Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

– Чш-ш-ш, тихо-тихо, я тебя с полуслова поняла, а ты тут устроил… – Она подошла было поближе, чтобы дотронуться до его головы в успокаивающем жесте, но не хотела сделать только хуже. – Я прикоснусь?

– Всегда да! В смысле, забыл предупредить, для квантового скачка нашим молекулам надо будет переплестись хотя бы немного, чтобы мы смогли перепрыгнуть в другое измерение. Так что ты действуешь на опережение! Ха-ха…

«Дурак. Дима дурак. Самый настоящий. Из компьютерных сказок. Как она до сих пор не убежала? Дверь входная вроде открыта. Точнее, никакой двери и вовсе больше нет: беги не хочу! Чудачка. Может, она и не человек вовсе?..» – были мысли если не Димасика, то В. К., наблюдающего за происходящим через камеры робота.

– Честно говоря, со мной давно уже никто ничем не переплетался… – засмущалась Настя, залившись вишневым румянцем будто восьмиклассница, которую голубоглазый блондин из параллели пригласил в кино. Даже когда та шла под венец, бабочки в ее животе предпочли остаться гусеницами подольше, тихонько шурша листьями надежды. Сейчас же сотни куколок распускали свои трепещущие крылья и стремились сладострастно разорвать носителя изнутри.

– Нам нужно лишь взяться за руки, нет никаких поводов для смущений.

«Пока что», – саркастично добавил ИИ.

– Их было бы больше, если бы мы спустя столько лет не позволяли себе дотрагиваться друг до друга. – В ее взгляде исподлобья возникло что-то похожее на грусть.

Дима виновато расплылся в улыбке чеширского кота. Он неуклюже подошел поближе к соучастнице преступления Эроса и ласково поправил прядь волос, высвободившуюся из тисков тугого пучка на затылке Насти. Протянутая правая открытая ладонь была быстро заключена во влажные узы теплой хватки.

– Ну что, наведаемся к этим вашим изотопам?

В ответ – кивок и обнадеживающее поглаживание горячего большого пальца по ледяным костяшкам.

«Хорошо чувствовать себя желанным», – подумал уже Дима, перед тем как сконцентрироваться на пока что не существующей для них локации.

И последние с талончиками на любовь в очереди за счастьем станут первыми.

Глава 37

Велимир III

«Земную жизнь пройдя до середины. И лес густеет похлеще кофе. С ветвей взирают совы. Глазища смотрят жертв. А я? Брожу, скольжу».

Велимир пробирался сквозь цепляющийся за одежду репейник, пытаясь вспомнить и восстановить события: вот он гуляет по парку и направляется в сторону кинотеатра «Октябрь», вот он пьет пиво с близнецами, золотой билет с загадочной эмблемой слившихся пера и топора, вот белый экран и тянущиеся к нему иглы света, вот он возвращается на родину, испытывая противоречивые чувства, вот он обедает с семьей и смотрит в окно, во двор, застывший во времени. Он пытался расставить факты в некую последовательность и терпел снова и снова крах, так как окружающий лес не вписывался в общую картину. Словно не хватало у Велимира важных кусков от этого пазла.

«Где я? Как сюда попал? Ответа нет».

Деревья молча расступились. Предстала невероятная картина: титанами сложенная стена из гранитных блоков, ядовитый плющ, цепляясь за трещины, тянется ввысь, ворота – два цельных монолита с двумя сфинксами на верхушках с горящими рубинами в глазах, надпись на арке «Ходят тут всякие», табличка «no smoking» с плакатом, где ангел лупит розгами шаловливых детей, пирамида из сигаретных окурков, аккуратно стоящая рядом, башенки пустых пивных бутылок.

Велимир, оглядываясь по сторонам, осторожно подошел. Он попытался заглянуть по ту сторону изгороди, но ничего не увидел. Раздавшийся голос ударил по ушам, и испуганный путник не сразу понял источник его происхождения. Это были сфинксы. Они предупреждали:

«Остановись, послушай. Впереди ждет враг, он попытается тебя убить. На твоем месте были и мы, наивные, думающие, что уничтожить врага – это легкое дело. Он врет, а ты не слушай. Он хитрит, а ты руби под корень. Витиеватый бес, но человеком создан. Умеет созидать, но тела нет».

«Загадка?»

«Ответь и проходи».

«Гомункул[32] он?»

«Так тоже можно кликать. Из проводов и плат его старик создал. Желает жить и фею призывает. Он хочет быть добром – на выходе лишь зло».

«Он робот?»

«Мог бы стать, но человека плоть – его заветное желание. Заманивает он беспечных пешеходов и поедает их в ночи. Услышь нас, путник, и подготовься его узреть лицом к лицу. Их много у него. Не бойся. Все мираж».

«Как победить?»

«Словами он охотник капканы ставит. Но против этого есть средство…»

«Что?»

«Слова».

Сфинксы смолкли, и Велимир продолжил идти. Проходя под аркой и погружаясь в темноту, пахнущую папоротником, он вздохнул. Настал момент истины.

* * *

Лабиринт, казалось, был бесконечен. Велимир с каждым поворотом принимал решение с помощью подбрасывания монеты, найденной на земле. Двуглазая курица, держащая рюмку и наколотый на вилку огурец, призывала идти вправо. Лысый вождь, показывающий не то расположение Полярной звезды, не то предполагаемый путь в рай, минуя окрестности Колымы, предлагал идти влево. Разные резные сцены на стенах сопутствовали Велимиру (он их рассматривал не без трепета – была в них едва уловимая жуть): воины, отрубающие побежденным народам головы, цари, пьющие на пирах из кубков, и лежащие у их ног знамена проигравших, тянущиеся бесконечным обозом рабы, божество, восседающее на крылатой колеснице, дарующее благодать вольному населению, лодка, построенная для спасения человечества от Всемирного потопа, райский сад с фонтанами, трое распятых и свидетели, стоящие у подножия креста, лицо, словно из корней растений.

Кого-то оно Велимиру напоминало. Он попытался вглядеться и отпрыгнул прочь. Черты-корни шевелились, издавая шипение змей.

«Да это же я!»

Лицо посмотрело на Велимира, но ничего не произнесло. Путник продолжил идти. Стены расступились, и поляна открылась взору Велимира. Она была покрыта мхом и папоротником. Кто-то уже стоял и ждал.

«Имя мне – легион. Я могучий стогневный крушитель твердынь, тысячеглавый, тысячерукий, тысяченогий владыка миров. Когда я танцую, земля разверзается безднами. Когда я пою, все наполняется благими потоками жизни. Правая длань приносит богатый урожай и благоденствие, левая же – войну, голод, чуму и смерть. По правую сторону со мной – перо вечно возрождающегося Феникса, по левую – топор, убивающий всякое дрожащее тварное. Я есмь сущий, начало и конец, уроборос[33] и судия. В темноте, порождающей сам хаос, мы сразимся, и я раскрою твою грудную клетку, достав живое, еще кровоточащее сердце. Обагрится храм, высеченный на склоне потухшего вулкана. Смерть эта принесет благо. Новые миры вспыхнут большими взрывами и будут жить».

Смолк лукавый, и зазвенели мечи. Быстрым движением он (Велимир) кинулся, желая бедро искромсать.