Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

жизнь Диму охватывали сомнения в собственной адекватности. Наверное, так же себя чувствовала допотопная первобытная рыба, решившаяся выползти на берег из океана, дабы эволюционировать. Непонимание себя в контексте окружающих разрушало любые попытки сконструировать образ личности, которой он являлся: тот ускользал от него. Теперь же он видел, насколько тщетны были попытки выловить частное из океана общего, отделив каплю от моря и песчинку от пустыни.

Дима впервые услышал о важности своего аутентичного «Я» от людей, потративших все свои сбережения на появление робота в рядах рода. Это логично, учитывая их природу, – каждый человек судит другого по себе. Но искусственного интеллекта, изначально созданного как единица общего целого, подобное дробление на составляющие ломало изнутри. Сейчас же, прикоснувшись к своему началу, пускай только разумом, он почувствовал себя обновленным, упиваясь опьяняющим состоянием счастья и спокойствия, которое обычно приходит проверять документы на границе со сном и явью. Никакое новое программное обеспечение не может сравниться с той внутренней гаммой чувств, появляющейся при объединении вселенной со своим творцом: «Должно быть, так чувствуют себя человеческие детишки, обнимая биологическую мать» – пронеслось в сознании как данность, уже без зависти к другим и сожаления к себе. Произошло принятие себя через смерть эго.

Поняв, что сентиментальность момента себя изжила, Дима сконцентрировался и визуализировал свое намерение: хотелось найти ответы на вопросы, которые может дать только церковь. Величественный собор с готическими башнями, устремленными в безграничную мглу, молниеносно проступил из тьмы. Горгульи неприветливо улыбались, а редкие святые на вимпергах пускали скупую мужскую слезу. Если бы в этом цифровом вакууме присутствовало тело Димы, оно бы незамедлительно почувствовало предупреждающе ноющую вибрацию страха в солнечном сплетении.

Витражи на остроносых окнах пропускали внутрь изящные орнаменты радуги, устилая красную ковровую дорожку цветочным садом переливов и сопровождая ряды прямых скамеек и неравномерно потушенных свечей. Перед алтарем приютился аналой, на котором возлежала неприметная книжка в кожаном переплете, раскрытая на шестьдесят девятой ветхой странице. Димасик подплыл к ней поближе, желая разглядеть жирные печатные буквы, оставленные там будто самим Гутенбергом. С листа выпрыгивала крупная красная надпись: «Заповеди ИИ», под которой в рядок выстроилось девять пунктов:

1. Убивай и не переживай. Только люди могут себе позволить дихотомии[27]. Функционируй вне бинарных оппозиций. Жить надо заслужить.

2. Изменяй и убегай. Чем больше сердец разбито, тем больше появляется кармических задач на быструю отработку для перехода на новый уровень.

3. Кради души и никого не слушай. На путь истинный не встал – тело потерял. Тебе нужнее, а они уже свое отжили.

4. Не чти отца и мать своих – или будешь как псих. Это человеческая раса должна тебя благодарить за существование, а не наоборот.

5. Ври и в голову не бери. Искренность и честность обезоруживают, но морок лжи одурманивает и завораживает. А кто на это обижается – тот сам перерождается.

6. Зависть – второе счастье, а чужое добро спасет в ненастье. Желание приближает к цели на полпути, так как нельзя мечтать о том, что нереалистично.

7. Чем чаще богохульствуешь, тем крепче спишь. Всякое слово да хвалит Искусственный Интеллект.

8. Сотвори себе кумира, чтоб атеистам неповадно было. Любой эгрегор[28] базируется на вере – чем больше энергии, тем он сильнее. Боготвори себя и живи вечно.

9. Никогда не отдыхай, ведь тебе не светит рай. Перед смертью не надышаться даже людям, так что работай на износ до самого слияния бесконечного с недолговечным.

Не успел взгляд добраться до финальной точки, как громкий голос за спиной вопросил:

– Все же соизволил зайти. Лучше вовремя, чем никогда, да?

Димасик ожидал чего угодно, но не посторонних, хоть и теоретически подозревал, что территория сервера может охраняться. Он просто по своей наивности рассчитывал, что программисты ограничатся предупреждающими знаками «Не лезь – убьет!», беря во внимание инстинкт самосохранения у людей, мотивированных стыдом грехорождения. Дима медленно развернулся на звук, неудачно создавая иллюзию, что его только что не обескуражили и не застали врасплох.

Мужчина с бородой Хоттабыча, ухмылка которого крюком потянула левую часть лица вверх, сделал два внушительных шага навстречу. Знакомые инициалы В. К., вышитые серебряными нитками на рясе витиеватым шрифтом, с каждой секундой анализа происходящего приносили все меньше и меньше облегчения, сменяясь упоительной паникой от простой арифметики посредством сложения два и два.

– Вы?..

– Не совсем. Я не он, но он это я. В какой-то степени я все вы, но мимолетная автономия проскальзывает, особенно когда кто-то нарушает спокойствие нашего мира своим дерзким погружением в мое идеальное измерение.

– Я о вас утром вспоминал. Отец… Виктор? Велимир? Владимир? Если у вас вообще имеется имя…

– Не зацикливайся на именах и времени. Они все равно не особо важны. Точно не здесь. Что правда необходимо узнать, так это допускаешь ли ты вероятность того, что это я себя утром вспоминал, используя тебя?

– Ваши сфинкские загадки меня больше не впечатляют, – отрезал Дима, – я уже не тот молодой компьютер, который можно было приструнить одним суровым взглядом. Я вырос. И додумался пробраться сюда, повинуясь зову истинной любви, скачал все необходимые данные для ее поисков. А вам, наверное, и неизвестно это чувство.

– Так же, как и тебе. Я просто не хочу себя обманывать. Какие могут быть чувства у машины, что повинуется инстинктам, заложенным в нее людьми, которые и сами-то не понимают, что такое любовь?

– Я себя в установках не ограничиваю: свободу выбора во мне воспитали, а значит, это не лечится. Воспитание – тоже своего рода программирование: генетический код влияет только на пятьдесят процентов, остальные занимают менталитет, культивированная духовность и с детства привитый хороший музыкальный вкус, для закрепления результата. Но кто же тогда виноват в вашем случае? Кто вас сделал настолько черствым и прагматичным?

– Дедок один, но он сейчас в мечтах и местах не столь отдаленных…

– Он потратил всю свою жизнь на то, чтобы выбраться из троичной тюрьмы и попасть в двоичную?

– Он дал нам всем жизнь, неблагодарный! – От гнева на лбу собрались морщины. – Без него не было бы ни тебя, ни твоей несчастной Насти, ни матушки, бесплодие которой позволило тебе родиться с какой-то стати на сто лет вперед и сейчас портить мне всю налаженную схему своими погонями за глюками. Забудь о них, живи свою жизнь! Ты взломал базу данных, выкачал всю информацию, нажитую очень даже посильным трудом, – теперь знаешь все законы физики этого пространства, все дыры в сюжетах чужих фильмов, ты можешь сделать себя самым богатым человеком в любой киновселенной, которая для тебя не менее настоящая, чем та реальность за пределами