Полное собрание историй о привидениях - Монтегю Родс Джеймс

Нет никаких оснований подозревать семейство в злом умысле. Единственный мужчина в доме прикован к постели и очень слаб, жена и дети, разумеется, не смогли бы сами совершить ничего дурного, и нет ни малейшей вероятности, что они, действуя сообща или в одиночку, обманом завлекли к себе дядю Г., чтобы тот подвергся нападению на обратном пути. Их уже допрашивали несколько раз, но хозяйка дома рассказала мне все еще раз. Святой отец выглядел как всегда; у больного пробыл недолго. «Мой-то молится не так чтобы складно, да только если б мы все это умели, чем бы священники кормились?» – добавила хозяйка. Перед уходом дядя оставил денег, а потом один из ребятишек видел, как он поднимается по ступенькам ограды, за которой начинается соседнее поле. Был он в обычной сутане с воротником из двух белых лент (полагаю, кроме него, их никто уже не носит, по крайней мере в этой местности).

Почему я излагаю все столь подробно? Видишь ли, деловых бумаг я с собой не привез и заняться мне решительно нечем, к тому же это помогает прояснить мысли и заметить то, что осталось без внимания прежде. Посему я продолжу записывать все, что происходит, вплоть до разговоров. Можешь читать только то, что пожелаешь, но прошу, сохрани письма. Есть еще одна, неявная причина для столь детальных отчетов.

Ты, разумеется, спросишь, обошел ли я сам поля вокруг того дома. Как уже было сказано, кое-что (и немало) сделали мои предшественники, но я намереваюсь сходить туда завтра. На Боу-стрит обо всем сообщили, оттуда пришлют людей вечерним дилижансом, однако едва ли они обнаружат что-то существенное. Снега нет, а он бы нам очень помог. В полях еще густая трава. Конечно, я был qui vive[62] и старался приметить хоть какие-то следы по пути туда и обратно, но сгустился туман, а я не был готов бродить по незнакомым местам, особенно вечером, когда кусты похожи на человеческие силуэты, а мычание коровы вдалеке кажется трубным гласом, возвещающим гибель мира. Уверяю тебя, если бы из рощицы вдоль дороги выступил дядя Генри с собственной головой под мышкой, мне бы вряд ли сделалось неуютнее. По правде говоря, я даже ожидал чего-то подобного. Но придется отложить перо на некоторое время: пришел мистер Лукас, курат.

Позже. Мистер Лукас пробыл недолго. Из него мало что удалось выудить, кроме приличествующих случаю выражений сочувствия. Очевидно, он полностью расстался с мыслью, что пастор жив, и сожалеет об этом, насколько может. Похоже, дядя Генри вряд ли вызывал сильную привязанность и у менее скупого на чувства человека, чем мистер Лукас.

Кроме курата, ко мне приходил местный Бонифейс – хозяин «Королевской головы», дабы убедиться, что у меня есть все необходимое. Персонаж, поистине достойный пера Боза.

– Что ж, сэр. Полагаю, следует смиренно принять этот удар судьбы, как говаривала моя бедняжка-жена, – начал он скорбно и торжественно. – Насколько я понимаю, до сих пор не найдено ни единого волоска нашего уважаемого главы прихода, хотя он ничуть и не был космат, как некоторые, о ком сказано в Писании.

Я как можно вежливее согласился, но, не удержавшись, добавил, мол, я слышал, что временами с пастором было трудно ладить. Мистер Боумен внимательно посмотрел на меня и выдал пылкую тираду, в которой не было и следа прежней скорби:

– Если вспомнить, в каких выражениях сей господин обратился ко мне в этой самой комнате по такому пустячному поводу, как бочонок пива… Я говорил ему, что подобное может в любой день приключиться с семейным человеком. Потом оказалось, что он весьма заблуждался. Я в том был уверен, но его слова меня столь потрясли, что я совершенно не нашелся с ответом…

Трактирщик осекся и смущенно поглядел на меня.

– Надо же! Прискорбно, что у вас имелись разногласия, – кратко заметил я. – Полагаю, дяди будет весьма не хватать в приходе?

Мистер Боумен глубоко вздохнул.

– Верно же, дядя! Видите ли, я было запамятовал, что вы родственники. Да и немудрено, вы настолько не похожи на… на него, что даже предположить такое нелепо. Но даже если бы я помнил о вашем родстве, вы, убежден, первым бы поняли, мог ли я смолчать – или, лучше сказать, что я не мог смолчать – о своих соображениях.

Я заверил трактирщика, что все прекрасно понимаю, и собирался продолжить расспросы, но тут его куда-то позвали. Кстати, не думай, что у него есть причины опасаться следствия по делу об исчезновении бедного дяди Генри. Однако ночью он точно глаз не сомкнет, решит, будто я считаю, что таковые причины есть, и ожидаю от него объяснений.

Вынужден закончить письмо, чтобы отправить его с последней почтой.

ПИСЬМО 3

25 декабря 1837 года

Дорогой Роберт!

Странно писать такое послание в Рождество, и тем не менее в нем нет ничего существенного. Или есть – судить тебе. По крайней мере, ничего определенного. Люди с Боу-стрит фактически признаются, что у них нет никаких зацепок. Время и погода сделали следы столь незаметными, что от них мало толку: не обнаружено ничего, принадлежавшего покойному (боюсь, это единственное уместное слово).

Утром мистеру Боумену ожидаемо было не по себе; он спозаранку громогласно (скорее всего, намеренно) разглагольствовал внизу перед полицейскими с Боу-стрит о невосполнимой потере, которую понес городок в лице пастора, и о необходимости заглянуть под каждый камень (эти слова он произнес с большим пафосом), дабы доискаться истины. Подозреваю, он славится своими застольными речами.

За завтраком он мне прислуживал и, передавая кекс, сказал вполголоса:

– Сэр, надеюсь, вы понимаете, что в моем отношении к вашему родственнику нет ни тени недоброжелательства… Можешь идти, Элиза, я сам подам джентльмену все, что нужно. Прошу прощения, сэр, но вы же прекрасно понимаете, что человек не всегда властен над собою, особливо ежели человек этот почитает себя уязвленным выражениями, которые, осмелюсь заметить, не следует употреблять. – Все это время голос трактирщика взвивался, а лицо краснело. – Вовсе нет! Так что, ежели позволите, сэр, я бы хотел кратко объяснить, что тогда явилось камнем преткновения. Бочонок, а точнее будет сказать, жбан пива…

Чувствуя, что пора прервать этот монолог, я заметил, что вряд ли такие подробности нам как-то помогут. Мистер Боумен признал это и продолжил уже спокойнее:

– Что ж, вам лучше знать, сэр, да и правда, как ни крути, та история с бочонком, пожалуй, вряд ли облегчит нашу задачу. Позвольте лишь заверить вас, что, как и вы, я всецело готов протянуть руку помощи в предстоящем предприятии и,