Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

class="p1">И это было действительно так, кадры ещё росли. Летом 1942 г. на воронежском направлении в качестве комкоров сражались ряд старших офицеров и генералов, которые будут участвовать в боях на Курской дуге, в том числе и в качестве командармов. Это не только М.Е. Катуков и П.А. Ротмистров, но и А.Г. Кравченко, и А.Ф. Попов. И хотя для советской стороны те бои оказались неудачными, уже в середине августа враг овладел частью Воронежа и прорвался к Сталинграду, все они из тех событий вынесли для себя главное – опыт управления крупными соединениями в экстремальных условиях. Очень важным явилось и то, что начал формироваться, проходить обкатку в боях средний командный состав корпусов, который будет направлен потом в другие соединения.

Хотя 1 тк принимал активное участие в отражении ударов немецкой 6-й полевой армии, рвавшейся к Волге, Михаилу Ефимовичу не довелось, как П.А. Ротмистрову, участвовать в Сталинградской битве. До середины августа его соединение вместе с частями 38 А Брянского фронта вело боевые действия с целью прорыва обороны противника и выхода к Дону западнее Воронежа. А затем корпус был выведен в резерв Ставки под Москву. Через некоторое время, в сентябре, комкора вызвали в Кремль на приём к Верховному главнокомандующему. После продолжительного разговора о бронетанковой технике и фронтовых проблемах И.В. Сталин сказал:

«– Вот что, товарищ Катуков, Вы назначаетесь командиром механизированного корпуса[811]. Он будет куда посильнее танкового. А воевать поедете вот сюда…И Верховный показал мне на карте, лежавшей на столе, один из районов Калининской области. Такое решение Сталина было для меня большой неожиданностью. Я поблагодарил Верховного за доверие, но сказал:

– Как же мне быть с первым танковым корпусом? Хотелось бы вывести его в ряды гвардейских, и уж тогда… Сталин только махнул трубкой:

– Вы, товарищ Катуков, не раз ещё будете гвардейцем, и не в этом сейчас дело.

Я взмолился:

– Товарищ Сталин, не так просто подготовить, научить войска. Большое для боя дело, когда тебя люди хорошо знают, и ты их знаешь. В составе первого танкового корпуса находится первая гвардейская танковая бригада, с бойцами которой меня связывают узы самой крепкой боевой дружбы. Разве легко с ней расстаться! – И я попросил Верховного: – Включите войска первого танкового корпуса в новый, механизированный. Мы зло будем драться, не щадя жизни.

Сталин ухмыльнулся, расправил сгибом указательного пальца усы.

– Ну, что ж, напишите номера бригад первого танкового корпуса, которые хотите взять.

Я записал на листке 1-ю гвардейскую, 49-ю танковую и 1-ю мотострелковую бригады и передал записку Сталину.

…Он взял телефонную трубку и вызвал к аппарату начальника Генерального штаба. Продиктовав номера, Сталин приказал:

– Эти бригады первого танкового корпуса перебросьте туда, где Катуков будет формировать механизированный корпус, а в первый танковый корпус пошлите другие соединения.

Положив на рычаги телефонную трубку, Сталин обернулся ко мне и, прищурившись, спросил:

– Ну, что, товарищ Катуков, теперь довольны?

Поблагодарил я Верховного и обратился ещё с одной просьбой: нельзя ли перевести в формируемый мехкорпус П.Г. Дынера, моего постоянного помощника по технической части, и М.Т. Никитина, бессменного начальника оперативного отдела.

– Хорошо, забирайте их с собой, – ответил Сталин и на прощание пожелал успеха новому механизированному корпусу в грядущих боях»[812].

Война дело коллективное, неспроста говорят: «Один в поле не воин» – это в полной мере касается не только бойца в окопе, но и генерала на КП. Поэтому каждый командир на своём уровне старался сплотить вокруг себя группу единомышленников, с которыми воевал и доверял как себе. Михаил Ефимович понимал, какое важное значение имеет «команда» для обеспечения успешных действий соединения, поэтому так настойчиво просил у Верховного сохранить костяк коллектива танкистов, с которым он прошёл испытания первого года войны.

Кроме того, те, кто лично знал генерала и работал с ним, отмечали важное качество его как руководителя. Он всегда с большим вниманием относился к способным, подающим надежды офицерам, помогал им в продвижении по служебной лестнице, устраивал на учёбу в военные академии, старался решить их житейские проблемы. Делал он всё это с одним расчётом: чем больше в армии, которой он отдал жизнь, появятся умных и подготовленных офицеров, тем крепче она будет.

