Хозяйка сгоревшей усадьбы - Гульнара Черепашка

class="p1">— Значит, ты — не Кик, — задумчиво протянул он. — А вы, достопочтенная сударыня, — и совершенно фамильярно ткнул пальцем в ее плечо. — Дядюшка ваш… по матушке или по батюшке?

— А? — в первый момент она и правда не сообразила, запуталась. — А! По… батюшке, — отозвалась, запнувшись.

Вот правда: а как было бы лучше? И что ему за важность?

— Значит, брат вашего дядюшки, — пробормотал главарь. — Дядюшка ваш… рунный мастер, возможно — каллиграф. Но не из известных, нет! Некто достопочтенный Кик.

Фиона, пользуясь его задумчивостью, боком шагнула к раскрытой бадье, сама зачерпнула из нее и отхлебнула, косясь на тюремщиков по очереди. Те не обращали внимания. Так что вторую кружку она тоже осушила. И даже пожалела, что пить больше не хочется. Когда еще так повезет! Не лишним было бы напиться впрок.

Нет, если она потащит воду Милну — ее точно остановят! Не стоит испытывать судьбу.

Это ведь его ей хотели показать? Как это называется у дознавателей — устроили очную ставку. Главарь хмыкнул, в тоне его послышалось недовольство. Ждал какого-то другого результата?

— Милая простушка, — он положил ручищу на плечо Фионы. — Неужели вам ваши… мужчины совсем ничего не объясняли?

Она ответила растерянным взглядом — совершенно не лукавя. Пожала беспомощно плечами.

— Скажите, Эдди в чем-то провинился? — вопросила она, молясь, чтобы не звучало слишком наигранно. — Почему он привязан?

— А вы не боитесь оказаться на его месте?

Выдавить удалось только жалобный недоуменный писк. В голове снова сделалось пусто. Ну да, пытки — самый простой и очевидный способ получить ответы на все вопросы. А она уже показала себя слабой и бестолковой. Значит, выбить из нее сведения не составит труда. Она и сама бы так рассудила! Беда в том, что это правда.

И опять — надтреснутый смех Милна.

— А было бы неплохо взглянуть на это, — заявил он. — Давайте, сдерите с нее скальп! Мне любопытно глянуть — есть ли в этой милой хорошенькой головке хоть что-нибудь, кроме звенящей пустоты!

— Эдди! — пискнула она снова, хватаясь ладонями за щеки.

Ох, какие теплые отношения между супругами! Почти как в ее прежнем браке. Аж умиляет. А вид у Милна скверный — становится видно, когда глаза привыкают к багровому сумраку под низким потолком.

— Сударыня, не прикидывайтесь дурочкой, — посоветовал главарь, кладя обе руки ей на плечи. — Не стоит. Если хотите уцелеть — вам выгоднее быть искренней. И не прятать ваш ум. Вы — не девица шестнадцати лет, вы — зрелая женщина. Так что хлопать ресницами и закатывать глаза не нужно.

— Что вы хотите сказать?

— Что безголовые дурочки не собирают старые руны и не выписывают их скрупулезно в записную книжку. Не делают тех пометок, что я нашел на полях.

Фиона мысленно выругалась. Она ведь в эту клятую книжку заносила буквально всё! Что за нечистая сила только надоумила ее.

Придумать ответа она не сумела. Да от нее, похоже, этого и не ждали.

Подручные главаря так же молча подвели ее к массивному столу чуть дальше, сбоку. В первый момент она его не заметила — сначала глаза привыкали к здешнему освещению, затем — внимание привлекла фигура Милна.

Ее усадили на такую же массивную, грубую скамью возле стола. И главарь положил перед ней памятное зеркало.

— Вам ведь это знакомо? — осведомился он. — Знаете, что это?

— Зеркало, — буркнула она, не слишком надеясь, что ей поверят.

— И откуда оно у вашего мужа? И не пытайтесь прикидываться дурочкой, — предостерег он ее.

— Они мне свои игрушки в руки не давали, — буркнула она, сутулясь и поднимая плечи. — Я занималась только рунами.

— Ну-ну. Вы говорите, руны из скриптория. Что за скрипторий?

Да чтоб тебя! Подумав, она назвала скрипторий в Слау — пусть проверяют, если охота!

— Дядя принес мне разрешение, — прибавила, не дожидаясь нового вопроса. — Это было, когда мы проезжали через Слау. Останавливались там на пару седмиц.

Вот сейчас спросит, откуда они перенеслись сюда… и что называть⁈

А ведь не так и важно, что она назовет. Как заставить выпустить отсюда их с Милном, она по-прежнему не знает. Потолок давил, казалось — это могильная плита. Еще немного — и она опустится, придавит окончательно. И толща земли над головой… как есть, склеп!

А ведь очень похоже на подземелье в ее доме, если задуматься. Тоже выстроено на месте, где росло прежде одно из Великих древ?

Это если верить Милну. Но на первый взгляд, вполне резонно! Где еще фанатикам обустраивать себе логово?

А здесь ведь должны быть тоже призраки? Она зажмурилась, боясь, что главарь сейчас по лицу поймет, о чем она думает.

— Нет, не нужно закрывать глаза, — проговорил тот. — Я хочу, чтобы вы взглянули!

Фиона послушно разлепила веки. Чем он там еще собирается ее удивлять? А безмолвные подручные принялись выкладывать на стол остальные артефакты. Большую часть тех, что принадлежали Милну, Фиона и не видела! Не доставал. Где они только на нем помещались! Вместительные у него должны быть карманы. Может, ему удалось приберечь хоть что-нибудь?

А вот это — ее артефакты. Ну да, она ведь, отправляясь с Милном в подземелье, нацепила всё, что тогда оставляла ей Агнес!

Помнится, подруга говорила — кое-чего нет в открытой продаже… снова придется всё спихивать на несуществующего дядюшку.

Главарь, к слову, выглядит подозрительно спокойным. А Милна вон, его помощнички разукрасили! Сейчас Фиона видела кровоподтеки и ссадины на заплывшем лице. Не умер бы он здесь. А значит, вытряхивали из него сведения старательно. Что он сказал им кроме того, что она его якобы жена?

А главарю, видимо, что-то сказала информация о старом хитром каллиграфе по фамилии Кик. Может, и Агнес это что-нибудь сказало бы.

— Что скажете? По-прежнему ничего не знаете?

— Ну, эээ, — протянула Фиона.

Нет, правда⁈ Он пытается вывести ее на чистую воду, предъявляя доказательства? На мгновение показалось, что она перенеслась на много лет назад. В далекое детство, когда отец ровно так же силился поймать ее на горячем. Помнится, было время, когда она продумывала шалости недостаточно тщательно и оставляла порой следы…

Вот только времени с тех пор минуло много. И врать она научилась виртуозно! Правда, сейчас в голове досадная звенящая пустота. Безотказное красноречие подвело.

Зато снова напомнил