Дыхание Донбасса - Владимир Дмитриевич Пронский

как только увидит жену, то сразу повинится перед ней. Он представил себя на её месте и понял, как это выглядело неприлично и неуважительно то, что он сделал. И это в лучшем случае.

Он доехал на такси, в знакомой палатке недалеко от дома купил пять роз для жены и вскоре стоял перед квартирой с рюкзаком на плече и цветами. Позвонил в дверь, так как ключи потерял, и стоял в радостном и тревожном ожидании, опираясь на трость. Из-за двери вкусно пахло пирожками, он вспомнил, что сегодня воскресенье, все должны быть дома, и ему по-настоящему захотелось увидеть Ксению: поцеловать, прижаться к ней и почувствовать рядом. И он словно знал, что она его встретит.

Открыла дверь на его звонок, увидев Семёна, слегка удивлённо улыбнулась и отступила назад, пропуская в квартиру. Они обнялись, но не пылко, и поцеловались небрежно, вскользь, это ему не понравилось, и он сказал обиженно:

– А вот и я! Не ждала?!

– Ждала-ждала, – отговорилась Ксения и крикнула, отложив цветы: – Виола, иди посмотри, кто приехал!

Тотчас из комнат пулей выскочила дочурка и, спутав льняные волосы, повисла на шее у отца, а когда нацеловалась с ним, то укорила мать:

– Вот, мамочка, а ты говорила, что он не приедет…

– Ну, и врушка ты стала, доча!

– Нет, не врушка! – и прищёлкнула языком.

На шум в прихожей выглянула Маргарита:

– Ну, здравствуй, мо́лодец! Живой, здоровый! А то мы уж тут все испереживались! Как доехал? Что с ногой?

– Поезд довёз! Вторую операцию делали. Как видите, сам добрался. Немного прихрамываю, конечно. Но динамика восстановления положительная. Так что всё будет в порядке.

– Вот и замечательно. Иди в душ, а я пока обед соберу.

К тому времени, когда он, сняв пакет с больной ноги, осторожно вышел из ванной комнаты, стол на кухне был накрыт. Стояла бутылка вина, закуски.

– Извини, первого нет. За обедом доели.

Они все вместе выпили, перекусили, и тёща вдруг стала собираться с внучкой на улицу, со значением поглядывая на дочь и зятя, но более на него. Она явно хотела оставить их одних, и Семён это понял, оценил. Как только ушла тёща с дочкой, и Ксения начала собираться.

– Куда это? – удивился Прибылой.

– В Сарматов. К подруге с работы… Она сильно болеет, просила приехать, помочь ей надо.

– Более, что ли, некому?!

– Родители у неё дипломаты, в Аргентине служат, вот мне и приходится мотаться.

– Вообще-то я думал, что дипломаты в Москве живут… Надолго едешь?

– До вечера, а, возможно, и на ночь останусь. Я тебя очень понимаю, да и сама соскучилась, вот завтра приеду, и вся ночь будет нашей. А чтобы ты не подумал бог знает что, этим можно заняться прямо сейчас, ведь мама неспроста Виолку увела.

– Мне почему-то казалось, что будет как-то по-иному. Но если есть такая необходимость, то езжай. Буду ждать.

– Не горюй! Сейчас всё сделаем…

Она подошла к нему, обняла, обдала теплом, а он почувствовал, что сдерживать себя не в силах. Похоже, и она: приподняла юбку, облокотилась о стол, слегка оглянулась:

– Я готова!

Всё произошло так быстро и постыдно, что потом он жалел, что поддался минутной слабости, уподобившись животному.

Вскоре она глянула на часы в комнате:

– Ой, опаздываю. Подруге укол давно пора делать.

Хотя Прибылому и жалко было отпускать жену, но, видя, как она торопливо собирается, не стал её удерживать, и ныть не стал, проводил до двери, поцеловал.

Через полчаса она позвонила, сказала, чуть ли не рыдая:

– Сёмушка, дорогой, у меня не хватило сил сказать тебе всю правду. Прости за враньё. Не к подруге я еду, а к мужчине, уж извини – полюбила, пока ты мотался на Украину. И ничего не могу с собой поделать. Я ждала твоего возвращения, переживала, когда ты попал в госпиталь, думала, к сегодняшнему времени улетучится моя влюблённость…

Далее он слушать её не стал. Какое-то время сидел, ошарашенный, без движения, раз за разом вспоминая слова Ксении, а потом достал из бара бутылку водки и, налив в бокал для вина, одним махом – зло и радостно – выпил, словно дождался сегодняшнего разговора, и вот он состоялся, и всё теперь в жизни изменится.

Захмелев, позвонил родителям, ничего не знавшим о госпитале. Телефон взяла мама, удивилась:

– Вот и сынок долгожданный объявился! Ну и как ты, где пропал, мы с отцом уж заждались? Звонили несколько раз, не дозвонились. Сватья сказала, что ты срочно улетел в заграничную командировку.

– Мам, не переживай, всё хорошо! Я вернулся. На днях приеду – всё расскажу!

16

Когда Маргарита и Виолка пришли с прогулки, он, находясь в растерзанном состоянии, даже обрадовался возможности побыть с дочкой сегодня и завтра, когда тёща поедет к мужу. В какой-то момент Маргарита вспомнила о дочери, спросила:

– А Ксюшка где?

Семён сперва промолчал, а потом всё рассказал, потому что не нашёл сил хранить это в себе. Маргарита же после откровений зятя не могла понять, как с ним говорить, и зачем дочь всё рассказала: бабьей хитрости-то, что ли, нет совсем? А от её глупости у них теперь всё по-серьёзному закрутится. И Семён хорош – сразу в деревню собрался, птичек, что ли, давно не слышал? Впрочем, у неё своих волнений хватало, и Маргарита оставила Семёна и на время забыла о молодых. Почему-то казалось: вот побесятся-побесятся и обломаются – не они первые, не они последние.

Она хотя и опечалилась, но её в эти дни заботило совершенно другое – просьба мужа о деньгах, хотя он и объяснил, для чего они нужны. Но одно дело объяснить, а другое понять, для кого они, за что, за какие заслуги? Подарки – это привычно, ну, можно заплатить, если какая-то операция намечалась. Всё так. А что за необходимость деньги по ветру пустить?! Или, может, муж совсем стал неадекватным, втемяшилось ему что-то – вот и выдумывает.

После сомнений и переживаний она всё-таки приготовила пятьсот тысяч, но прежде чем кому-то их передавать, решила сначала всё выпытать. И вдруг всё поняла: муж говорил о деньгах, видимо, для какого-то важного дела! Она предполагала причину одну за другой, но из гаданий ничего не выходило путного. Тогда поехала утром к нему сама. И только перед клиникой осенило: ведь деньги для врача он просил привезти неспроста, даже вспомнилось, как он недавно выдал мечту: залечь в клинике для вида, а после за взятку получить справку о своей, допустим, шизофрении. Пусть потом на него будут