Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

роста автономистских настроений в регионах, появления краевых правительств и нарастающего противостояния с властью в центре, установленной большевиками и их союзниками, гражданская война стала восприниматься как масштабное общероссийское явление, охватывающее всю территорию бывшей Российской империи. Региональные конфликты стали рассматриваться как составляющие части одного большого процесса. Этнические конфликты и вооруженная борьба, связанная с различными проектами национально-государственного строительства, также нередко описывались как отдельные гражданские войны.

4. Учредительное собрание и гражданская война

Созыв Всероссийского Учредительного собрания представителями самых разных политических сил осознавался как единственный способ выйти из ситуации внутреннего конфликта. В конце ноября В. М. Чернов заявил:

Гражданская война, после которой осталась еще неостывшая невинная братская кровь на улицах целого ряда городов, кощунственно пролитая в тот момент, когда она не должна была проливаться, должна прекратиться. Народ ждет вступления Учредительного Собрания во все его права[1961].

Большие надежды возлагало на конституанту и руководство меньшевиков. Партия неоднократно делала заявления, что только Учредительное собрание, создав правительство из представителей всех социалистических партий, сможет прекратить гражданскую войну[1962].

Специально созданный 23 ноября 1917 года социалистическими партиями (эсерами, меньшевиками и энесами) и демократическими организациями (районными думами, рабочими кооперативами, профсоюзами служащих и др.) Петроградский союз защиты Учредительного собрания обещал: «Только Учредительное Собрание создаст всеми признанную власть и уничтожит братоубийственную гражданскую войну». Граждан призывали оказывать содействие в организации собраний Союза, распространять его воззвания. Союз предрекал: «Разгон Учредительного Собрания вызовет неизбежно гражданскую войну, которая больнее всего ударит по рабочему классу»[1963].

Неясно, насколько убедительной для петроградского пролетариата была такая пропаганда, в одном тексте совмещавшая взаимоисключающие пассажи: и констатацию того, что гражданская война уже идет, и угрозу ее начать, если большевики осмелятся разогнать Учредительное собрание.

Киевский Союз защиты Учредительного собрания провозгласил, что

…опасность, нависшая над нашей родиной, тот развал, который царит в стране, та кровь, которая льется теперь в тумане гражданской войны — все это может и будет устранено и уничтожено только Учредительным Собранием, единственным верховным хозяином российской земли[1964].

Когда же эти надежды не сбылись, союз провел ряд митингов протеста, участники которых приняли резолюции с осуждением «кровавых насильников»: «Предательски прикрываясь интересами трудовых масс, они топят в крови гражданской войны последнюю надежду страны и революции — Всероссийское Учредительное Собрание»[1965].

Об этом писали и левые социалисты, бывшие по ряду вопросов союзниками большевиков. 12 ноября, в день выборов, один из лидеров левых эсеров, Б. Д. Камков, опубликовал статью в поддержку Учредительного собрания. Он утверждал, что только конституанта сможет «положить конец губящей страну и революцию гражданской войне»[1966]. В. А. Базаров в «Новой жизни» заметил, что, хотя на заседаниях Учредительного собрания столкнутся «классовые противники», только оно в состоянии закончить гражданскую войну[1967]. В начале декабря меньшевик-интернационалист И. С. Астров отмечал: задача Учредительного собрания состояла в том, чтобы «осуществить мир внутри демократии», без которого Россию ждала длительная гражданская война[1968].

Впрочем, надежды на этот орган изначально питали не все. Уже в момент выборов высказывались сомнения относительно миротворческого и организационного потенциала Учредительного собрания. Так, победа на выборах социалистов-революционеров в общероссийском масштабе (39,5 % голосов, по оценкам исследователей[1969]) и успехи большевиков при голосовании в важных регионах (22,5 % голосов по всей России) для печатного издания правительства Войска Донского были доказательством того, что из работы Учредительного собрания, в котором будут доминировать социалисты, «получится весьма мало путного», что «государственно дееспособный орган» вряд ли появится[1970].

Пессимистично были настроены и лидеры меньшевиков. Итоги голосования на выборах в Учредительное собрание для партии не были удачными: за меньшевистские списки проголосовало лишь 3,15 % избирателей, при этом чуть ли не половина голосов (662 тысячи из 1523 тысяч) приходилась на Закавказье, прежде всего на Грузию. Ф. И. Дан, реагируя на результаты выборов в Петрограде, на которых лидировали большевики (45 % голосов), а второе место заняли кадеты (26 %), назвал итоги голосования «выборами гражданской войны»: столичные избиратели предпочли партии, выступавшие за продолжение внутреннего конфликта. Такая политическая поляризация была опасна. По мнению Дана, «только вмешательство третьей силы, подлинной демократии, может заставить смириться и анархические элементы слева, и агрессивную контрреволюцию справа»[1971].

Такие опасения были присущи не только лидеру меньшевиков, но и той партии, которая одержала на выборах наибольший успех. Главная газета эсеров сообщала, что итоги голосования «вскрыли роковую опасность надвигающейся реакции, как необходимого последствия гражданской войны, начатой партией большевиков». Свидетельством этого для газеты был успех кадетов в Петрограде и многих провинциальных городах[1972]. Комментируя эту статью, массовая газета «Петроградский вестник» отметила, что в Учредительном собрании страна жаждала увидеть «встречу всех партий и классов русской общественности, всех ее течений». Вместо этого «из всех партий уцелели только две полярные, резко враждебные крайности». Редакция газеты ожидала острого конфликта между кадетами и большевиками на заседаниях конституанты[1973].

Учредительное собрание виделось — и социалистам, и их оппонентам — одной из платформ политической конфронтации. Парламентаризм не внушал больших надежд на фоне открытого вооруженного конфликта.

«Воля народа» остро реагировала на начавшуюся в советской прессе кампанию против Учредительного собрания. М. Н. Павловский заявил вскоре после выборов, что после начала похода на конституанту в отношении большевиков нельзя больше сохранять нейтралитет. По его словам, речь теперь шла не о стороне гражданской войны, а о покушении на «верховную волю народа»[1974]. 23 декабря газета призвала к «беспощадной войне всеми средствами и путями», если Учредительное собрание будет сорвано. «Тогда настоящая гражданская война не только допустима, но и вполне законна», — писала «Воля народа»[1975]. На следующий день газета правых эсеров назвала борьбу за Учредительное собрание и против большевиков способом окончить внутренний вооруженный конфликт, поскольку «большевизм служит источником и перманентной причиной гражданской войны»[1976].

Конкретную программу действий на случай разгона Учредительного собрания предложила правосоциалистическая газета «В глухую ночь» (сменившая «День», а затем «Ночь»). Ответом на него должна была стать «всеобщая политическая забастовка против нового самодержавия»[1977]. В той же газете В. А. Канторович заявил, что первая задача Учредительного собрания состоит в том, чтобы «победить власть узурпаторов, разоружить Смольный или разрушить его». Политик полагал, что это будет логичным завершением внутреннего конфликта, начавшегося после Октябрьского переворота: «Гражданская война должна кончиться победой Учредительного собрания»[1978].

Хотя большевики и до, и после Октября обещали созыв Учредительного собрания в срок, их оппоненты были убеждены, что СНК не остановится перед его роспуском. Социалистическая печать ожидала, что роспуск конституанты повлечет за собой еще более масштабное обострение конфликта. 25 ноября в Исполкоме Совета крестьянских депутатов В. М. Чернов