Красный бубен - Олег Владимирович Попов

– Умеешь? – Лиля схватила его за пионерский галстук. – А проверял ли кто-нибудь твое умение?

– В каком смысле?

– В прямом. Вот ты дал честное пионерское слово, что не будешь чего-то делать, а тебя заставляют силой! Ты страдаешь, но слово держишь! Вот в каком смысле! Проверял тебя в таком смысле председатель совета дружины?

Председателем совета дружины в лагере была Лариса Игоревна. Лариса Игоревна не проверяла его, только один раз как-то странно ущипнула Дроздова за жопу.

– Нет, Лариса Игоревна не проверяла. А чего, надо было?

Лиля Викторовна улыбнулась, но тут же стала опять серьезной.

– Конечно! Это ее обязанность! Почему я за всех должна отдуваться? У меня что, нагрузки не хватает? О-хо-хо! Пойдем, Дроздов, тебя проверять.

– А куда?

– Куда надо! За мной иди. – Лиля Викторовна огляделась и зашагала в темноту.

Гриша пошел за ней. Они прошли метров пятнадцать-двадцать. Лиля Викторовна остановилась и повернулась к Дроздову.

– Сними барабан, – приказала она.

Гриша снял барабан и поставил на землю.

– Подойди ко мне.

Он подошел. Лиля Викторовна подняла руку в пионерском салюте и спросила:

– Пионер Дроздов, к испытанию на честное пионерское слово готов?

– Всегда готов! – Гриша отсалютовал в ответ.

Лиля Викторовна порылась в кармане, вытащила сигарету и спички. Прикурила, выпустила дым.

– Пять минут назад, пионер Дроздов, ты дал честное пионерское, что не будешь курить. Ты сдержишь свое слово?

Гриша кивнул.

– Тогда приступаем к пионерскому испытанию. Я буду тебя пытать, а ты будешь держать свое честное пионерское слово. – Она вытащила изо рта сигарету, повернула к Грише фильтром и вдруг крикнула: – Ну-ка, кури!

Гриша, чисто автоматически, протянул руку к сигарете, но вспомнил, что это проверка, и спрятал руку за спиной.

– У-у-у… – Он отрицательно помотал головой.

– Кури, тебе говорю! – Вожатая подошла ближе.

– Не буду! – Гриша сделал шаг назад и уперся спиной в сосну.

– Будешь! – Лиля Викторовна шагнула. – Будешь курить!

– Не буду!

– Не будешь?! – Она наступила каблуком сабо Дроздову на сандаль и надавила.

Гриша не ожидал таких мучений. Он приготовился к моральной обработке. Но решил держаться до конца – лучше немного помучиться, чем письмо домой. Он выдавил:

– Не буду, и все!

– Посмотрим! – Лиля Викторовна убрала ногу, схватила его за ухо и стала крутить.

Из глаз у Гриши брызнули слезы. Нет, он не расплакался, просто она дернула очень больно.

– Кури, Дроздов!

– Н-нет! Не буду!

Лиля Викторовна так крутанула, что он решил, что ухо оторвется, а из глаз посыпались искры. Но он не сдался.

– Будешь! – Она ткнула сигарету Грише в рот.

Гриша стиснул зубы.

– Ладно… Все равно ты у меня закуришь! – Лиля Викторовна, не выпуская уха, взяла сигарету в рот и внезапно схватила Гришу за яйца.

Гриша чуть с ума не сошел. Во-первых, он никогда не мог себе представить, что Лиля Викторовна или кто-то другой из вожатых будет хватать пионеров за яйца. Как-то это было не по-пионерски. Он ни о чем таком никогда не слышал. Но еще больше Гриша испугался, что будет так больно, что уже даже не стыдно. Однако Лиля Викторовна не стала давить на яйца, а начала их щупать.

– Ой! – Гриша почувствовал: у него встает, – и ему сделалось жутко неудобно, что у него перед вожатой встал… Надо же так не вовремя – стоит он перед вожатой с торчащим хером! Гриша покраснел, как закат солнца над океаном. Но было темно.

– Будешь, – прошептала Лиля Викторовна. – Будешь!.. – Она отпустила Гришкино ухо и зачем-то его пососала.

У пионера Дроздова так встал, что надежды, что опустится, не осталось. Гриша даже подумал: уж не на всю ли это оставшуюся жизнь?

Рука Лили Викторовны скользнула вверх и обхватила Гришкин напряженный член.

– Что у тебя в кармане? – спросила она.

Гриша от стыда чуть не сполз по стволу. Только благодаря тому, что волосы прилипли к смоле, этого не случилось.

– Я тебя спрашиваю! Что у тебя в кармане?