Мехкорпус Катукова, получивший номер три, был переброшен на Калининский фронт и включен в состав 22 А. В ту пору её штаб возглавлял генерал-майор М.А. Шалин, будущий начальник штаба 1 ТА. Бригады корпуса вели бои в районе г. Белый – Великие Луки – Нелидов. Действовать пришлось в сложной лесисто-болотистой местности, в зимнем бездорожье. В этих условиях росли, набирались опыта его бойцы и командиры, которым предстояло менее чем через год сыграть очень важную роль в Курской битве.

Затем в течение почти месяца, с 25 ноября по 20 декабря 1942 г., соединение Катукова участвовало в Ржевско-Сычёвской наступательной операции, которую совместно проводили Калининский и Западный фронты, и, как известно, оказалась неудачной для советской стороны. Тем не менее даже в этих боях, по мнению командования, комкор Катуков показал себя с самой лучшей стороны. Поэтому уже в первый месяц нового 1943 г. в его жизни и карьере произойдут большие перемены.

Рывок 7 тк к п. Котельниковскому вывел П.А. Ротмистрова в ряды известных в РККА генералов-танкистов. 29 декабря 1942 г. Павел Алексеевич получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта, а чуть позже, 9 января 1943 г., свой первый полководческий орден Суворова 2-й степени[813] за номером три. И даже последовавшая затем неудача под Батайском в январе 1943 г., когда механизированная группа Сталинградского фронта, которую он возглавил, не смогла взять этот город и выйти к Ростову, чтобы перерезать путь вражеской группировке, отходившей с Северного Кавказа, не отразилась на отношении к нему командования. В феврале он получит новую, высокую должность – командующего ещё только формируемого объединения, 5-й гвардейской танковой армии.

27 января 1943 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление № 2799 о формировании танковых армий однородного состава. Этот документ завершал длившийся почти год процесс создания объединений, обладавших тремя основными качествами: мощным вооружением, мобильностью и возможностью эффективно бороться с противотанковой обороной врага. К этому времени стало ясно, что лишь они могут решать всё возраставшие задачи фронтовых операций. Первые танковые армии стали формировать еще в мае 1942 г. Этому способствовал начавшийся стабильный рост производства танков. Они были смешанного состава: имели в своем штате три танковых корпуса, отдельную танковую бригаду, две стрелковые дивизии и специальные части, иногда усиливались стрелковыми (лыжными) бригадами. Однако уже первое боевое применение показало несовершенство такой структуры. Поэтому их использовали так же, как и общевойсковые армии. В наступлении, даже если удавалось прорвать оборону, малоподвижные стрелковые дивизии сковывали маневр их мобильных соединений и не позволяли быстро развить достигнутый успех. Но, несмотря на этот неудачный опыт, потребность в крупных танковых объединениях только росла. Наглядно это продемонстрировало контрнаступление под Сталинградом, в котором командованием Красной армии впервые были применены танковые и механизированные корпуса для развития успеха. Их удачное использование дало блестящий результат даже в тяжёлых условиях зимы.

К поиску новых форм организации танковых войск Ставку подтолкнул и процесс совершенствования вермахтом обороны, который стал набирать силу с конца 1942 г. В 1941–1942 гг. противник строил свои рубежи в основном путем возведения отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления на наиболее важных направлениях, без сплошной линии окопов и серьезных инженерных сооружений. Это позволяло нашей пехоте, усиленной танками НПП, относительно легко прорывать его позиции. После Сталинграда немецкое командование перешло к обороне на всём советско-германском фронте и до конца войны занималось её совершенствованием. Войска переходят к сплошной эшелонированной обороне со сплошными траншеями, большим количеством минных полей и инженерных сооружений. Для её взламывания и требовался новый инструмент.

Обсуждение новой структуры танковых армий проходило не только в Генеральном штабе и Главном автобронетанковом управлении. В этом было крайне заинтересовано командование фронтов. Мнения высказывались разные, но в главном были едины все: танковые армии – это эшелон развития успеха фронта, поэтому они должны иметь оперативную самостоятельность, однородный состав, т. е. освободиться от немоторизованных стрелковых соединений, а их частям артиллерии и тыла придать большую подвижность. Это позволило бы использовать широкий маневр при глубоком прорыве в тыл