Подвиг подплава Балтийского флота. Боевые действия в Финском заливе. 1943 г. - Мирослав Эдуардович Морозов

вследствие малой вероятности попадания одиночными самолетами непосредственно в сеть или в непосредственной близости от нее». Несмотря на это утверждение, следующим пунктом излагался довольно оригинальный план:

«В течение темного времени суток, за 1,5–2 часа до форсирования лодками данного рубежа, в заранее выбранном районе, произвести удар по сети бомбардировочной авиацией. Впереди бомбардировочной авиации за 15–20 минут должен идти один самолет, который, привязав свое место к берегу, обеспечивает специальными светящимися бомбочками район бомбометания. Бомбардировщики сбрасывают бомбы по этим ориентирам, предварительно проверяя свое место по о-ву Нарген или Прангли. Подводные лодки (максимум две) без хода всплывают с глубины и по времени, в надводном положении, форсируют сеть в указанном районе.

Данная операция может быть успешной ввиду ее внезапности.

Времени для прохода нашими ПЛ ПЛ данного рубежа нужно 20–30 минут. Естественно, что за такой короткий срок противник не успеет мобилизовать силы ПЛО и организовать поиск наших подлодок»[110].

12 июля эти «Соображения» были переданы в штаб ВВС КБФ с требованием разработать детальный план разрушения сетей совместно с командиром БПЛ и представить его спустя шесть дней на утверждение командованию флота. Дальнейшую судьбу этой разработки по документам проследить не удалось. По всей видимости, исполнители в штабах ВВС и БПЛ слабо верили в реальность организации тактического взаимодействия между подлодками и самолетами на удалении около 200 миль от наших передовых баз и никакого конкретного документа выработать не смогли. В любом случае подписанные комбригом Верховским 22 июля «боевые директивы» командирам С-12 (прил. 1.12) и С-9 не содержали упоминаний о столь курьезном способе форсирования сетей[111].

В целом же из сравнения содержания директив № ОП/885сс и № ОП/985сс со всей очевидностью вытекает потеря веры командования КБФ в успех предстоящих действий. На это, в частности, указывают фактическое сворачивание развертывания 2-го эшелона до размеров «разведывательной операции», ограничение времени пребывания подлодок у сетей двумя сутками, запрещение одной из них пытаться форсировать сеть. Представляется, что, не имея возможности отказаться от выполнения указаний из Москвы и ранее взятых на себя обязательств, командование и штаб КБФ сосредоточили свое внимание на минимизации потерь в случае неуспеха операции, который представлялся если не единственно возможным, то наиболее вероятным вариантом развития событий.

12 июля вице-адмирал В.Ф. Трибуц получил от наркома ВМФ директиву НШ/364ш, в которой впервые с начала кампании давалась оценка действиям КБФ в течение мая – июня. По мнению Н.Г. Кузнецова, Балтийский флот слабо вел подготовку к выходу подводных лодок в Балтийское море; за это время можно было отметить лишь частные действия морской авиации. Вследствие этого противник мог спокойно нести дозорную службу на подступах к Островной ВМБ и поддерживать выгодный ему оперативный режим, усиливая минные и сетевые заграждения, траля фарватеры и т. п. Народный комиссар приказал коренным образом пересмотреть вопрос подготовки вывода подводных лодок в Балтийское море, начав немедленно систематическую борьбу с дозорами противника на Гогландском рубеже, сделав их пребывание там невозможным. Он разрешил для этой цели использовать базовые тральщики и, если потребуется, эсминцы и сторожевые корабли. План предстоящих на июль – август действий Н.Г. Кузнецов потребовал доложить ему к 16 июля.

Нарком был справедлив в оценке сил и действий противника. Действительно, в течение июня – июля немецкому командованию удавалось не только поддерживать выгодный для себя оперативный режим в западной и центральной частях Финского залива, но и провести усиление дозоров. С середины июня для несения службы на Гогландском рубеже была выделена в полном составе 3-я флотилия тральщиков и пара сторожевых кораблей (мобилизованные траулеры) от 3-й флотилии СКР. Это позволило увеличить единовременный состав дозора с 4 до 7—10 вымпелов и разбить его на 2–3 тактические группы, которые одновременно патрулировали и Нарвский залив, и проходы между островами Гогланд, Большой Тютерс и банкой Викала. При этом состав дозора на Нарген-Порккалауддском рубеже остался неизменным за счет прибытия 25-й флотилии тральщиков.

Организация немецких и финских патрульных групп между «Насхорном» и «Зееигелем» осталась в основном прежней за исключением того, что финский патруль в районе «D» теперь состоял из пары эскортных кораблей (мобилизованные буксиры и яхты) эскортной флотилии, а южнее Хельсинки в предполагаемом районе зарядки наших подлодок был учрежден ночной патруль, несшийся парой БДБ. Несмотря на это, в связи с увеличением продолжительности темного времени суток немецкие и финские поисковые группы и противолодочная авиация перестали оказывать прежнее влияние на действия подлодок по сравнению с тем, как это было в период белых ночей.

В июне немцами были выставлены три последних минных заграждения поля «Насхорн» (550 мин), а заграждение «Зееигель» еще в предыдущий месяц было прикрыто четырьмя постановками минных защитников (560 защитников). При этом начальника тральных соединений Бемера беспокоила слабость минного прикрытия северной части заграждения «Насхорн» (устранено постановкой заграждения «Насхорн-13а»), а также склонность донных мин RMH, которыми были заминированы те участки, где сети не доставали до дна, к самовзрывам, по-видимому из-за плохой укупорки замыкателей, пропускавших воду при установке на большой глубине. Планировалось усилить заграждения «Насхорн-11а» и «Насхорн-12а» еще 400 минами UMA с укороченными минрепами, но тот факт, что через сетевое заграждение не смогла прорваться ни одна советская подлодка, предотвратил эти излишние расходы. Предложение об усилении минного заграждения «Фрошляйх» на Кронштадском рейде силами люфтваффе было отклонено с официальной мотивировкой, что следует опасаться попадания ценного минного материала (замыкателей новых типов, в первую очередь магнитно-акустических) в руки противника.

Следует отметить, что мероприятия, осуществленные противником между развертыванием подлодок 1-го эшелона и начавшейся в конце июля «разведывательной операцией», не привели к принципиальному изменению в обстановке. Как и раньше, она в основном определялась наличием непреодолимого сетевого заграждения в устье залива и густых минных полей «Насхорн» и «Зееигель», созданных в 1942 г. и усиленных в начале кампании 1943 г. Что же касается двукратного увеличения дозорных сил на Гогландском рубеже, то оно не имело принципиального значения – из-за недостаточного количества кораблей и низкого качества гидроакустической аппаратуры за всю кампанию 1943 г. не состоялось ни одного случая обнаружения наших субмарин при следовании их в подводном положении. Тем не менее именно дозор на Гогландском рубеже стал основным объектом приложения усилий тех сил КБФ, которым ставилась задача обеспечить прорыв подлодок в Балтику.

Подготовка к «разведывательной операции»

Новый оперативный план КБФ был представлен наркому ВМФ 20 июля. Помимо прочего им предусматривались «разведывательная операция» подлодок в западной части Финского залива, за которой с 20–27 августа должно было последовать развертывание 2-го эшелона лодок в Балтийском море. В качестве обеспечивающих мероприятий планировались бомбоштурмовые удары