Лица войны - Владимир Александрович Рыжков

Всю Первую мировую войну Риббентроп провел на фронте, и за океан уезжал, и воевал, и даже видел Анну Павлову в Нью-Йорке.

Вторую биографию (уже третью по счету) написал Пауль Шварц, бывший германский дипломат, бывший генеральный консул в Нью-Йорке, уволенный в 1933 году из германского МИДа за свое неарийское происхождение. Он был знаком с Риббентропом в 20-е годы, покупал у него шампанское. Риббентроп, как известно, торговал шампанским. Его тесть Хенкелль не взял его партнером в свою фирму по производству вина, но сделал его, как сейчас выражаются, эксклюзивным дистрибьютором.

Но самое интересное в книжке Шварца то, что он пишет о предках Риббентропа, воссоздает историю рода. Нет никаких сенсаций, просто история обычной семьи, причем дворянской, но не титулованной. Откуда взялась приставка «фон», я скажу позже, это для понимания личности Риббентропа очень важный момент.

Еще две книги появляются только на рубеже 80-х и 90-х годов, что удивительно. Одну из них написал Джон Вейтс, германский еврей, эмигрировавший в США. Он получил известность как дизайнер мужского нижнего белья. Реклама книги была построена на том, что родители Вейтса в 20-е годы принадлежали к тому же социальному кругу, что и сам Риббентроп, – это круг берлинских коммерсантов. Скажу одно: Вейтс не цитирует в своей книге никаких дипломатических документов. Я думаю, что для биографии министра иностранных дел это исчерпывающая характеристика.

Еще одна книга, которая была шумно прославлена как окончательная биография Риббентропа (дескать, точка поставлена), – это книга британского журналиста Майкла Блока. Она, во‑первых, очень недоброжелательна по отношению к Риббентропу, но это еще полдела. Блок знакомился с дипломатическими документами, но, как я мог неоднократно убедиться, он очень сильно перевирает многие источники. Сознательно или нет – не знаю. Сначала я прочитал книгу Блока, нашел у него цитаты из каких-то источников, допустим, из каких-то мемуаров, думаю: «О, как интересно». Заказываю оригинал, читаю, а там совсем не то…

Фон Риббентроп в 1930-е годы

Парадокс всей жизни Риббентропа – он всегда был чужим. И это относится не только к его нацистскому периоду. Он – выходец из служилого, но не титулованного дворянства, его предки на протяжении нескольких столетий были военными. Сам он принимал участие добровольцем в Первой мировой войне, несмотря на то, что еще до войны ему ампутировали одну почку (он, кстати, скрыл этот факт, когда пошел добровольцем на фронт в 1914 году), ну а потом, соответственно, Германия проиграла войну, никаких перспектив для военной карьеры у него не было, и он занялся коммерцией.

В общем-то, это был совершенный буржуа по своим привычкам, по своему мировоззрению. Человек очень умеренный, но ему безумно хотелось быть «фоном». Дело в том, что один из его предков, достаточно дальних, получил титул, и Риббентропы разделились на две ветви – на Риббентропов и фон Риббентропов. Наш герой принадлежал к нетитулованной ветви, но очень хотел быть «фоном». В республиканской Веймарской Германии дворянство уже не играло роли, то есть оно не давало каких-либо преимуществ, но приставки «фон», «дер», «цу» и так далее были просто частью фамилии. И Риббентроп в 1920 году стал фон Риббентропом, когда его формально усыновила бездетная тетка, причем то ли двоюродная, то ли троюродная. Она наследовала этот титул от их общего предка, который относился где-то к началу XIX века. То есть это было дворянство более чем сомнительное, и настоящие дворяне относились к Риббентропу как к выскочке. В то же время его родственники по линии жены Хенкелли, торговцы шампанским, тоже относились к нему иронически, тесть называл его «наш титулованный родственничек», дескать, был ты Риббентропом, так и будь Риббентропом и не лезь во дворянство.

И вот это вот несоответствие амбиций и реальной ситуации играло свою роль. Это все потом дало себя знать, когда Риббентроп стал членом нацистской партии: во‑первых, он для нацистов был буржуй, во‑вторых, он был примазавшийся. То есть он стал членом нацистской партии только в 1932 году, незадолго до прихода нацистов к власти, и, конечно, для старых партийных товарищей, которые еще в начале 1920-х годов в мюнхенских пивных дрались с коммунистами, били друг друга скамейками и пивными кружками и считали себя настоящими героями борьбы за новую Германию, Риббентроп был дважды чужим.

У Риббентропа был один покровитель. И вы, наверное, легко можете догадаться, кто это. Звали его Адольф Гитлер. Риббентроп ему понравился по-человечески, и примерно с 1932 года Гитлер стал бывать в доме Риббентропа в Далеме. Гитлеру там нравилось. Это был уютный, хлебосольный буржуазный дом, где на стенах висели картины французских импрессионистов, где подавали хорошее шампанское, хотя Гитлер не пил, где за Гитлером очень трогательно, почти, как говорят, с материнской нежностью, ухаживала фрау Анна Элизабет фон Риббентроп, жена Иоахима. Злые языки потом вообще утверждали, что она учила фюрера правильно пользоваться ножом, вилкой и вообще этикету.

Риббентроп много и охотно рассказывал ему о своей жизни в Канаде, в США, где Гитлер никогда не был. Риббентроп много ездил по Европе. У них с Гитлером, кстати, возможно, была еще общая склонность – они одними из первых оценили значение авиации, причем в политике.

Известно, что в 1932 году во время кампании перед выборами президента Германии, в которых Гитлер проиграл Гинденбургу, фюрер облетел всю Германию на самолете. То есть это была новинка, такая, как сказали бы сейчас, фишка. Мильх, будущий фельдмаршал, а тогда коммерческий директор «Люфтганзы», предоставил ему то ли бесплатно, то ли по символической цене самолет, и Гитлер облетал германские города.

В биографии Риббентропа был интересный эпизод, случившийся еще тогда, когда он торговал шампанским. До 1 января 1924 года в Веймарской Германии действовало эмбарго на ввоз импортного алкоголя. 1 января оно снималось, и естественно, германские торговцы устремились за границу. Сэр Уокер, владелец и производитель знаменитого виски «Джонни Уокер», объявил, как бы сейчас это сказали, тендер: кто будет его эксклюзивным дистрибьютором в Германии. Туда поехали представители какой-то очень солидной фирмы, туда же отправился и Риббентроп. Когда он прибыл в Лондон, он узнал, что конкуренты выехали в Глазго, где находилось имение Уокера, на поезде. Что делает Риббентроп? Он арендует самолет, какой-то кукурузник, и приземляется прямо в имении сэра Уокера перед его домом, опередив своих конкурентов. Выходит и говорит (Риббентроп весьма прилично говорил по-английски): «Я такой-то, такой-то (ну, естественно, он был с необходимыми рекомендательными письмами), хочу