Подвиг подплава Балтийского флота. Боевые действия в Финском заливе. 1943 г. - Мирослав Эдуардович Морозов

уверенности утверждать, что к этому моменту С-9 уже погибла. В мае 2013 г. остов подлодки был обнаружен экспедицией «Поклон кораблям Великой Победы» в южной части заграждения «Зееигель» в проходе между банками Неугрунд и Намси.

«Лодка лежит на глубине около 45 м, грунт – глина. Нос на север (как и должен быть согласно рекомендованному на том участке курсу). Кренов нет, легкий дифферент на корму, так что форштевень почти полностью над грунтом, а корма ушла под землю по ватерлинию, то есть винторулевая группа невидима. Носовые горизонтальные рули подняты «на всплытие».

Имеющиеся повреждения:

Выломан (накренен) носовой меч гидроакустики. Легкий корпус мостика («немецкого стиля» с раздвижными створками) разрушен рыбацким тралом, который и сейчас закрывает всю рубку лодки. Приборы, которые были на мостике, так же смяты и сорваны сетями и лежат среди обломков ограждения мостика. Среди обломков была обнаружена латунная литера «С».

Позади рубки видны повреждения, полученные от подрыва на мине. Разрушения в виде разломов поперек корпуса лодки: первый в 5 м от кормового среза рубки, второй в 20 и третий в 25 м. Через трещины видно, что разломы идут как по легкому, так и по прочному корпусу лодки. Корпус лодки, между разломами № 2 и № 3, имеет очень сильную деформацию, листы железа погнуты и задраны вверх. Можно предположить, что эпицентр взрыва был в районе 20–25 м от рубки в сторону кормы.

Детали:

Вдоль корпуса лодки идет три деревянных пояса обрусовки, а на уровне палубы еще и трубчатый металлический поручень, обмотанный резиновым жгутом. Все леера, поручни и антенные стойки лодки обмотаны резиновыми жгутами. Вдоль палубы лодки также тянется двойной кабель в медной оплетке, толщиной примерно 20 мм. Вероятно, это обмотка противоминного устройства ПАМ-К.

Аварийный буй в носовой оконечности снят, отверстие не заварено. Оба орудия стоят «по-походному», с заглушками в стволах.

Оба перископа полностью опущены в тумбу. Зенитный перископ повернут на левый борт, командирский на корму.

Рубочный и аварийные люки закрыты и задраены.

Открыта труба торпедного аппарата № 1 (правый нижний носовой аппарат), труба аппарата пуста (с помощью фонаря удалось осветить пространство на метр-полтора вглубь трубы).

Выход экипажа осуществлялся, видимо, через этот аппарат»[141].

Причиной гибели стал подрыв на донной неконтактной мине ТМВ заграждения «Зееигель XXVI», выставленного в августе 1942 г. немецкими БДБ. Поскольку лодка подорвалась кормой и легла на грунт на глубине 45 метров, часть экипажа, уцелевшая при взрыве в носовых отсеках, предприняла попытку выйти на поверхность через 1-й торпедный аппарат. Увы, никому из 46 подводников спастись не удалось. Тело одного из них – старшины 2-й статьи К.Т. Дикого с надетым прибором ИСА-М – 4 сентября было обнаружено на берегу о. Сескар примерно в 30 милях от места катастрофы. Тем не менее доклад о гибели С-9 был направлен Верховским Военному совету флота только 11 сентября вместе с докладом о гибели С-12, у которой к тому моменту истек срок автономности.

Таким образом, «разведывательная операция», называя вещи своими именами, окончилась крупной неудачей. Ценой гибели двух подлодок была подтверждена невредимость сетевого заграждения, несмотря на воздействие бомб, торпед и свежей погоды, а также получены скудные разведданные (донесение С-9 10 августа), большую часть которых можно было добыть (или они уже имелись!) при помощи воздушной разведки. Требовалось принимать решение в отношении развертывания 2-го эшелона, запланированного новым оперативным планом КБФ на 20–25 августа, тем более что об этом пришло напоминание из Москвы.

Как состоялось решение о прекращении выходов подлодок

13 августа – в день гибели С-9 – командующий КБФ получил очередную директиву наркома ВМФ, в которой помимо прочего ставилась задача «продолжать вывод подводных лодок в Балтийское море, предварительно обеспечив в возможной степени безопасность их движения разведкой, изучив систему сетей и установив методы их форсирования»[142]. Для командования КБФ это означало патовую ситуацию – идти дальше в направлении выполнения требований из Москвы означало потерять последние подлодки и все равно не выполнить поставленных задач, воспротивиться этим требованиям – признать себя побежденными противником, который в это время на сухопутном фронте перешел к стратегической обороне и терпел одно поражение за другим. Кроме того, в этом случае пришлось бы опровергать собственные аргументы и отказываться от ранее сделанных обнадеживающих уверений, что неизбежно влекло «потерю лица».

В то же время последнее решение давало возможность сохранить оставшиеся силы, избежать ответственности за их гибель и неспособность решить задачу обеспечения прорыва. Из двух зол последнее было наименьшим, но для того, чтобы его выбрать, нужно было убедить в правильности выбора руководство ВМФ СССР, а оно уже продемонстрировало явное нежелание учитывать реалии сложившейся в Финском заливе обстановки. В связи с жестко установленным сроком развертывания 2-го эшелона, проблему требовалось решить безотлагательно.

Во-первых, незамедлительно была запущена «операция прикрытия». 19 августа Военный совет КБФ отдал директиву № ОП/1179, в которой командиру бригады подлодок ставилась задача подготовить две подводные лодки типа М и выслать их на позиции – одну к западу от острова Гогланд, вторую в Нарвском заливе. Подлодки должны были установить фарватеры, которыми пользуется противник на западном Гогландском плесе, высадить разведывательные группы на острова Гогланд и Большой Тютерс, уничтожать транспорты и дозорные корабли. Действия надлежало начать уже 26 августа двумя лодками одновременно[143]. Это, в глазах московских начальников, конечно же, не могло заменить развертывания 2-го эшелона в открытую часть Балтийского моря, но как бы демонстрировало волю командования КБФ к продолжению использования субмарин в боевых действиях. При этом здравый расчет в этих действиях фактически отсутствовал – с разведкой фарватеров и уничтожением дозоров на Гогландском рубеже прекрасно справились бы выросшие в своем составе и боевых возможностях ВВС КБФ, никаких транспортов центральной частью залива не ходило, а высадка разведгрупп на обладавшие мощной противодесантной обороной небольшие по размерам острова была заранее обречена на неуспех. И это притом, что форсирование заграждения «Зееигель» было настоящей игрой в орлянку со смертью, что однозначно подтвердилось хотя бы в случае с С-9. Должно быть, в штабе флота все это прекрасно понимали, но не осмеливались доложить наверх.

Добиться же решения о прекращении походов в открытую часть Балтики было куда сложнее.

24 августа комбриг С.Б. Верховский представил Военному совету КБФ доклад о боевых действиях бригады с начала кампании 1943 г. В его первой части подробно освещались в хронологическом порядке все основные события, причем неоднократно подчеркивалась мысль, что все развертывание 1-го эшелона осуществлялось в точном соответствии с разработанным штабом КБФ «Планом действий подводных лодок КБФ на коммуникациях противника в кампанию 1943 г.», а проведение