Красный бубен - Олег Владимирович Попов

появилось что-то наподобие нимба, но не так, как его рисуют в виде блина или светящегося обруча, а как будто над головой Ильи дрожал воздух, как дрожит воздух над землей в мае.

– Точно он! – тихо сказал Абатуров. – Только чего же он на велбрюде-то?

– А ты хотел бы, чтобы он на «чайке» приехал?

– Ну… не на велбрюде же… Мы ж не в Израиле.

– А хрен знает – где мы!..

– Да… – Абатуров нагнулся, зачерпнул в ладонь горсть пепла, поднес к глазам и растер между пальцами. Пепел посыпался серым порошком, на ладони остался кусочек серебра. – Гляди, Юрка! – Он показал Мешалкину находку. – Это ж наши пули!.. Мы в Бубне, что ли?

Юра взял серебро, попробовал на зуб. Зубы оставили неглубокий след на поверхности.

– Ах, гады! – запричитал дед Семен. – Что же они сделали с нашей землей?!

Дед встал на колени, упал лицом в пепел и зарыдал. Засмотревшись на деда, Юра не заметил, как подъехал верблюд.

2

– Мир вам, воины Христовы! – произнес всадник.

Мешалкин вздрогнул. Перед ним стоял высокий верблюд и двигал челюстями. Он напугал Мешалкина. Это вам не в зоопарке на верблюда смотреть – там много народа, и не верблюд подходит к вам неожиданно, а вы подходите к нему, чтобы дать ему бублик. При таком варианте верблюд не пугает. А вот когда вы слышите что-нибудь наподобие «Добрый день», оборачиваетесь, а прямо перед вами такая морда… Это и в штаны напустить, извините, недолго или, хуже того, – наложить!

На верблюде сидел загорелый святой в белой одежде и улыбался. Лицо доброе, но строгое. Белая борода, белые брови, седые волосы.

Абатуров поднял вымазанное сажей лицо и замер. А потом ударился лбом о землю и запричитал:

– Господи Боже! Святые угодники!

– Встань, дед! – велел с верблюда Илья.

Абатуров тут же поднялся и застыл по стойке смирно. Мешалкин тоже вытянулся струной.

Илья легко соскользнул с верблюда.

– Вольно! – сказал он.

Абатуров и Мешалкин расслабились.

Святой посмотрел на них и улыбнулся, отчего Абатуров перестал печалиться о том, что его родная деревня превратилась в пепел и сажу. Внутри у деда заклокотало от счастья и восторга. А Юра Мешалкин захотел тут же подпрыгнуть выше крыши, чтобы сделать святому приятное.

– Воля Божья, – произнес Илья в тишине, – творится человеческими руками. А к человеку, – он вздохнул, – к сожалению, веры уже нет… Признаться, – святой прижал ладонь к груди и немного наклонился вперед, – надежды на вас особой не было. Не ожидали от вас… – Илья заложил руки за спину. – И вдруг… Не все из вас уцелели. Ну… в вашем понимании не уцелели, потому что в высшем понимании не уцелеть невозможно. Спасибо вам! Вы восстановили веру в человека. И вот вам лично от меня за это награда. – Он помолчал немного. – Человек создан, чтобы страдать. Страдания учат. Но не все. Есть страдания по утраченному, которые человека не учат, а мучат. И теперь я избавлю вас от них. – С этими словами Илья-пророк приблизился к людям и возложил им руки на голову.

И они перестали страдать о том, что потеряли. Нет, они ничего не забыли, но отношение к этому изменилось. Они вдруг поняли: то, что было, оно и теперь есть, никуда не делось и будет всегда. А раз так, то и печалиться об этом не надо. Это было, есть и будет во веки веков, в пространстве и времени, в космосе и за его пределами, в человеке и вне человека, в человечестве и после того, как человечества не станет, когда не станет Вселенной, когда взорвутся галактики, когда свет померкнет и станет тьмой, а тьма исчезнет, потому что не будет света!

Аминь.

Глава восемнадцатая

Назад в город

Прощай, деревня

Прощай, село

Я в город еду

Козлам назло!

Рашен бразерс

1

Пятно выжженной земли заканчивалось ровно у дороги. Указатель «КРАСНЫЙ БУБЕН» остался на месте, только немного подкоптился с одной стороны. Прямо за указателем стоял грузовик.

