Будни фронтового автобуса - Иван Вадимович Карпенков

стало совершенно очевидно, что все происходящее вокруг не было галлюцинацией. Шаги неспешно, но уверенно приближались. И уже через несколько секунд хруст обсыпающегося битого кирпича и бетона под чьими-то ногами однозначно сигнализировал о визите гостя.

– Эй! Ты все еще тут? – шепотом задал свой нелепый вопрос незнакомец, перелезая через завал.

Сквозь мрак ночи Алексей теперь не мог разглядеть его. Но совершенно точно понял, что это вернулся именно он. Судя по надрывному, учащенному дыханию и стуку металла о бетон, он, похоже, притащил с собой что-то большое и тяжелое. Опустив с характерным звуком массивный предмет на пол, незнакомец присел где-то в противоположном углу. И прежде чем начать говорить, он некоторое время сидел и молча переводил дух.

– Ну как ты тут? Кони еще не двинул? – отдышавшись, спросил он все тем же хриплым голосом. И услышав в ответ шевеление Севы, едва заметно усмехнулся: – Я тут на станции такую штуку нарыл… Этой хренью мы точно тебя вытащим. Ею на раз вагоны поднимают. А уж эту фигню поднимем – как здрасьте! – оптимистично уверил он.

– Я думал, ты уже не придешь. Думал, убили тебя там… – обиженным тоном, точно забытый родителями у магазина маленький ребенок, еле слышно ответил Алексей. На самом деле он был несказанно рад возвращению этого чудаковатого мужичка. Но отчего-то выказывать свои чувства не стал. Напротив, постарался скрыть их за личиной отрешенного безразличия.

– Да ну тебя! Скажешь тоже – убили… – засмеялся где-то в своем углу тот: – Меня никогда не убьют. Это я тебе говорю абсолютно точно!

Сева постарался немного изменить свое положение и приподняться на локтях. А заодно попробовал рассмотреть то, что принес незнакомец. Только сквозь кромешную темень все равно ничего увидеть ему так и не удалось. Тело сильно затекло и натужно ныло.

– С чего это ты взял, что тебя никогда не убьют? – с недоверием и даже вызовом спросил он.

Хриплый голос рассмеялся из темноты:

– Ну как они меня убьют-то? – и тут же осекся, словно сам себя поставил в тупик своим же вопросом. Но, похоже, мгновенно найдя на него полностью удовлетворяющий его ответ, радостно произнес: – Я же фартовый!

Вероятно, почувствовав по постоянному ерзанью разминающего свое затекшее тело Алексея, его неуемное желание поскорей освободиться, мужик встал на ноги и двинулся в сторону плиты. Но, оценив обстановку, присел обратно, резонно предположив, что светить сейчас тут, среди ночи фонариком равноценно смерти. Как ни крути, а кто-нибудь обязательно заметит. Не враги, так свои. И особо не разбираясь, непременно снимут или из пулемета или из снайперской винтовки. В любом случае привлекать к себе лишнее внимание было бы небезопасно. А пытаться сделать что-то на ощупь – очень рискованно и грозит вероятным обвалом. Сева тоже это прекрасно понимал. Поэтому без особых споров и обсуждений было принято решение отложить все работы до рассвета. Тем более, что до него оставалось не так уж и много времени.

На несколько минут оба замолчали, вероятно силясь уснуть. Но то ли доносившаяся с улицы канонада, а может, сама эта кажущаяся каждому из них по-своему необычной ситуация не давала им покоя. Алексей, будто боясь упустить или спугнуть такую уже близкую и желанную свободу, с возбужденным трепетом опасался проспать первые признаки рассвета. Незнакомец, в свою очередь, заметив это, похоже, решил морально поддержать попавшего в беду человека. И хотя его никто ни о чем не спрашивал, он поведал сам, что уже три дня, как их штурмовая группа захватила и зачистила один из соседних домов, занимающих выгодное тактическое положение, который хохлы до сих пор не оставляют надежды отбить обратно. И сегодня, буквально несколько часов назад, они снова предприняли попытку взять его штурмом. Именно этим и объясняется его столь долгая задержка. Все эти дни, заняв позиции, штурмовики ждут, пока подтянутся остальные группы и хоть как-то выровняют фронт освобождения поселка. Только после этого можно продолжить движение, шаг за шагом, метр за метром, дом за домом отвоевывая у противника населенный пункт.

Неукоснительно придерживаться подобной тактики тут строго необходимо, чтобы не попасть в локальное окружение. Но просто так сидеть и сутками напролет наблюдать за врагом через щели и выбитые окна захваченного дома ему было невыносимо скучно. Это никак не соответствовало ни его темпераменту, ни характеру, ни сложившемуся в коллективе укладу. Стремление максимально выяснить обстановку и разведать все вокруг тянуло его к исследованию окружавшего их пространства на доступном расстоянии.

Командир группы, оперативно получая таким образом от него объективную информацию о происходящих событиях вокруг захваченного объекта, был не особо против подобного положения вещей, а потому незнакомец обследовал тут уже практически весь находящийся в «серой зоне» квартал.

Накануне, во время подобной вылазки, он заметил, как скрытно прибывшая ночью группа явно каких-то спецов приступила к осмотру давно уже отбитого у врага и стоящего никем не занятым пятиэтажного дома, о чем незнакомец незамедлительно доложил командиру штурмовиков. Получив задание по-тихому наблюдать дальше, он видел, как в сопровождении все тех же бойцов спецназа в парадную «загрузились» неизвестные люди с ящиками и каким-то специфическим оборудованием. Убедившись, что это свои, дабы ненароком не влезть не в свое дело, он получил от командира приказ, не раскрывая себя, прекратить наблюдение и свернуть слежку. И только после прилета в дом ракеты и обрушения подъезда штурмовик решился обследовать руины, где и нашел придавленного Севу.

Как же, наверное, наивно и смешно выглядели они со стороны прошлой ночью, когда вот такие крутые и профессиональные, полагая себя незамеченными, они тайком, пробирались к дому под пристальным наблюдением невидимого для них простого штурмовика. Ладно мы с Девяносто Восьмым и Яшкой-артиллеристом, а эти хваленые «Рембо» из спецназа? Да уж… В этот момент Алексей испытал чувство неловкости, граничащее со стыдом. Теперь многое из произошедшего с ним после взрыва вставало на свои места в его голове и уже не казалось случайным. Хотя, может, в том и заключалось покровительство Господне, что Он еще до наступления трагедии уже послал на спасение Севы этого неприглядного и весьма своеобразного человека.

Новый день, едва забрезжив чуть заметным розоватым светом, стремительно и уверенно вступал в свои права. Суетная и тревожная ночная фронтовая жизнь сменилась тишиной замершего в ожидании пробуждения мира. Готовый в любую секунду исчезнуть, едва заметный туман нетронутыми девственными слоями все еще нежно покрывал окружающее пространство. Словно отдыхая перед предстоящей бурей, все вокруг сковала в своих объятиях зловещая тишина. Пахло свежестью и неизвестностью. Казалось, что Вселенная целиком и полностью погрузилась в состояние того самого мгновения