Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

По словам Шемякина, Моисеенко арестовали в Омске поджидавшие его в автомобиле военные «при выходе из Коммерческого клуба («учредиловец» А. А. Аргунов пишет, что посадили туда обманом на одной из главных улиц…[152]»). Доставили в дом Фетшер-Гинкеля на Любинском проспекте, занимаемом красильниковской контрразведкой (Колосов утверждает, что со слов Шемякина Моисеенко увезли на частную квартиру[153]).

Контрразведка с момента пребывания отряда в Иркутске приняла характер организации по отлавливанию состоятельных людей, их ограблению и ликвидации («вывод в расход» по Кудрявцеву).

Там в одной из комнат устроили застенок с пыточной дыбой, где они истязались названными лицами в целях вымогательства и шпионажа… Попадавших в нее убивали, трупы, чтобы замести следы, выбрасывали в Иртыш… Так поступили и с задушенным Моисеенко[154]».

А член Учредительного собрания Раков утверждал: «его схватили в 6 часов вечера и отвезли на квартиру, видимо, капитана Крашенинникова. Пытали часов шесть-семь, где находится касса съезда членов Учредительного Собрания. Поведение Моисеенко можно предугадать знавшим этого честнейшего и благороднейшего из людей»[155].

Интересно, что по данным Мельгунова, на трупе Моисеенко были следы истязаний[156]. А это показательная оговорка белогвардейского «бояна». Как известно, останки Моисеенко не обнаружили и возникает вопрос относительно источника этих сведений. Что наводит на мысль, что белогвардейские власти нашли его труп, обследовали, но не обнародовали результатов.

Но возможно, что Мельгунов фантазирует.

По данным Колосова, его пытки не дали результата, а с собой «…Денег у него не оказалось…[157]». Однако Моисеенко мог проговориться о месте их хранения, поскольку, «На частной квартире, где он остановился, офицеры денег не нашли, но позднее обнаружили их и присвоили»[158]. В итоге «Ограбленное руководство Съезда довольствовалось незначительной суммой»[159].

Его коллега В. М. Зензинов писал: «Моисеенко был человек очень своеобразный. Умный и язвительный, он казался холодным в обращении с людьми. Но у него было очень нежное сердце, он не хотел, чтобы об этом догадывались, пряча его под суровой внешностью»[160].

Заметим – речь шла об убийстве одного из популярнейших лидеров эсеров. Так, бывший глава Временного правительства А. Ф. Керенский вспоминал: «Моисеенко, поразительно внешне схожий с Савинковым, стал одним из лучших моих комиссаров на фронте…. Трудно представить человека более честного, порядочного и скромного, чем Моисеенко. Он приходил на помощь Савинкову при самых опасных обстоятельствах, не задумываясь о собственной безопасности и «карьере»[161]».

Причина убийства Моисеенко

Шемякин настаивал, что «это было чисто уголовное убийство». Однако «учредиловец» Раков вспоминал: «На гауптвахте со мной сидел капитан Крашенинников (монархист – ред.), сын сенатора Крашенинникова, имевший непосредственное отношение к убийству Б.Н. Моисеенко…», рассказавший о существовании тайной монархической организации с участием высших офицеров, деятелей «Союза русского народа» (черносотенная организация) и «Союза землевладельцев», бывших людей самодержавной бюрократии. Организация эта чрезвычайно сильна, располагает огромными денежными средствами. В Сибири ее органом была газета «Русская армия».

Нелегальная ее организация в Омске именовалась Михайловским обществом охоты и рыболовства. В нее входят генералы Розанов, Лебедев, Дутов, Белов, Иванов-Ринов, Красильников, Анненков, Семенов, Калмыков, капитан Крашенинников и другие. Фактически власть в Сибири – в ее руках. Монархисты решили «физически уничтожить» всех членов Учредительного Собрания. Им кажется, что эти «учредители» – постоянная угроза их власти. Первой их жертвой стал Моисеенко»[162].

В свою очередь, А. А. Аргунов вспоминает: «Моисеенко суждено было погибнуть от руки большевиков справа[163].

В любом случае, расправились с известным «эсером-савинковцем». Заметим, что правое офицерство вступило тогда с «учредиловцами» в острый конфликт. И нельзя исключать, что оно розыграло «уголовное убийство» с политическими целями.

Его убийства коснулся и белогвардейский историк Мельгунов: «Среди версий была и та, что Моисеенко – жертва организации, поставившей себе целью уничтожить членов Учредительного Собрания, дабы оно не могло собраться в прежнем составе. Это убийство пытались представить политическим актом. Иркутская «Новая Сибирь» (эсеровская – ред.) /№ 6/ писала: «Все знают, что убийство Моисеенко – акт политического террора…»

Орган парижских членов «Союза Возрождения» La Russia Democratique /№ 1/ писал в апреле 1919 г.: «Моисеенко убили царисты, для которых всякий немонархист – большевик. Зензинов же назвал убийство Моисеенко «заговором»[164].

В любом случае, убийство ударило по единству антибольшевистского лагеря. Так, тогдашний белогвардейским главком Болдырев пишет: «1 ноября: «Были Павлов и Архангельский («учредиловцы») по поводу исчезновения Моисеенко. Указали, что эсеры найдут средства для противодействия военным. Я рекомендовал не касаться армии»[165].

Подобная реакция была неудивительна – убийство Моисеенко делалось политическим в силу его известности. Тем более, что правоохранительные органы не раскрыли его.

По словам Шемякина, после этого он с единомышленниками навел порядок в отрядной контрразведке. Однако они арестовали лишь второстепенных лиц. Остальные бежали к Анненкову. Марков же бежал из-под стражи в Иркутске к Семенову[166].

Фомин спасает коллег

Но как ни странно, убийство Моисеенко спасло других его коллег. Так, «атмосфера» Омска делала невозможным сбор учредительного кворума, где было решено открыть Съезд Учредительного Собрания. «Накануне его отбытия получили телеграмму от его депутатов Быховского и Фомина, предостерегавших от поездки в Омск…» 15 октября, приехав оттуда, они «рисовали самую мрачную картину. Слова «эсер», «Учредительное Собрание» – одиозные для интеллигенции и буржуазии. Ненависть к депутатам такова, что их могут убить. По данным «учредиловца» Святицкого, их «Сообщение создало среди эсеров почти паническое настроение»[167].

Его усилил Раков, рекомендовавший «учредиловцам» «Бежать из проклятого Омска, где каждый миг Вас могут убить… Пусть останутся только те, кому это абсолютно необходимо, а прочие должны поберечь себя для дальнейшей борьбы»[168].

Произошедшее далее с Моисеенко подтвердило данные выводы.

Главнокомандующий Болдырев растерянно писал: «26 октября… В городе убийство. Пропал Б.Н. Моисеенко… (Возможно, он проговорился о том, что знал больше остальных, ибо откуда уверенность в гибели человека, труп которого не нашли? – ред.)

В помещении заседаний Директории был офицер, будто посланный Розановым (генерал-майор, начштаба Болдырева, «усмиритель» восставшей в 1919 г. Енисейской губернии) собирать адреса членов Учредительного Собрания. Выяснилось, что офицер этот (Якутин – авт.) – член военной организации капитана Головина, связанного со штабом Сибирской армии. Розанов заявил, что это провокация. Генерал Белов относительно Головина ответил, что такого не знает»[169].

Далее Мельгунов, известный автор книги по красному террору, пишет: «Из мухи сделали слона. Этот пустяшный случай (убийство, совершенное вскоре после умерщвления Новоселова! – ред.) в изображении Майского (И.И., министр труда КОМУЧ – ред.) превратился в