Ведун - Александр Владимирович Мазин

Однако вступила Морда. Выметнулась из посоха темной молоньей, отшибла черное копье и сама, копьем, метнулась, впилась в грудь пришлеца…

И забилась в его хватке.

— Ишь какая! — проговорил пришлец, с интересом изучая пойманную навью. — Ты ж моя хорошая! Как же этот недосилок захомутать сумел, такую красавицу?

Дедко вскинул опустевший посох, выкрикнул слова призыва, Морда забилась в руке…

И сникла.

Бурый углядел на пальцах пришлеца пару сочащихся силой колец. В одно из них тот и пытался сейчас запрятать навию.

Страшнее всего было, что жуткий пришлец спокоен. Дедко бил всей своей силой, а этот… играл.

И тут Бурый заметил: Дедко успокоился. Будто уяснил что-то важное.

— Вижу, силен ты безмерно, — сказал ведун ровным голосом. — Что ж, будем тягаться с тобой по нашему Покону. По-ведовски. И пусть Госпожа решит, кому тут быть, а кому за Кромку уйти. По Покону же мы с тобой — вровень покуда.

— Вровень? — продолжая возиться с Мордой, рассеянно проговорил пришлец. — Вровень? Насмешил, волчий хвост.

И выметнул силу в Дедку.

Но на сей раз вышло иначе, чем прежде.

Дедко перехватил жгут. И рванул к себе.

— Вровень, — прохрипел он. — Досель только ты из меня тянул, а могу ведь и я!

Славно вышло. Пришлец охнул. От неожиданности даже навью упустил. Та шмыгнула обратно в посох и укрылась в глубине.

Дедко и его враг замерли. Каждый тянул к себе. И непонятно было, кто пересилит.

Бурый глянул на пришлеца еще раз обычным взором.

Он постарел, что ли? Кожа, там где видна, сморщилась, пошла пятнами старческими.

— Кто он? — шепотом спросил Бурый.

— Кто? — прохрипел Дедко, которому противостояние давалось ой нелегко. — Пестун это мой. Сгинувший.

— Не похоже, что сгинувший, — прошептал Бурый. — Имя у него есть?

— А как же… Злым его кликали, — выдохнул Дедко. — Но то не истинное имя. Истинное же…

Тут пришлец показал, что по-прежнему играет. Хохотнул басом и дернул. Да так, что Дедко едва не упал. Бурый подхватил его под руку.

— Что я вижу! — глумливо процедил пришлец. — Волчий хвостик подхвостье завел. Назовись, малец!

— Не отвечай! — просипел Дедко.

— А ты угадай, — одновременно с ним предложил Бурый.

Он пытался разглядеть в клубах мутной силы пришлеца его суть.

А суть пряталась. Сие было непонятно. Ни ведунам, ни колдунам, ни иным, обладающим силой, прятать свое ни к чему.

— Угадать? Не, малец, я сделаю лучше, — заявил Дедкин беглый наставник. — Возьму тебя под свою руку. Любопытен ты. Интересная в тебе сила. Не могу разобрать, чья.

— Хрен тебе корявый, а не моего ученика, Живоед! — бешено выкрикнул Дедко. — Живоед! Вот его истинное!

— Ошибся, волчий хвостик, — голос пришлеца был ровен. Не похоже, что игра с Дедкой была ему в тягость: — Уже не Живоед. У меня теперь другое имя. И ты его не узнаешь. Наскучил ты мне. Не хочешь добром вернуть мое, отдашь тогда все!

Сказал и ударил. Всей силой. Как черный лебедь крыльями — утицу.

Прав был Бурый, когда думал: играется пришлец.

Но на этот раз он уже не игрался. Дедке нипочем бы не устоять…

Но вывернулся. Был — и пропал. Ушел духом за Кромку.

— Ишь ты какой! — азартно воскликнул бывший Живоед. — Под Мореново крылышко сбечь чаешь, трусишка? Не от меня!!!

Сила его метнулась, как черный жабий язык… За Кромку!

…И выволокла оттуда Дедкину вырывающуюся душу.

Бурый застыл.

Потому что увидал то, что пряталось у пришлеца в нутре.

Нечисть!

— Зря ты бегал!

Пришлец, не выпуская Дедкину изловленную душу, неторопливо шел к замершему, опустевшему телу. Подойдя, толкнул легонько в грудь. Тело упало. упало.

— Ты всегда шустрым был, волчий хвостик, — удовлетворенно произнес тот, кто был когда-то ведуном, наклоняясь к телу и вынимая нож. — Более не пошустришь.

Бурого словно изнутри толкнуло.

Оцепенение сошло вмиг.

Он прыгнул и ударил.

Волоховым ножом.

Не думая о том, что будет после.

Не думая о том, насколько сильнее тварь.

Ни о чем вообще не думая.

Прыгнул и ударил гудиславовым клинком в натянувшийся на спине нечисти гладкий зеленый шелк.

Неглубоко вошло. Будто не в тело, а в доску сосновую бил.

Но все же вошло на пару вершков.

И застряло.

И сбило нацеленный в сердце ведуна удар, пришедшийся теперь Дедкину телу в плечо.

Главное же: душа ведуна освободилась. И вошла в телесное вместилище.

Двойной крик разошелся по округе и вернулся, отразившись от опушки.

Пришлец подскочил, закрутился, пытаясь вынуть из спины нож, из которого внутрь, в черноту, истекало зеленое светящееся. Волохова сила.

Подскочил и Дедко.

— Беги! — закричал он Бурому, выдергивая из плеча нож пришлеца. — Мне не совладать!

— Нечисть! — крикнул в ответ Бурый. — Это не твой пестун! Не ведун он боле! Нечисть его одержала!

Дедко понял. Застыл на мгновение, а потом полез в сумку. Левой рукой. Десница его висела плетью. Нож пришлеца глубоко вошел. Кровь так и хлестала.

Пришлец же кинулся к изгороди. Прошелся по ней спиной, как мишка трется о дерево, избавляясь от зимней шерсти. Нож волохов выскочил.

Нечисть зыркнул страшно на Бурого, но кинулся не на него. На Дедку.

Но тот все же изловчился, выдернул шуйцей из сумы мешочек с нужным снадобьем, рванул зубами и метнул в лицо нечисти.

Пришлец отмахнулся, отбил разорванный мешочек, но напитанная силой янтарная пыльца все же достала: налипла на руку, на лицо…

Пришлец заорал. Солнечный камень, да еще правильно выдержанный и зачарованный для нечисти ой как неприятен.

Дедко и пришлец сцепились.

Бурый кинулся в гудиславову ножу.

Нечисть пересилил ведуна: впился в лицо Дедки так, что кровь брызнула из-под скрюченных когтями пальцев.

А Дедко ничего не мог, только бить кулаком здоровой руки в облепленную светлой пылью, ощеренную нелюдскую морду.

Но он был не один.

Подоспел Бурый.

И еще раз вбил волохов нож в зеленую спину. Двумя руками. Мимоходом отметив, что первая рана совсем не кровит.

И опять нож вошел неглубоко. На треть пяди, не более. Бурый выдернул его с усилием, замахнулся еще раз, целя в затылок…

Не успел. Нечисть нанес удар. Не рукой — силой. И разом вышиб душу из тела.

Бурый запаниковал, метнулся обратно…

И был схвачен, как давеча Дедко.