Будни фронтового автобуса - Иван Вадимович Карпенков

что не поблагодарил своего спасителя и не пожал ему на прощание руку, но даже не узнал его имени. Чувствуя себя от этого по-предательски мерзко, он в полной мере отдавал себе отчет в том, что все его оправдания теперь, даже для себя самого, выглядят нелепо и жалко. Как много хотел бы сказать Сева сейчас этому человеку. И так бездарно упустил он такую возможность. На душе было тоскливо.

По прибытии в госпиталь, попав в поле зрения молоденьких представительниц слабого пола – служительниц Эскулапа, бородатые воины воспряли духом, выпрямили спины и, набрав полную грудь воздуха и гордо подняв голову, все вместе, включая водителя, пошли решать организационные вопросы передачи и размещения раненого. Они настолько увлеклись этим процессом, что в какой-то момент чуть было не забыли о самом виновнике торжества.

Из всей этой суеты вдруг вырвалась одна, совсем еще юная хрупкая девушка в белом халатике. Легкой походкой, похожей на полет, она подбежала к «таблетке» и, с усилием открыв дверь, осветила Севу фонариком. Оценив масштаб бедствия, крикнула куда-то в темноту:

– Смирнов! Егоров! Носилки!

Ее милое, похожее на детское личико было неестественно серьезным и тревожным. Это не очень сочеталось со всем ее образом.

Через минуту возле машины появилось двое долговязых обритых налысо молодых людей, по всей видимости, проходивших тут срочную службу. Разместив Алексея на носилках, они понесли его на первичный осмотр. Девушка в халате с серьезным видом заправского доктора следовала рядом, держа его за левую руку в районе запястья. Это прикосновение, как глоток воды в пустыне, вдохнуло в него жизнь. Затаив дыхание и боясь, что этот момент вот-вот оборвется, он поймал себя на мысли, что хочет, чтобы это прикосновение никогда не заканчивалось.

Под лучами переносного прожектора, словно морской прибой циклично менявшего свою яркость в такт тарахтящему где-то снаружи электрогенератору, медики аккуратно срезали и побросали в большой эмалированный таз ставшие уже черно-серыми, с бурыми пятнами бинты и теперь с профессиональным любопытством разглядывали его ногу. К удивлению Севы, сейчас она выглядела не так ужасно, как ему показалось там, сразу после извлечения ее из-под завала.

Осмотрев конечность со всех сторон, аккуратно ощупав ее руками и потыкав пальцем в одноразовой синей резиновой перчатке, врачи сделали для себя какие-то выводы. Девушка приветливо взглянула на Севу и ободряющим тоном произнесла:

– В общем, все неплохо! Операцию, конечно, делать придется. И реабилитация предстоит впереди серьезная. А так, в общем, все могло быть и хуже. Так что еще на свадьбе отплясывать будешь!

Теперь она уже не выглядела так сурово, как в первый момент их встречи. Выполнив дежурные процедуры, измерив температуру, обработав раны и подготовив к наложению иммобилизации ногу, она теперь сидела в стороне за видавшим виды столом и заполняла документы. При этом периодически поглядывала, как бальзаковского возраста пышная медсестричка, сделав ему пару уколов, ваяла конструкцию из бинтов и гипса. Все это время Алексей не сводил глаз с доктора, украдкой любуясь ею.

Будучи настолько погруженным в этот процесс, он порой, словно не расслышав, пропускал вопросы медсестры:

– Не больно? Не беспокою?

Только к середине ночи процедуры были закончены. Определенный на ночь на какую-то нелепую койку, набивший брюхо оставшейся с ужина кашей, изможденный Сева уже было приготовился ко сну, когда снаружи донесся звук подъехавшего автомобиля. Еще издалека он узнал знакомый голос.

Не дожидаясь утра, в хорошем расположении духа, отсвечивая своей бритой головой, на пороге возник Стрелок. Невзирая на кромешную ночь, бесцеремонно, словно у себя дома, он, как в громогласную трубу, приветствовал Алексея, радостно обняв и похлопав его по спине. Обсудив рабочие моменты и выяснив подробности выполненной ими задачи, состояния Таксиста, Девяносто Восьмого и Яшки-артиллериста, терзаемый угнетениями совести, Сева перешел к мучавшему его вопросу. И лишь получив от Стрелка заверение в том, что штурмовик-незнакомец будет непременно найден, он немного успокоился.

Невзирая на попытки медперсонала выпроводить гостя и несмотря на смертельную усталость и нездоровое состояние раненого, Сева и Стрелок проговорили до самого утра. Только с первыми лучами солнца тот умчался в неизвестность выполнять свои специфические боевые задачи.

От него Алексей узнал подробности произошедших после прилета ракеты событий. Девяносто Восьмой и Яшка-артиллерист в это время демонтировали и сворачивали антенну на крыше дома. Когда прогремел взрыв, Яшка, стоя у выхода на крышу и сматывая кабель, был отброшен взрывной волной в стену и, потеряв сознание, полетел вниз следом за обрушающимися конструкциями лестничного пролета.

Находившийся снаружи Девяносто Восьмой чудом не пострадал. Расколовшаяся пополам плита перекрытия, на которой он стоял, провалилась вниз буквально в метре от него. Придя в себя после легкой контузии, понимая примерное направление поисков Яшки, оглохший Девяносто Восьмой, аккуратно спустившись вниз по разрушенным конструкциям, приступил к его поиску. Нашел он его практически сразу. Этажом ниже. Он был весь в крови и шептал что-то нечленораздельное. Тело его находилось в совершенно неестественной позе, что свидетельствовало о наличии множества переломов. И хотя внешне обильных кровотечений видно не было, кровь во рту и на губах раненого говорила о весьма вероятном наличии внутренних повреждений.

Вколов ему из находившейся при нем же аптечки обезболивающее, Девяносто Восьмой по радиостанции вышел на связь со спецназом и запросил ускорить немедленную эвакуацию.

Уже через несколько минут бойцы были на месте. Особую проблему представлял спуск пострадавшего вниз. Как ни странно, но решена она была через соседний, отлично сохранившийся после обстрела подъезд. Часть группы незамедлительно приступила к доставке раненого, размещенного на попавшейся под руку выбитой входной двери, используемой в качестве импровизированных носилок, в медицинский пункт.

Оставшиеся на месте Девяносто Восьмой и еще шестеро бойцов предприняли поиски Севы и разбросанного взрывами оборудования. Но их многочасовые попытки оказались тщетными. Ситуация усугублялась начавшимся неподалеку стрелковым боем. О всех происходящих событиях незамедлительно докладывалось начальству. Предполагая, что, помимо выявления точки запуска их ББАКа средствами РЭР противника, в соседних зданиях мог находиться корректировщик, командование посчитало, что продолжение поисков Алексея под многотонными бетонными развалинами бесперспективно, а дальнейшее нахождение здесь бойцов нецелесообразно и небезопасно. В связи с чем был получен приказ о немедленном возвращении на базу. И как Девяносто Восьмой ни пытался убедить всех в том, что Севу обязательно надо найти, живого или мертвого, руководство в своем решении было твердо и непоколебимо.

Переданный медикам Яшка-артиллерист был тут же переправлен на «Большую землю», где ему уже сделали несколько операций. Несмотря на все еще стабильно тяжелое состояние, угроза его жизни уже миновала.

Таксист, в свою очередь, в назначенное время взял управление «птичкой» на себя и