Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух

Дед оценивает на глаз запасы «кальвадоса» и утвердительно кивает. – Не беспокойся. До такого уровня задач его просто не подпускали, масштаб личности не соответствовал. Там, в сущности, за сотней килограмм хорошо прокачанного мяса и смазливой рожей с тщательно выпестованной «интеллигентной брутальностью» не было ничего и никогда. Так, актеришка. Его даже в Конторе, куда он со всей исправностью стучал, курировал тот старый хрыч – пустозвон. Ну ты помнишь…

Я киваю в ответ. Помню, конечно. «Полковник, который проебал все». Кроме чести, которой отродясь не имел.

Сказочный персонаж, конечно. К сожалению, нельзя сказать, что уникальный. Тесть, подвыпив, иногда «без имен» рассказывал такие истории, что полагалось вроде бы смеяться. Но если задуматься, было ни разу не смешно…

Не помню, кто его так славно «полковником, который проебал все» припечатал – чуть ли не сам великий и ужасный Миша Леонтьев, еще в стародавние его журналистские времена. Удивительно живописная личность, между нами. Легенда, можно сказать. Человек-анекдот, с вечно надутыми щеками, пытающийся что-то шакалить среди окружения топовых людей в медиа, хотя мы совершенно точно не по его ведомству проходим, и это все поголовно знают.

Тут у нас все же «политика», а значит – совершенно другие «кураторы». Которым, естественно, задавали в том числе и прямой вопрос: что это за чучело устраивает танцы на поляне, где чужие вообще не ходят?

И зачем?

Да нам плевать, чей он родственник и с кем учился в курсантстве! Работать же мешает, старый плешивый черт с его вечным жиденьким чаем в подстаканниках. Может, вы нам еще участкового пришлете, чтоб мы громкую музыку после одиннадцати не включали?

Ну а если Стас действительно с ним связался – а он с ним связался, – тогда он, увы, еще и реальный осел. Решить этот старый гриб вообще ничего не может, по причине старческой импотенции, а вот крови попортить способен вполне изрядно. Его ж отовсюду уже погнали, чтоб не отсвечивал: вот он к нам и пришел…

– Ладно, – вздыхаю. – Вопросы порешали вроде. Мне ехать уже пора…

Глава 21. Главное, дожить до зимы

Никуда я, естественно, вот так сразу не уехал. Слово за слово. Рюмку за рюмку.

Хорошо, в общем-то, посидели.

О чем говорили? Не помню толком. Наверное, об осени. Точнее даже просто наверняка.

Пару раз к Деду приходил лохматый Герасим, клал огромную лобастую голову хозяину на колени. Смиренно требовал ласки. Наконец, псу это надоело, и он просто рухнул огромной грязно-серой копной прямо под ноги Кириллу.

Типа, ничего не знаю. Буду здесь теперь лежать.

Ну, в общем, и молодец. Никто и не возражал. Хороший такой… Герасим.

Что тут еще-то сказать…

Я, кстати, уже говорил, что тут, за городом, этот проклятый дождь намного легче переносится. А ведь, в принципе, все то же самое. Обычная холодная летящая с неба вода.

Колючая. Острая.

Обычная плитка или асфальт под ногами: ну да, трава здесь, конечно, куда зеленее и даже ярче из-за дождя смотрится. Да и листья, что остались пока на деревьях или упали под ноги – обычные осенние листья. Золотые, желтовато-зеленые. Красные.

А не этот бурый размякший от дождя шлак, давно превратившийся в гниющую кашу. Даже толком сжечь их московским дворникам-таджикам в эту осень не удалось. Хоть и старались. Они всегда стараются.

И всегда им мешают дожди…

Да и чище здесь, за городом, намного. Точнее, нет, не чище: столица, надо отдать должное, тоже чистенькая. Но вот только не уютная, а будто умершая, обмытая и начавшая приготовления к собственным похоронам.

Хотя все равно. Все та же осень. Все та же депрессия. Все тот же усталый, удивительно злой и холодный дождь. Но другой все-таки… такой… не уловить нюанс.

Да и бог с ним.

Кирилл Дмитриевич тем временем все равно свою любимую тему оседлал. Простите некоторую тавтологию – но о метафизическом смысле осени. Как времени окончания времен. В смысле все понимают, что сейчас уже все настолько херово, что хуже и быть не может.

А ведь все равно: впереди зима. Некоторым образом завершение и подведение итогов. Время смерти и безнадежного ожидания. И нам просто дико и беспричинно хочется верить, что это будет лишь долгий холодный сон.

А не эта смерть.

Короче, тоска.

Хотя, с другой стороны, тут домработница принесла исходящую паром гигантскую чугунную сковородку с жареной картошкой и грибами «по-летнему». То есть на свиных шкварках, вперемешку с зеленым луком и укропом. И никакого «репчатого лука, жаренного толстыми полукольцами», боже нас упаси.

Кирилл достал из холодильника тарелку с жирной керченской селедкой – тоже, кстати, предмет его особенной гордости. Ему просто селедку в качестве гостинцев приятели отовсюду, откуда могли, тащили. А приятелей в нашей профессии много. Журналистика предполагает общение.

Это друзей в этом мире почти нет ни фига. А приятелей-то как раз полно, и это, честно говоря, как-то уж совсем глупо не понимать.

Короче. Величественно спал, иногда чуть дергая лапами и совсем по-щенячьи поскуливая, гигантский грязно-серый ирландский мохнатый пес с вполне православным славянским именем Герасим. Не пустела бутылка. И не хотелось никуда уезжать…

На прощание Дед посмотрел на меня на удивление трезвым взглядом.

– Знаешь, – говорит, – что для нас с тобой сейчас главное? Не знаешь, дурачок. А ведь уже и в твоем, по моим меркам, относительно юном возрасте, это важно. Самое главное для нас сейчас – это дожить до зимы.

Глава 22. «Азбука» в районе Рублевки

Стоило только въехать из загорода обратно в Москву, как холодный и промозглый даже из машины дождь снова навалился сумеречной и глухой стеной. Даже окошко толком не откроешь покурить. Льет прямо в кабину, зараза.

А мне еще, между прочим, сейчас с собакой гулять. Да и водитель редакционки уже, гляжу, зеленый вполне. А ему еще в гараж потом заехать надо, чтобы машину сдать…

Мы еще по дороге (ну как по дороге – почти) к Нинкиной приятельнице заезжали, на другой конец Москвы. Забрать какие-то остро необходимые благоверной сразу по возвращении фотографические прибамбасы: жена не только пишет, она еще и фотографирует, причем для глянца. И делает это, в отличие от большинства коллег, весьма грамотно – профессиональный все-таки журналист.

Попросил водилу притормозить у переливающегося огнями сквозь пелену дождя знакомого супермаркета. Заскочил внутрь. Супермаркеты этой серии тем хороши, что слишком дороги, чтобы в них были еще и очереди.

Ну вот, так и есть.

Благолепие, полные полки, красиво подаваемое свежее мясо, разнообразная рыба на льду и