– Это… не в карма-а-ане…

– Как не в кармане?! Так это что, пипирка у тебя такая, скажешь?! – Она легонько сжала. – Так, значит, ты при мне не только куришь?! Но и торчит у тебя уже кверху?! Я не могу поверить, что ты так опустился!.. Ну-ка, Дроздов, снимай штаны, посмотрим, что там у тебя?!

– Как это?

– Вот так! Как курил при мне, так и штаны снимай! Курить тебе было не стыдно, а штаны снять стыдно?!

Гриша совсем был сбит с толку. Он перестал следить за аргументацией. Он расстегнул ремень, штаны упали. Гриша остался в синих сатиновых трусах.

– И трусы снимай! Хочу убедиться, какой ты нахал, что стоишь прямо при мне с торчащей кверху пипиркой.

– Не сниму!

Лиля Викторовна сама стянула с него трусы. Гриша натянул назад. Лиля Викторовна стянула. Гриша натянул и не отпускал. Тогда Лиля Викторовна просунула руку снизу под трусы, схватила член и вытащила наружу.

– Боже мой! Ну и ну! Ну надо же! И тебе не стыдно так стоять? Опусти его немедленно! Считаю до трех! Раз! Два! Два с половиной! Три!

– Я не могу. – Гриша чуть не плакал, но пиписка его не слушалась. – У меня не получается!

– Подонок! А курить у тебя получается?! – Она посмотрела на него. – Ужас! Не думала я, Дроздов, что ты на такое способен! Письмами тут не отделаешься! Завтра будем разбирать тебя на линейке! Пусть пионеры всех отрядов выскажутся, что они думают по поводу линии твоего поведения!

Гриша представил себе эту линейку и подумал, что лучше умереть.

– Я знаю, – сказала Лиля Викторовна, – почему у тебя не опускается! Сказать?.. Сказать почему?.. Потому что ты занимаешься онанизмом! Ага?! Я угадала?!

Гриша решил, что ему конец.

– Так вот, значит! Значит, кроме того, что ты куришь и еще вот этого, – она подергала шкурку, – ты еще и онанист! Пионер-онанист! Как вам это нравится?! А ты знаешь, что бывает от онанизма?! Вот что бывает! – Она опять подергала. – Не опускается от онанизма! Встает и не опускается! Завтра мы это включим в повестку дня!

В голове нарисовалась стенгазета: он с вытаращенными глазами дрочит преувеличенно длинный конец, а сверху крупными буквами: «ДРОЗДОВ – ПИОНЕР-ОНАНИСТ!»

– Интересно знать, – продолжала Лиля Викторовна, – неужели тебе это интереснее, чем читать книжки или заниматься спортом? Неужели это так интересно? Ну и как ты это делаешь? Ну?! Что молчишь?! Покажи, чего уж теперь?!

– Я не онанист!

– Врешь! Не хочешь показывать?! Хорошо! Тогда я тебе покажу, как ты это делаешь. – Рука Лили Викторовны задвигалась по шкурке. – Ну, скажи, неужели тебе это так нравится, что ты не можешь отказаться? А?

Гриша зажмурился, его воображение нарисовало голую Лилю Викторовну. У нее были большие буфера и черные волосы под животом. Ему стало не только стыдно, но и приятно. Скоро брызнет. Он зажмурил глаза крепче.

– Кури! – закричала Лиля Викторовна прямо в ухо и спугнула преждевременную эякуляцию. – Я знаю повадки онанистов! У мальчиков, вот как у тебя, бывает – не опускается. А у девочек, которые занимаются онанизмом, становится очень сухо! А у тех, кто не занимается, – мокрая! Вот я не занимаюсь, и у меня как у всех нормальных людей! Вот, посмотри! – Она схватила его руку и засунула к себе в трусы. Рука коснулась мягких влажных курчавых волос…

«Сейчас брызнет». Он испугался.

– Кури! – закричала Лиля Викторовна.

– Не буду!

Он почувствовал, как ноги вожатой обхватили его бедра и член во что-то влезает.

– Кури! – Лиля Викторовна задвигалась вперед-назад.

– Не буду…

– Кури… Кури… Кури…

– Не буду…

– Ох… Кури, Дроздов…

– Не буду…

– Кури!..

Лиля Викторовна задергалась и обмякла. У Гриши брызнуло. Все-таки он не сдержался. Член сморщился и выпал на воздух.

Лиля Викторовна оттолкнулась от Дроздова и одернула юбку.

– Беда с вами, с онанистами, – сказала она, тяжело дыша. – На что только не приходится идти, чтобы у вас не торчал… Ну так как: будем завтра обсуждать твое поведение, твое курение и онанизм?

– Лиля Викторовна, я больше не буду.

– Ну, я не знаю, что тебе и сказать… Вроде ты испытание выдержал… не закурил. Сдержал честное пионерское. Может, ты и за все остальное честное пионерское дашь?.. Ну… что покончишь с онанизмом?

– Честное пионерское. – Гриша