Юра заглянул в кузов. Кузов загружен коробками с сигаретами. Юра вытащил блок «Примы», вынул пачку, закурил, привалился спиной к борту. Он знал – машина ничья. Дед Семен отказался покидать Бубен: «Останусь здесь, построю церковь заново и буду жить – мне, старику, поздно родину менять». Юра не стал спорить, хотя подумал: «Куда ему, старому? Еле ходит уже». Он докурил, отшвырнул окурок. Окурок пролетел над дорогой, упал на выжженную землю и там еще какое-то время дымился. Юра обошел машину. Дверца открыта, из панели зажигания торчат ключи. Он повернул ключ.

В зеркальце заднего вида удалялся указатель «КРАСНЫЙ БУБЕН».

«Вот и всё», – сказал ему голос. Другой голос тут же его поправил: «С одним всё, а с другим еще не всё».

«И ладно», – согласился Юра с обоими голосами.

2

Через полчаса он остановился напротив знакомого киоска. «Надо бы взять чего-нибудь попить-поесть». Дверь киоска распахнулась, высунулась голова Светы.

– Тебе чего, мало?! – закричала она. – Чего приехал опять?! Сейчас милицию вызову!

«Наверное, обиделась из-за того, как я с ней расстался. Зря она так. Надо бы сказать ей, чтобы шла домой, не дождется она ни сменщицы, ни хозяина-азербайджанца».

Но… Юра махнул рукой и надавил на газ.

3

На въезде в Рязань его арестовали. Милиционеры заставили вылезти из машины, прислонили к кузову и обыскали.

– Где так загорел, шеф? – спросил у Юры милиционер в бронежилете.

Юра потрогал лицо.

– Рожа у тебя красная, как у Чингачгука!

Юра промолчал.

В его кармане нашли кусочек расплавленного серебра.

– Это что такое? – строго спросил сержант с родинкой на щеке.

– Это, – Юра пожал плечами, – серебро.

– Где взял?

– Нашел.

– Ни хера себе! Может, ты мне место покажешь, а то у меня зарплата маленькая.

– В Бубне, – ответил Юра честно.

– Чего?! – Милиционер подумал, что этот лох с красной рожей над ним издевается.

– В Красном Бубне. Деревня такая под Моршанском. Только там больше нет серебра. Там вообще больше ничего нет… – Юра закрыл глаза.

Милиционер насупился.

– Ну вот что, – сказал он зло, – машина без документов, – он стукнул по борту дубинкой, – сигареты без документов, серебро в карманах.

Второй в бронежилете усмехнулся, отстегнул от ремня наручники и покрутил на пальце.

– Откуда сигареты, куда везешь? – первый полез к Мешалкину в карман пиджака.

– Сигареты не мои, никуда не везу, – ответил Юра. – Машина брошеная стояла на дороге. Я сел и поехал. Мне ехать надо.

– Нашел машину? Это кто ж такие машины теряет? – Милиционер продолжал рыться в Юрином кармане. – Ты что-то, брат, слишком находчивый! Серебро нашел, машину нашел… с табаком. Больше ничего не нашел? – Он вытащил из Юриного кармана резец со следами запекшейся крови и присвистнул. – Та-а-а-а-к… Картина проясняется! Ваня, – крикнул он, – наручники на него! Он водителя зарезал!.. Стамеской!.. – Милиционер поднял двумя пальцами резец и показал напарнику.

Так Мешалкин попал сначала в милицию, а потом в ФСБ.

Глава девятнадцатая

Генерал Власов

Пожалуйста, последнее желанье

Исполните, прошу, мой генерал…

Рашен бразерс

1

Абатуров нагнулся. Он что-то разглядел в куче пепла. Дед подул и чихнул. На земле лежала икона Ильи-пророка. Икона не сгорела. Абатуров поднял реликвию, поцеловал и перекрестился.

– Вот знак, – сказал он сам себе. – Вот истинный знак – надо церковь восстанавливать!

Он поднял голову. Со стороны дороги по выжженной земле ехали черные машины, поднимая облака пепла. Дед еще раз перекрестился и перекрестил автомобили. Так он себе апокалипсис и представлял: все выжжено и хрен знает кто по выжженному едет.

Машины остановились. Из них вышли люди в темных костюмах и черных очках.

Дед поднял над головой икону и крикнул:

– Прочь, сатанисты! Прочь, всадники апокалипсиса!

Люди остановились.

– Полчище бесов мы с Божьей помощью перебили! И от вас ни хера не останется! Аллилуйя!..

– Товарищ генерал. – Один из приехавших повернулся к машине.

Стекло опустилось, выглянул пожилой мордатый человек и посмотрел на деда.

– Я с ним сам поговорю. – Мордатый вылез из машины.

Семен молча ждал.

Генерал подошел, достал из кармана золотой портсигар, открыл, взял сигарету. Человек рванулся к генералу с зажигалкой. Генерал