Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны - Коллектив авторов

Немаловажную роль в распространении антисоветских настроений сыграл тот факт, что марксизм в Германии был «объявлен» ответственным за ноябрьскую революцию 1918 г., проложившую дорогу Веймарской республике, где расслоение общества приняло беспрецедентные масштабы, отбросив значительную часть населения на обочину жизни. В подобных условиях, антикоммунизм нацистской идеологии воспринимался в качестве давно ожидаемой реакции на социальную несправедливость недавних лет, позволив, тем самым, аккумулировать националистические настроения и консолидировать германское общество, канализировав социальное недовольство населения в сторону завоевательной политики на Востоке, обещавшей экономические дивиденды для тех, кто примет в этом участие.

Война против Советского Союза, исходя из политико-идеологического фактора, позволяла, помимо прочего, рассчитывать на возможность, в случае неблагоприятного развития событий, компромисса с Великобританией и США. «Я уверен, – рассуждал фюрер, – конец войны положит начало прочной дружбе с Англией. Мы будем жить с ними в мире. Это тот народ, с которым мы можем заключить союз». Слова не расходились с делом: в июне 1941 г. германский посол в Турции Ф. фон Папен получил из Берлина распоряжение: в первый день нападения на Советский Союз обсудить с британским послом вопрос о союзе против большевизма[331].

Нацистский режим изначально стремился позиционировать себя в качестве передового «бастиона» Европы в борьбе против «мировой угрозы большевизма». В специальном номере нацистского бюллетеня «Анти-Коминтерн», выпущенного к съезду фашистской партии в 1936 г., официально провозглашалось: «…вопрос – за или против большевизма – становится все более решающим принципом европейской политики. Естественно, что Германия играет в этом роль притягательного центра, так как национал-социализм с самого своего основания был антибольшевистским и пришел к власти в борьбе против коммунизма… У нас есть только один враг – еврейский большевизм и только одна цель – обезвредить его. Эту задачу мы хотим выполнить планомерно и последовательно, ибо мы уверены, что у нас есть предпосылки для ее правильного решения»[332].

«Экспортная» версия антисоветизма завоевательных планов руководства Третьего рейха, где до поры до времени приглушался антиеврейский рефрен, сыграла свою роль в ускоренной милитаризации Германии, которая не смогла бы осуществиться в столь короткий срок без помощи иностранного капитала, без его моральной и материальной поддержки[333]. Инвестируя в германскую экономику, в западных столицах рассчитывали не только на получение прибылей, но и на то, что возрожденную военную мощь Германии можно будет направить против Советского Союза.

Нацистские руководители, вплоть до заключения по тактическим соображениям пакта о ненападении с Советским Союзом 23 августа 1939 г., не переставали говорить о своей священной миссии в борьбе против большевизма. Выступая в мае 1933 г. на конгрессе Немецкого трудового фронта в Берлине, Гитлер говорил: «14–15 лет тому назад я заявил немецкой нации, что вижу свою историческую задачу в том, чтобы уничтожить марксизм. С тех пор я постоянно повторяю сказанное. Это не пустые слова, а священная клятва, которую я буду выполнять до тех пор, пока не испущу дух»[334]. В своем радиообращении в связи с началом войны против Советского Союза Гитлер объявил, что задачей Восточного фронта является «не оборона отдельных стран, а защита Европы и, следовательно, спасение всех»[335]. Нападение на СССР позволяло Берлину трансформировать войну из внутриевропейского конфликта в «войну цивилизаций», сплотить Европу вокруг Германии против «азиатской угрозы». «В Европе распространяется нечто вроде атмосферы крестового похода, – записал в своем дневнике доктор Й. Геббельс на следующий день после начала войны. – Мы сможем хорошо использовать это»[336].

Отдел внутренней пропаганды ОКБ, не переставая, разъяснял «смысл» ведущейся на Востоке войны, которая заключалась якобы в необходимости спасения общеевропейских ценностей от азиатского большевизма. В частности, в одном из выпусков журнала отдела внутренней пропаганды декларировалось: «Русско-еврейский большевизм строит свое господство на терроре и на разрушении всех духовных ценностей. Чем являются большевики, знает каждый, кто хоть раз видел физиономию красного комиссара. Здесь уже не нужно теоретических разъяснений. Можно было бы обидеть зверей, назвав зверскими черты этих в основном еврейских живодеров. Они – воплощение ада, существа, испытывающие ужасную ненависть ко всему благородному человечеству. Образы этих комиссаров олицетворяют в наших глазах восстание недочеловеков против благородной крови»[337]. Статьи и листовки о сущности жидоболыневизма выпускались миллионными тиражами. Каждый немецкий солдат на Восточном фронте знал, что воюет против особей хуже зверей, нелюдей, не достойных того, чтобы брать их в плен. «Необходимо ликвидировать красных недочеловеков вкупе с их кремлевскими диктаторами, – утверждалось в пропагандистском бюллетене № 112, выпущенном отделом пропаганды вермахта. – Германскому народу предстоит выполнить самую великую задачу в своей истории, и мир еще услышит о том, что данная задача будет выполнена до конца»[338].

Акцент на особой миссии Германии в борьбе против Советского Союза усиливался по мере череды поражений, преследовавших германскую армию на Восточной фронте. Перед органами пропаганды, как свидетельствует распоряжение Й. Геббельса от 20 февраля 1943 г., ставилась задача по обоснованию того, что Германия не преследует «эгоистических целей на Востоке», что война, которую она ведет, является «священным крестовым походом XX в. против большевизма»[339].

Накануне войны, на территории Германии функционировало около 3,5 млн так называемых народных приемников, принимавших только немецкие радиостанции. По количеству радиоприемников у населения – их имело 70 % домовладельцев – нацистская Германия накануне войны занимала первое место в мире[340]. Посредством длительной и интенсивной психологической обработки, подкрепленной террором нацистской государственной машины, гитлеровскому руководству удалось превратить большинство немецкого населения в послушное орудие агрессии[341]. Й. Геббельс неоднократно откровенно заявлял, что антибольшевистская пропаганда преследует цель «заставить немецкого солдата убивать без колебаний, рассеять его сомнения относительно законности этой войны и развить у него чувство собственного превосходства». И это ему во многом удалось.

В начале мая 1941 г. командование сухопутными силами Германии в одном из подготовленных проектов очередного распоряжения, касавшегося войны против Советского Союза, обосновывало необходимость отказа от соблюдения каких бы то ни было норм и правил ведения войны на территории СССР тем, что здесь войскам якобы будет противостоять «особенно опасный и разрушающий всякий порядок элемент из гражданского населения, являющийся носителем еврейско-большевистского мировоззрения». «Не вызывает сомнения, – подчеркивалось в документе, – что он будет применять свое оружие разложения против ведущего боевые действия и умиротворяющего страну вермахта коварно, исподтишка, везде, где только сможет»[342].

Одним из первых документов относительно представителей советского «марксистского» режима, отождествляемого с «еврейско-большевистской» правящей кликой, помимо самих евреев, касались судьбы плененных политических комиссаров. 17 и 30 марта 1941 г. Гитлер объявил: в предстоящей войне предстоит разгромить не только Красную армию, но