Хозяйка сгоревшей усадьбы - Гульнара Черепашка

Никто не появился. Или никому пока не было дела до пленницы, или решили поглядеть, что она станет делать.

Фиона же решила обследовать новую камеру. Выяснить хотя бы, как далеко может дойти с цепями на ногах и руке. Кандалы противно скребли по коже. Нужно будет подложить ткань, пока не стерли в кровь.

И в который раз поразилась собственному спокойствию и собранности. Она — прямо-таки образец здравомыслия и невозмутимости, когда не бьется в истерике!

Ладно, это после. Пока же… чтобы дойти до столба, длины цепи не хватило. Чтобы добраться до бадьи с водой или до очага — тем более. Обидно. Пить пока не хотелось, а вот холодом от стен и пола тянуло. Озноб начинал понемногу пробирать. Цепи душераздирающе гремели, так что Фиона сама себе казалась неупокоенным призраком. Это удручало даже не само по себе. Она понимала, что передвижения ее не останутся незамеченными.

Единственное, что оказалось доступно — какое-то небольшое ржавое ведро. Тоже удачно, если подумать. А то слишком уж много она выпила воды за короткое время.

Дно, кажется, целое.

Фиона воровато оглянулась на дверь. Прислушалась. Вроде никто не идет. Не хотелось, чтоб ее застали… в неприглядном виде.

Да демон квадратный с ними! Зайдут в неподходящий момент — сами виноваты. Она разозлилась и на положение, в котором очутилась, и сама на себя. Принялась торопливо возиться с юбками. Угораздило же отправиться в подземелье в платье! Надо было переодеться — и плевать на Милна.

Ладно, уже неважно.

Управилась кое-как, постоянно оглядываясь на дверь. Злясь на свою стеснительность, вернулась на скамейку. Что проку бродить, если цепи держат?

— Надеюсь, им было не слишком нужно это ведро, — буркнула Фиона себе под нос.

Словно в ответ, в животе заурчало. Н-да. Попить ей дали, еще бы поесть! Ладно, от голода она не сразу ослабнет. Кожа на ногах уже саднила, так что она решила побеспокоиться прежде всего об этом.

Плотная ткань рваться не желала. Пришлось отыскать острый штырь снизу лавки и разорвать край об него.

Несколько полосок от края юбки подоткнула под тяжелый металл. В чем-то выбор одежды даже удачен — от штанов так ткани не оторвешь.

После этого снова сложила руки на столе и опустила на них голову. Что же делать? Надо как-то отсюда выбираться… догадалась ли Кэнди поехать к Агнес, когда к ночи хозяйка с соседом не вернулась из пристройки? Лишь бы сама не надумала лезть туда! Заблудится и не выберется. Может, с утра решила-таки? Ну да, как-то Фиона уже отсутствовала седмицу. Но тогда Кэнди и идти было не к кому!

Фиона попыталась прикинуть, сколько она уже здесь.

Получается, перетащило их сюда незадолго до полуночи. Очнулась первый раз — днем. Светило солнце. Потом заснула… проснулась днем, Милна не было. Тот же день или следующий? Милна, к слову, за это время неплохо успели отделать. Хотя долго ли умеючи! Час или два она блуждала по камере, потом ее повели к главарю. А сейчас еще день или уже вечер? Не разберешь, сюда и свет-то снаружи не попадает. Но получается — это, как минимум, уже второй день, как их нет. А то и третий.

Нет, Кэнди просто обязана была спохватиться! Куда бежать — знает.

Правда, даже если она заявилась к Агнес в ночи — сколько пройдет времени, прежде чем та разберется, что стряслось? Даже если привлечет Кесселя. И разъяснят ли призраки, что они вытворили, куда дели обоих пропавших?

Вырвался вздох. Невеликая надежда на призраков! Они изъяснялись куда как своеобразно. Что уж было тому причиной — разве что Творец ведает.

А здесь тоже могут быть призраки. Она ведь уже об этом думала!

Вот только… как обратиться к ним? Свои-то сами ее приметили, сами дозвались. А может, и сами для того выбрали. Она помнила прекрасно, как взгляд упал на обветшалые руины за лохматой живой изгородью. Посреди густых зарослей сорняка. Уж не просто так ей приглянулась усадьба!

Опять же: звать — а ну, как за ней следят? И подслушивают. Сразу поймут, в чем дело! И тогда ей несдобровать.

Хотя если здесь есть призраки — что мешало им взяться за фанатиков? Если только амулеты от потусторонних сил. Вроде тех, что она сама купила в лавке Агнес.

Она обвела взглядом стены, потолок, силясь понять — где могут притаиться неприметные отверстия для подглядывания и подслушивания. Как назло, единственным источником света служил очаг. И он догорал. Знать бы еще, куда выводит дымоход: все-таки жечь огонь под землей — не шуточки!

Красноватые отсветы еще плясали возле очага, слабо освещали столб зловещим светом — но до места, где она сидела, тусклый свет не дотягивался. Скоро останется в темноте окончательно. А верхняя часть стен, возле потолка, терялась во тьме. Ничего не разглядеть!

И чего у фанатиков повсюду такой мрак? Чтоб пленники не разбежались?

Фиона покосилась на толстый браслет в темных неряшливых пятнах. С таким украшением и по хорошо освещенным помещениям недалеко убежишь: цепь не пустит.

А если б не цепь — удалось бы пробраться по дымоходу? Она сама усмехнулась своей самонадеянности. Да как же! Даже если ее пропустит ширина лаза. Даже если хватит сил вскарабкаться по отвесному отверстию. Здешним обитателям всего-то дел: обнаружив пропажу пленницы, запалить очаг. И она хорошенько подкоптится, совсем немного не добравшись до свободы! Всего и дел.

Опустила голову снова на сложенные руки.

— Эй! — шепнула еле слышно — почти беззвучно. — Если вы здесь, вы должны услышать! Подайте хоть какой-нибудь знак, — и смолкла.

Дожила — взывать к призракам бесплотным! Надеясь, что они услышат даже не шепот, а тень мысли.

— Вам же нужна помощь, — она едва шевельнула губами.

А в животе вдруг громко заурчало. Фиона тяжело вздохнула, скривилась. Поерзала, устраиваясь удобнее — край стола врезался неприятно в грудь. Укладываться на скамью не стала — слишком узка и коротка, будет еще хуже. Оставалось терпеть. Призраки не подавали признаков жизни.

Смешно, если подумать — она предлагает им помощь, в то время как сама себе помочь не может!

* * *

Падение.

Падение, падение, падение — в черноту, в пустоту, в бесконечность и безвременье. Без опоры и проблеска. Только падение и собственный крик, звенящий в ушах. Звенящий до глухоты, до боли в горле.

— Фейла! Фей!