благодатных прибрежных равнин. От прежних хозяев континента остались разрозненные племена, слишком слабые и разобщенные, чтобы бороться с захватчиками.

Спрашивается: принадлежала ли эта письменность прежним хозяевам континента, или предкам нынешних жителей равнин? Выходцам из легендарной Холеры, лежащей где-то на далеком востоке.

На значки алфавитов, принятых в близлежащих государствах нынче, символы не походили. Да и устаревших алфавитов вековой или двухсотлетней давности тоже. И с мерсийской письменностью — ничего общего. Совершенно. Впрочем, это могли быть более старые системы записей. Потому как в землях Нижней доли их за столетия истории их сменилось великое множество.

По идее, в скриптории должны сохраниться образцы письменности, что использовалась в Холере. Согласно справкам, Холера была колонией некой метрополии за морем…

Хотя это вполне могло быть легендой. Холера, если и существовала, распалась лет четыреста-пятьсот назад. В те же годы, когда образовалась на равнинах ее родины Мерсия. На дальнем востоке сейчас, по свидетельствам путешественников, находились разрозненные царства или княжества, постоянно рвущие друг у друга куски приграничных территорий. Корабли доплывали туда редко — самый первый, или истинный, Рубикон был слишком серьезным препятствием для мореходов. Он отделял восточный кусок континента от остальной его части, как настоящее море. Коварное, опасное и непредсказуемое. Мало кто из капитанов рисковал бросить вызов чудовищной реке. Да и на что? Не было на востоке ничего, стоящего риска.

Подвинув к себе чистые листы, Фиона принялась переписывать из последних записей значки, которых не было на стенах шахты в подвале. Те, что использовались в жутком ритуале, виденном во сне или бреду.

В цепочках символов, покрывших пень срубленного дерева, перемешивались и те, что Фиона видела в подвале на стенах, и новые, незнакомые знаки.

А ведь ритуал тот проводили уже люди — это они срубили Великое древо, исписали рунами пень и корни, пролили кровь, точно на жертвенном алтаре… не могли ведь они использовать чужие символы для своих обрядов? А может, и могли — наверняка уже не узнаешь. Разве что расшифруешь записи.

Что могло бы быть записано в этих длинных цепочках символов? Древние заклятия темной магии, формулы призыва потусторонних сил?

Помнится, она как-то находила у отца в кабинете книгу — список запрещенных в Маноре магических практик. Сэр Граб был законником, и ему порою в суде приходилось разбирать дела, связанные с темным чародейством. К сожалению, почитать книгу внимательно не удалось. Отец застал ее в библиотеке и разразился долгой речью о вреде женского любопытства и неподобающем для настоящей леди чтении.

Помнится, она тогда впервые за много лет испугалась, что получит новую порку. Но нет — отец просто отобрал книгу и выпроводил ее из кабинета. Настрого запретив даже приближаться к двери.

Разумеется, она сделала вид, что послушалась. И даже выдавила из себя что-то в духе — мол, взяла, не подумав. Перепутала книги… ей было очень интересно узнать побольше о том, чем занимается любимый отец. Умнейший и уважаемый человек.

Трудно сказать,