Огнем, штыком и лестью. Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике - Владимир Владимирович Симиндей

Президенте ЛР Карлисом Кангерисом. Комиссия, созданная распоряжением правительства, призвана изучить в 2015–2018 гг. и опубликовать после 31 мая 2018 г. сохранившиеся в Латвии документы КГБ, дать обществу свое представление о деятельности этой организации (однако уже сейчас априори заявляется, что «репрессиям КГБ напрямую подверглись 200 000 человек, а косвенно они затронули примерно восьмую часть жителей Латвии»[359]). Во сколько раз «увеличат» количество жертв КГБ зампредседателя комиссии Ритварс Янсонс и ее член Бонифаций Даукштс, особо известные своей неумеренностью в преувеличениях цифр и передергивании фактов, остается только предполагать.

Следует отметить некоторую административную хаотичность в действиях власти по поводу комиссии: сначала «общественную» комиссию подчинили Министерству образования и науки, но вскоре переподчинили Министерству юстиции; деньги на работу выделили почему-то из фондов на непредвиденные расходы. 8 декабря состоялась встреча членов комиссии с президентом Латвии Андрисом Берзиньшем, по итогам которой пресс-служба Госканцелярии распространила сообщение, в частности, о том, что глава государства выразил «твердую поддержку проделанной комиссией и планируемой работы», однако «Комиссия по изучению документов КГБ Латвийской ССР сомневается в достаточности финансирования и научности исследований после смены ее подчиненности».[360]

12 сентября 2014 г. участники латвийско-российской комиссии историков со стороны Латвии объявили о своем решении приостановить работу в ней. Такой шаг подается как ответ на события вокруг Украины и мотивируется некими «моральными соображениями», без расшифровки таковых. Тут уместно задать риторический вопрос: «Разве кто-то из российских членов комиссии поехал воевать?» Однако есть и другая трактовка данного демарша: задействованные в комиссии латвийские историки не смогли добиться от своего правительства сколь-нибудь существенного дополнительного финансирования этой затеи, поэтому энтузиазм в отношении этого формата довольно быстро иссяк. Оказались завышенными как ожидания от архивных находок в Москве, так и желаемый пропагандистский эффект. Поэтому, как представляется, и воспользовались надуманным украинским поводом для сворачивания деятельности двусторонней комиссии.

Тем не менее в 2015 г. с подачи латвийских властей планируется существенное увеличение пропагандистской активности латышских официальных историков и создаваемых «под них» структур в одностороннем и многосторонних антироссийских форматах. Они призваны сосредоточиться на продвижении в латвийском обществе и за рубежом специфических интерпретаций прошлого, «накоплении» псевдоисторических претензий к России и дискредитации «неудобных» исследований российских историков. Одним из основных источников финансовых вливаний в эти структуры, как ожидается, станут евроатлантические фонды и структуры, спонсирующие антироссийские и, по сути, националистические проекты, которые лишь для проформы прикрыты проевропейской риторикой.

* * *

Приведенный выше обзор структурно-функционального и содержательного анализа данной темы показывает, что историческая наука в современной Латвии подвергается существенному давлению со стороны государства, задающего жесткие идеологические рамки интерпретации событий ХХ века и инструментально вмешивающегося в научную работу. Модель «единственно верного» объяснения исторических событий зафиксирована рядом деклараций Сейма ЛР и решений правительства, постоянно «разъясняется» историкам в заявлениях государственных деятелей. В этой ситуации говорить о достаточной свободе исторической дискуссии в Латвии по «проблемным» вопросам истории ХХ века не приходится. Впрочем, ряд латвийских историков сохраняет ту или иную степень резистентности к государственному воздействию на ученое сообщество, но мало кто из них отваживается открыто возражать против навязывания «догматов».

Таким образом, с целью «обоснования» сформулированных на государственном уровне историко-идеологических тезисов в Латвии создана сложная система учреждений, осуществляющих интеллектуальное «сопровождение» концепций «советской оккупации» и «советского геноцида». Это, в свою очередь, привело к созданию довольно замкнутой группы официальных историков, позиционирующих себя как хранителей латвийской «исторической правды». Представители этой корпорации сохраняют свои политические позиции даже при ротации находящихся у власти элит (так, например, Антонийс Зунда последовательно занимал должность советника по вопросам истории при президентах Вайре Вике-Фрейберге, Валдисе Затлерсе и Андрисе Берзиньше), а их конкуренты (Вита Зелче и др.) отличаются лишь явным креном в сторону смежных с историей социально-политических дисциплин и предложением, как им кажется, более «хитрой» тактики по манипуляциям социальной памятью.

Получая поддержку со стороны национал-радикальной части политического класса страны, официальные латвийские историки имеют также возможность если не полностью блокировать, то «притушить» острые научные дискуссии по «проблемным» вопросам истории.

В заключение нужно сказать, что сохранение рабочих связей историков России и Латвии, несмотря на сворачивание деятельности двусторонней комиссии, является важным достоянием научного сообщества. Хотелось бы, чтобы наше дальнейшее сотрудничество в рамках отдельных исследовательских, конференционных и издательских проектов продолжилось, несмотря на политические препятствия.

Войны ХХ века и «национальная предыстория» в латвийских учебниках

Поощрение в Латвии на государственном уровне антироссийской и русофобской пропаганды (в том числе с помощью преднамеренного полного отождествления России и СССР периода 1930-х – 1950-х гг.) оказало существенное воздействие не только на академическую и университетскую историческую науку, но и на содержание преподавания школьных курсов истории. Внимательное изучение учебной литературы, изданной за последнюю четверть века, показывает, что у латвийских учащихся должно складываться весьма своеобразное представление об образах латышей, восточных славян, Руси, русских и России, особенно в период мировых войн ХХ века. Мы постарались на основе анализа и синтеза материалов из достаточно широкого массива учебников сделать квинтэссенцию, своего рода «визитную карточку» официальной латвийской истории для учащихся. И только от совести учителя все эти годы зависело и зависит, будет ли он на уроках сглаживать острые углы негативистских формулировок и провокационные утверждения из учебников и пособий или, наоборот, поведет «натаскивание» в их русле.

* * *

Как же выглядит этноцентрично-краеведческая картина мира согласно школьным учебникам Латвии?

Во II тысячелетии до н. э. на территории нынешней Латвии распространились поселения «прямых предков латышей – племен балтов». К концу I тысячелетия до н. э. эти племена населяли «часть современной Польши, территории Калининградской области, Белоруссии, Литвы, Латвии, а также Псковской и Смоленской областей». Когда на территорию современной России «позднее пришли славянские племена, жившие там балты смешались со славянами».[361] «В результате экспансии славян», как предполагают ученые, были вытеснены в Латгалию восточные балты, из которых затем выделились латгалы.[362]

С древнейших времен латышский народ отличался особой музыкальностью. Латышских народных песен «сохранилось так много, как ни у одного другого народа на свете».[363] Жители прибрежных районов славились своим умением строить лодки и корабли. Большого мастерства достигли предки латышей и в изготовлении ювелирных изделий.

Большое внимание уделяется «славянской и русской экспансии» в период раннего Средневековья, ее «геополитическому» характеру. Показательно, что даже набеги викингов подаются как «сговор» со славянами: приводится адаптированное переложение саги (без указания атрибутов и четкой «привязки» к Латвии) о том, что в V веке некий Старкадар вместе со славянским правителем Вино отправился в военный поход против народов, проживавших на побережье Балтики.[364] Волну «экспансии против народов балтов и балтийских финнов» связывают