Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

Агитация эсеров действительно менялась. 27 января газета дополнила лозунг «Долой гражданскую войну» проклятием в отношении всех, кто ее начал. Перечисление наиболее громких случаев насилия (расстрел демонстрации в поддержку Учредительного собрания, убийство Ф. Ф. Кокошкина и А. И. Шингарева, бомбардировка Киева и т. д.) не оставляло у читателя сомнений, что ответственность за эскалацию насилия возлагается на большевиков[2014]. В резолюции ЦК эсеров по случаю заявления Л. Д. Троцкого о прекращении войны с Германией 1 февраля содержался лозунг «Долой насильников свобод Российской Республики и творцов братоубийственной гражданской войны»[2015].

Окончательно решение о новой тактике партии было принято только в мае 1918 года на VIII Совете социалистов-революционеров. В резолюции говорилось, что препятствием для осуществления основных задач революции является большевистская власть. Ее ликвидация, согласно решению эсеров, «не усугубит гражданской войны в рядах трудовой демократии, но, наоборот, поведет к восстановлению единства демократии»[2016].

В то же время меньшевики совершили прямо противоположный политический разворот. Они отказывались от вооруженной борьбы с СНК и «всякой гражданской войны»[2017]. Большинство в ЦК РСДРП(о) на декабрьском съезде партии получили интернационалисты, сторонники Мартова. Новое руководство рассмотрело вопрос о возможности для членов партии участвовать в организациях, которые, «стоя на почве соглашения всей демократии, ставят себе целью предупреждение гражданской войны». В этих органах им следовало противодействовать попыткам вовлечения в гражданскую войну[2018]. После роспуска Учредительного собрания меньшевики констатировали конец надежд «на окончание гражданской войны, междоусобиц, анархии, разрухи, голода и других бедствий». Но даже после этого они считали, что завершение гражданской войны возможно только «через соглашение к спасению революции»[2019]. Позицию руководства меньшевиков 25 января сформулировал Ф. И. Дан. Он говорил о том, что для партии неприемлемы методы борьбы с большевизмом путем гражданской войны, «когда эта война является войною между пролетариатом и другими демократическими классами или междоусобием в среде самой демократии и даже, что хуже всего, самого пролетариата». «Мы отвергаем всякие попытки победить современный большевизм вооруженной силой», — заявил Дан[2020].

Практически все партии, кроме большевиков, видели в Учредительном собрании инструмент завершения гражданской войны. Большинство социалистов полагало, что оно, представляя интересы всего народа, могло бы объединить различные политические и социальные группы, взяв всю полноту власти и прекратив военные действия.

Противники большевиков связывали гражданскую войну с узурпацией власти этой партией, созыв Учредительного собрания мог от власти ее отстранить. Лозунг «Долой гражданскую войну!» стал одним из ключевых в этой борьбе. Большевики же утверждали, что сторонники Учредительного собрания фактически поддерживают «контрреволюцию» и вооруженное восстание против Советов; они отождествляли Учредительное собрание с попыткой установления «буржуазной власти» и считали неизбежной гражданскую войну вплоть до полной победы пролетарской революции.

Историк О. Н. Знаменский писал, что для основных противников советской власти, кадетов и «буржуазных контрреволюционеров» роспуск Учредительного собрания не имел значения, поскольку они давно настроились на гражданскую войну[2021]. Другой исследователь, Л. Г. Протасов, считал, что это событие само по себе стало поводом для войны. Советская власть тем самым лишала себя легитимности, одновременно усиливая легитимность тех структур, которые им противостояли, а гражданская война приобрела форму столкновения государственных систем[2022]. Сложно сказать, какой взгляд на значение роспуска Учредительного собрания для эскалации гражданской войны более справедлив. К январю 1918 года лозунг «Вся власть Учредительному собранию» уже воспринимался как вызов советскому правительству, что приводило к ответной реакции со стороны СНК. Легитимность Учредительного собрания использовалась противниками большевиков как оправдание продолжения политической борьбы, которая к этому времени уже не велась парламентским путем. В этом смысле роспуск Учредительного собрания являлся частью процесса эскалации гражданской войны.

5. Дилеммы международной политики: внутренняя война и поиск внешнего мира

В советской историографии начало Гражданской войны зачастую связывалось с международной интервенцией. Это не всегда означало вторжение войск держав Антанты: для некоторых регионов начальной точкой конфликта считаются столкновения с Румынией в декабре 1917 года или германское и османское вторжения в начале 1918 года[2023]. Как было показано в главе 3, связь внешней и внутренней войны имела большое значение для осмысления общественных конфликтов во время революции. После Октябрьского переворота этот вопрос стал еще более важным.

Верховным главнокомандующим после А. Ф. Керенского стал генерал Н. Н. Духонин, принимавший участие в отправке войск для борьбы с Петроградским ВРК. После поражения похода Керенского на Петроград верховное командование объявило, что все передвижения частей внутрь страны приостановлены для предотвращения гражданской войны[2024]. Позже, отвечая на претензию Н. В. Крыленко, что Ставка не признала новое правительство, генерал Духонин ответил: Ставка «не может принять какого бы то ни было участия в решении вопроса о законной верховной власти». Единственное, что она позволила себе сделать для «приостановления гражданской войны», — это прекратить движение эшелонов в направлении Петрограда[2025].

Такая нейтральная позиция на время устраивала Народный комиссариат по военным делам. 4 ноября он обратился к Духонину: «Гражданская война внутри, вызванная контрреволюционерами, идущими против Советской власти, до крайности обостряя положение, с тем большей настоятельностью выдвигает на первый план интересы обороны страны для обеспечения внешней безопасности»[2026]. Иными словами, большевистское руководство военного ведомства настаивало на сохранении боеспособности фронтовых частей, видя в этом необходимое условие для поддержания советской власти в условиях обострившегося внутреннего конфликта.

Однако как раз в это время Общеармейский комитет при Ставке выступил с инициативой сформировать противостоящее СНК общероссийское правительство в Могилеве. Комитет взял на себя создание власти, предложив в качестве министра-председателя В. М. Чернова[2027]. Для осуществления своего предложения солдатские делегаты угрожали применить военную силу, но заявляли, что не хотят «пролития братской крови», выражая надежду, что и большевики не пойдут на гражданскую войну[2028].

Даже некоторые оппозиционные большевикам газеты оценили эту попытку создания параллельного правительства как новую угрозу гражданской войны «между двумя частями демократии»[2029]. Ю. О. Мартов отметил в частном письме, что затея создать правительство, опираясь на войска фронта, провалилась:

…благодаря благоразумию самих армейских комитетов, понявших в конце концов, что если их не предаст солдатская масса, то вышибать клин клином — один солдатский режим другим — значит самим становиться на путь преторьянских «мексиканских» переворотов[2030].

В ночь на 8 ноября СНК послал радиотелеграмму генералу Духонину, предписывая ему немедленно предложить перемирие всем воюющим странам. Верховный главнокомандующий отказался исполнять это указание, и в ночь на 10 ноября он был отстранен от должности[2031]. На следующий день Н. В. Крыленко, назначенный новым