Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

В. А. Маклаков, видный либерал и часто цитируемый мемуарист, полагал, что только своевременные уступки правительства предотвратили в России гражданскую войну, исход которой трудно было предсказать:

Если бы самодержавие продолжало упорствовать, оно довело бы до открытой гражданской войны; оно могло бы победить, что очень возможно, и эра либерализма была бы еще надолго отсрочена. Оно могло бы пасть перед революцией, и мы в 1905 году получили бы 1917 год. Но это все гадание задним числом. Самодержавие сумело вовремя уступить и этим избавить Россию и от гражданской войны, и от революции[134].

Вместе с тем люди разных взглядов порой вспоминали революцию как уже начавшуюся гражданскую войну; речь шла не об опасной возможности, а о страшной реальности уже наступившей жестокой внутренней войны. Известный деятель правого лагеря Н. Е. Марков (Марков 2‑й) впоследствии отмечал:

В то время была гражданская война… [и] война была почти односторонняя; революционеры били мирных граждан, а мирные граждане отвечали на револьверные выстрелы и бомбы камнями и палками[135].

При подобной интерпретации гражданскую войну начинали агрессивные противники режима: именно они, по мнению правого политика, положили начало процессу эскалации насилия, они же применяли огнестрельное оружие.

Разумеется, люди либеральных взглядов видели ситуацию иначе, но и они использовали словосочетание гражданская война, уделяя, однако, большее внимание не уличным столкновениям, а масштабным вооруженным конфликтам, в которых участвовала и регулярная армия. Описывая «революционные смуты»[136], А. А. Кизеветтер вспоминал, что в октябре 1905 года «…в Севастополе разыгрались такие сцены, словно начиналась открытая междоусобная война: взбунтовавшиеся суда на рейде со своих батарей обстреливали город и предприняли затем штыковую атаку береговых казарм», а «Прибалтийский край был охвачен настоящей гражданской войной»[137].

Действительно, масштаб и ожесточенность множества вооруженных конфликтов, в разной степени друг с другом связанных, заставляли многих современников употреблять слова гражданская война и гражданские войны при описании событий 1905–1906 годов. В борьбе с вооруженными восстаниями и партизанским движением повсеместно участвовали не только отдельные войсковые подразделения и части, но и целые соединения российских вооруженных сил. Порой при подавлении восстаний применялась артиллерия, а иногда одни войсковые части вступали в бой с другими. Антиправительственные силы поднимали восстания, использовали террор, вели партизанскую борьбу; к насилию прибегали и монархисты. Ситуацию осложняли конфликты между различными группами населения, в том числе этнические конфликты; иногда и они описывались современниками как гражданские войны. Порой и межпартийное противостояние на окраинах империи приобретало форму вооруженной борьбы: так, в 1905 году в Царстве Польском началась череда конфликтов и между поляками разных взглядов — сторонниками Национально-демократической партии и ее противниками, конфликтов, которые историки впоследствии окрестили «холодной гражданской войной»[138].

На память о Первой российской революции влиял и язык, к которому прибегали современники. Уже в 1905 году Национальный корпус русского языка фиксирует резкий рост использования словосочетания гражданская война именно в этом году, затем наблюдается некоторый спад[139]. Для целей настоящего исследования возможности этого замечательного ресурса пока еще ограниченны, в нем отображено слишком мало источников для того, чтобы делать какие-то убедительные выводы относительно распространенности термина. Но нам представляется, что о какой-то подобной общей тенденции говорить можно. Это подтверждается, например, публикациями В. И. Ленина: в 1904 году словосочетание гражданская война упоминается им только один раз, и не применительно к текущей ситуации[140]. После 9 января 1905 года Ленин использовал этот термин для описания политической борьбы очень часто; в этом году он написал более двух десятков статей, в которых содержится понятие гражданская война. В 1906 году Ленин продолжал применять термин, хотя и не столь часто, но спад революционного движения привел к тому, что уже на заключительном этапе революции это словосочетание употреблялось лидером большевиков все реже: так, похоже, что в феврале — июне 1907 года он вообще не упоминал его в своих статьях[141].

О распространенности словосочетания гражданская война во время Первой российской революции косвенно свидетельствует и наличие посвященных ему статей в популярных «народных» и «политических» словарях, которые были востребованы массовым читателем в условиях взрывной политизации, вызванной революцией. Нам удалось просмотреть 12 подобных словарей, термин гражданская война упоминается в семи из них. Для сравнения можно указать, что термин террор встречается в девяти словарях, и описания значения этого слова более обстоятельны. Гражданская война в этих изданиях описывается, как правило, весьма кратко: как «междоусобная, внутренняя война», «междоусобие», «междоусобная война», «война внутри государства, междоусобие»[142].

Лишь в некоторых словарях даются более развернутые определения, которые, впрочем, тоже используют производные от слова «междоусобица» для описания понятия: «Гражданская война — внутренняя междоусобная война, например, между областями одного и того же государства, или война между вооруженным народом, инсургентами и правительственными войсками»[143].

Выделяется определение, данное в словаре, выпущенном издательством И. Д. Сытина, оно связывает гражданскую войну с революцией: «…вооруженная борьба внутри страны во время государственного или общественного переворота (см. Политическая и Социальная революция) между сторонниками нового, лучшего строя и защитниками старого, отжившего порядка»[144]. Можно предположить, что автор этого словаря придерживался левых взглядов: термин гражданская война лишается исключительно негативной оценки.

Интересно, что в выявленных нами словарях понятие гражданская война не прояснялось с помощью слова смута, хотя, как мы увидим далее, в некоторых консервативных и бюрократических кругах эти слова часто либо являлись синонимами, либо смута выступала в роли заместителя табуированного словосочетания гражданская война.

На использование словосочетания гражданская война, на его восприятие и употребление в России начала XX века повлияло несколько обстоятельств. В стране существовали развитые и противостоящие друг другу традиции легитимации применения вооруженного насилия во внутренних конфликтах.

Для выполнения задач, входивших в сферу ответственности могущественного Министерства внутренних дел (МВД), не хватало сил, и с целью охраны общественной безопасности нередко привлекалась армия.

В других странах войска также использовались во время социальных и политических конфликтов; не только в России дело доходило при этом до стрельбы. Не только в России военнослужащие должны были противостоять и «врагу внешнему», и «врагу внутреннему». И все же Россия выделялась и количеством подобных конфликтов, и остротой их протекания. Порой участники беспорядков оказывали ожесточенное сопротивление не только полиции, но и армии, особенно в быстрорастущих городах. Вопрос о привлечении войск в помощь полиции стал предметом внутриведомственных и общественных обсуждений. Существовали документы, регулирующие использование армии в таких ситуациях, но все невозможно было предусмотреть, а координация усилий полиции и армии представляла собой непростую задачу. Армейские офицеры не имели должной подготовки и использовали навыки борьбы с «врагом внешним» в условиях противостояния с «врагом внутренним», что приводило к лишним жертвам и способствовало эскалации конфликтов. Привлечение армии для решения полицейских задач вызывало недовольство