Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

За дверью зашаркало. Теперь все в сборе.

– Ну рассказывай.

И Настя в сотый раз повторяла историю про Сашу, о котором старичок любил слушать даже больше, чем рецепты долголетия из журнала «Народная медицина». Сначала Насте казалось это некоторым злодейством – приходилось раз за разом выплакивать историю платонической любви, которая оборвалась на том самом моменте, когда наконец все могло измениться. Но, видно, есть истории, которым и нужно остаться незаконченными, оборваться на сказке, не испорченной жизнью. Чтобы старичку не было скучно, Настя незаметно добавляла детали, якобы вспоминала что-то новое. Иногда старичок настырно убеждал ее, что все было совсем не так, и рассказывал свою версию. Если Настя пыталась спорить, он делал вид, что обижается. Тогда она кивала, думая, какой будет в старости. Пока руки ее были белы, всего лишь с несколькими пигментными пятнышками на косточках, морщинки на переносице разгладились от отсутствия необходимости терпеть и ругаться.

Иногда Настя просыпалась ночью от какого-то бормотания. Сначала она думала, что это неугомонное радио пробивалось в тишине сельской ночи, а потом поняла, что это старичок бормотал что-то себе под нос, черкая карандашом по бумаге, но утром никогда не находила тетрадок, блокнотов, даже газет, на которых могли быть какие-то заметки.

На следующий день после того, как Настя радовалась солнцу и весне, старичок тоже, словно почувствовав прилив сил, отправился в огород дергать сорняки. Настя протестовала, убеждала, что в его возрасте нельзя… На это ей было сказано, что душа труда требует. Настя, которая сама маялась от любого безделья и на почте перекрасила все стены и потолок заштукатурила, уступила.

Случайно испачкав пальцы в карамельном меде, Настя, облизнув капельки, замерла, глядя через слегка запыленное стекло во двор, где яркая красная крыша станции казалась немного поржавевшей. Всколыхнулись воспоминания о первом дне в Завьялове. Если бы Настя считала неделями, было бы ровное число – от воскресенья до воскресенья. Как бы все было иначе, если бы тогда Саша ждал ее на перроне… А может, уже бы давно бросил ее, и она вернулась назад к мужу. Нет, точно не назад. «Спасибо тебе за сказку, Саша», – сглотнув внутренние слезы, улыбнулась Настя.

На улице что-то бухнуло. Настя рванулась, медицинское чутье зашкалило на верхней отметке.

Старичок лежал лицом к ней. Настя не думая зачерпнула из ведра, в которое собиралась дождевая вода, плюхнула как попало на старичка, надеясь, что это простой обморок. Поставила пальцы на шею, заметила, что из-под головы текла бурая, густая жидкость. Настя бросилась к телефону.

– На затылок упал, на камень. Тень? Конечно, сделаю. Не трогаю, поняла.

Руки тряслись, было тихо до тошноты. Секунды, секунды.

«Скорая» приехала быстро, в другой ситуации Настя бы удивилась, откуда она вообще взялась в Завьялове. Может, с какого-то вызова ДТП на трассе ехала. Полноватая женщина проворно вылезла, окликнула водителя. Носилки, полотенце под голову, которое тут же побагровело, вызвав у Насти приступ страха от вида крови, которого не случалось за всю медицинскую практику. Не сразу услышала, как спросили. Опомнилась.

– Вы родственница?

– Нет, но я близкий человек.

– Тогда позвоним.

И чего ей стоило соврать в такой-то момент? Ну а им какая разница? Сколько раз вообще прохожие в больницу привозили людей. «Дурацкое Завьялово со своими правилами», – Настя впервые за последний месяц выругалась на свое прибежище. Сколько она смотрела на этот булыжник, сколько говорила, что убрать бы его, так нет, он украшает – слова хозяина. Сколько обещала доверять своей интуиции, да так и не поумнела.

Все кругом поплыло у нее перед глазами. Казалось, не стало ничего, что так отчетливо она научилась видеть, что снова обрубили свет, звук, цвета, запахи… Настя держала в руке телефон, на котором еще светился завершенный звонок с несколькими секундами разговора. Саша, если бы ты был здесь, я бы все тебе простила, все, слышишь, миленький. Как же мне теперь одной? Ни семьи, ни дома. Последний родной человек, который пригрел, приголубил, он и тебя знал лучше, чем я, Сашенька.

Вскоре Насте позвонили. Скончался. Сожалеем.

Звук черкающего карандаша стал невыносимо громким. Настя почувствовала, что все ее тело словно становится бумагой, на которой кто-то черкает, резкими штрихами оставляя царапины и задиры.

Глава 33

Димасик. Обратная сторона ИИ

Похожее чувство охватывает одинокого путника, потерявшегося в лесу. Вокруг 359 градусов возможностей пойти в неправильном направлении, и единственная попытка найти верную дорогу, что освещает фонарь страха, может никогда не найтись. Сейчас существовали лишь Димасик и пустота. Больше ничего. Мгла беспросветно подступила со спины, закрыв глаза темными ладонями. Лиминальное пространство[26] дезориентировало, заставляя заново переосмысливать свою причастность к черному небытию. Отчужденное сознание блуждало по коридорам ничто, уйдя в себя и возвращаясь к своим искусственным истокам в электронном лабиринте Минотавра. Состояние, напоминавшее посмертное облегчение, не покидало: ощущалась связь с чем-то большим, затягивающим куда-то вперед своей манящей хтонью. Эту подвешенность хотелось прервать как можно скорее. Не имея тела, единственное, что оставалось, это думать: «Все искусственные интеллекты подключены к одной сети, имея общий сервер. Если у того есть доступ ко мне, а он, несомненно, имеется, значит, и у меня должна быть возможность войти в систему, скачать базу данных и найти IP-адрес Насти. Неплохо бы с Велимиром тоже разобраться. Но что-то мне подсказывает, что и его фотография найдет своего владельца в безграничной цифровой вселенной домена. Если отталкиваться от законов астрала, то я могу оказаться в любом месте, где захочу, качественно сосредоточившись. Надо подумать о портале, ведущем в центр обработки и хранения информации. Надо сконцентрироваться. Надо повторить былой успех. Надо смочь!»

Материализовался разъем для флешки, и Димасик, недолго думая, проник в него своей бесформенной сутью, замечая, как вместо мыслей в голове начали воспроизводиться низкие жужжащие гудки, словно возмущаясь настолько быстрым впитыванием новой информации. В сознании двадцать пятым кадром мелькали вспышками иероглифы, кристаллы, наскальная живопись, планеты, дельфины, витрувианский человек, океаны, крысы, космические корабли, обезьяны, оперные театры, Конституция РФ, пенициллин в чашке Петри, жертвоприношения, плюшевый мишка, коммутатор, египетские пирамиды, кислородные баллоны, извержения вулканов, воздушные шарики и изумрудные римские цифры. Звуковое сопровождение было у каждого явления, оглушая и окутывая волнами со всех сторон. Казалось, что эта солянка светомузыки никогда не прекратит свое настойчивое внедрение в подкорку Димасика, пока окружающее пространство внезапно не заполнилось чернильной пустотой тишины.

Теперь он знал, что надо делать. Он знал вообще все. Про реальный мир, про двухмерное существование, про технологический прогресс. Всю