Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны - Коллектив авторов

Не просто о дискриминационном, а о преднамеренно жестоком характере обращения с советскими военнопленными, заключенными в лагеря, говорят нормы питания, установленные приказами германского военного командования, прежде всего ОКХ. Например, нормы питания для советских военнопленных, занятых на различных работах в составе рабочих команд, установленные приказом ОКХ от 8 октября 1941 г., составляли по сравнению с нормами, установленными для военнопленных из других государств, по хлебу 100 %, по мясу 50 %, по жирам 50 %, по сахару 100 %. Для находящихся в лагерях и привлекаемых к незначительным работам советских военнопленных нормы питания составляли по хлебу 66 %, по жирам 42 %, по сахару 66 % от норм для прочих военнопленных, мясо из рациона данной категории советских военнопленных исключалось совсем[310]. В июле 1942 г. по приказу ОКБ было введено клеймение всех находящихся в лагерях и поступающих вновь советских военнопленных при помощи ланцетов и китайской туши с целью их опознания в случае побега. В результате жестокого обращения смертность среди советских военнопленных в годы Второй мировой войны, по данным немецкого историка X. Штрайта, изучавшего архивы ОКБ, достигла 57,5 %, то есть свыше половины из попавших в плен[311]. Из 5,7 млн красноармейцев, захваченных в плен, от голода, болезней и расстрелов, погибли около 3,3 млн.

Оккупационная политика на территории Советского Союза предполагала систематическое уничтожение не только военнопленных, но и гражданского населения. Масштабы планируемого геноцида носили беспрецедентный характер. Согласно «Инструкции об особых областях к директиве № 21», подписанной начальником штаба ОКБ В. фон Кейтелем от имени Гитлера 13 марта 1941 г., всю власть на захваченной территории СССР предписывалось передать главнокомандующему сухопутными войсками. В этих районах предусматривалось установить жесткий оккупационный режим, обрекающий местное население не только на полное бесправие, но и на фактическое вымирание.

8 июля 1941 г. А. Гитлер заявил о своем решении сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов[312]. 21 сентября того же года отдел обороны страны ОКБ подготовил материалы к докладу о блокаде Ленинграда, в которых рассматривались следующие варианты действий вермахта[313]: 1) Захватить город, но не брать на себя продовольственное снабжение населения; 2) Окружить город проволочным забором под напряжением и ждать гибели населения; 3) Вывести из города женщин, детей и пожилых людей, остальных оставить умирать в городе; 4) Передать территорию севернее реки Невы Финляндии.

Окончательное решение в отношении этих городов было закреплено в директиве ОКБ от 7 октября 1941 г., подписанной по поручению начальника штаба ОКБ начальником штаба оперативного руководства вермахта А. Йодлем, которая запрещала войскам принимать капитуляцию Ленинграда и Москвы даже в том случае, если бы она была предложена. Немецкие солдаты не должны были вступать в эти города, а местное население, покидающее их, должно было направляться во внутренние районы СССР. Обстрелами из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежкой с воздуха эти города планировалось стереть с лица земли. Этой же директивой предписывалось подобным образом уничтожать все прочие города Советского Союза перед их захватом[314].

Научная комиссия германских ученых, созданная с целью проверки фактов, которые были представлены на выставке в Гамбурге в 1995–1999 гг., обоснованно отметила в своем отчете: преступления, совершенные германской армией на территории Советского Союза в отношении евреев, военнопленных и гражданских лиц – это были «не отдельные злоупотребления или эксцессы, а действия, которые основывались на решениях высшего военного руководства и командующих войсками на фронте и в тылу»[315]. Необходимо добавить, что многие из этих решений, облеченных затем в форму директив и приказов, были приняты заблаговременно, до начала войны, что говорит о ее тщательно продуманном характере. Преступные цели готовящейся войны ставились изначально, и для их достижения изначально планировалось использование преступных средств.

Как свидетельствуют материалы Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, на территории Советского Союза, подвергшейся оккупации, было полностью или частично разрушено и сожжено 1710 городов и поселков городского типа, более 70 тыс. сел и деревень, свыше 6 млн зданий, 31 850 промышленных предприятий, 40 тыс. лечебных учреждений, 84 тыс. учебных заведений и научно-исследовательских институтов, 43 тыс. библиотек. В общей сложности крова лишились около 25 млн человек[316].

«Легитимным» поводом для германского командования, предполагавшим, в том числе, массовое уничтожение гражданского населения, стала эскалация борьбы против советских партизан. Согласно Гаагской конвенции 1907 г. «О законах и обычаях сухопутной войны», партизанская борьба признавалась правомерной, а партизаны считались комбатантами, если они принадлежали к организованному отряду во главе с командиром, имели внешние отличительные знаки, открыто носили оружие и соблюдали законы и обычаи войны[317]. Как и в отношении с советскими военнопленными, эти международно-правовые нормы были отброшены нацистским режимом в сторону. Меньше чем через месяц после начала агрессии против СССР на совещании в ставке Верховного главнокомандующего 16 июля 1941 г., на котором присутствовали, кроме прочих, генерал-фельдмаршал В. фон Кейтель и рейхсмаршал Г. Геринг, Гитлер обрисовал преимущества, которые давала немецкой стороне развернувшаяся в тылу ее войск партизанская война. По мнению фюрера, она предоставляла возможность Германии истреблять все, что восстает против нее. В ходе развернувшейся дискуссии В. фон Кейтель предложил переложить всю ответственность за возможные инциденты на местное население, поскольку «невозможно ставить охрану для каждого сарая, для каждого вокзала»[318].

Ответственными за спокойствие в своих районах были назначены соответствующие командующие с подчиненными им войсковыми частями, которые должны были находить средства для поддержания порядка «не в употреблении дополнительных охранных частей, а в применении соответствующих драконовских мер»[319]. За действия, чинимые над советскими гражданами, солдат не разрешалось предавать суду военного трибунала. Солдата мог наказать только командир его части, если сочтет необходимым. Командиру предоставлялось полное право применять к мирному населению карательные меры, как то: полностью сжигать деревни и города, отбирать у населения продовольствие и скот, по своему усмотрению угонять советских граждан на работы в Германию. Этот приказ Гитлера был доведен до сведения рядового состава вермахта за день до нападения на Советский Союз[320]. Подтверждают данный факт и материалы допроса на Нюрнбергском процессе 7 января 1946 г. обергруппенфюрера Е. Бах-Зелевского. На вопрос, существовали ли какие-нибудь принципы поведения по отношению к мирному населению и партизанам, он ответил – нет. Отсутствие прямых указаний открывало широкое поле для произвола со стороны любого командира части, который имел право отнести к категории партизан любого человека и поступать с ним как